– Джаред, я боюсь. Я не умею…
– Естественно, Мэл. Арабские скакуны не для новичков. Такие лошади не подходят для обучения. Тут нужна твердая рука. Поэтому поедем вместе, – я уже ничему не удивляюсь, просто наблюдаю за тем, как Джаред готовит Ангела к нашей поездке. Сам, не призывая на помощь слуг. Я вижу, как ему нравятся эти животные, и совершенно не представляю, после такой картины, что он мог хладнокровно убить тигра.
Какой же он, все-таки, противоречивый. Голова кругом.
Джаред выводит Ангела на поле, покрытое идеальной травой, параллельно рассказывая мне о том, как проходят соревнования, как тренируются скакуны, и что едят. Стоимость одной лошади доходит до нескольких миллионов долларов, а арабские скакуны считаются самыми благородными, изящными, быстрыми, спортивными в мире. Элита среди лошадей.
Он помогает мне взобраться и устроиться в седле, и залазит следом. Я оказываюсь прижата к груди Джареда, он обхватывает талию одной рукой, а в другую берет поводья.
– Пристегнулась, крошка? Готова к экстриму? – я не успеваю выдохнуть, прежде чем он хлопает скакуна по бокам. И вот мы уже несемся вперед, против ветра. Скорость запредельная, я постоянно подскакиваю в седле, и все крепче жмусь к Джареду, начиная дрожать. Слышу его смех, чувствую, как он сжимает меня только крепче. Для него эта поездка так же естественна, как дышать, а для меня настоящий экстрим.
Снова сумасшедший адреналин, я хочу орать во весь голос, но боюсь испугать Ангела… еще скинет нас к черту, безумных.
– Джаред, прекрати, – дрожащим голосом умоляю я тихо, не заглушая ветер. Но он тут же останавливается, Ангел переходит на тихий размеренный шаг. Джаред успокоительно поглаживает мою талию, помогая перевести дух.
– Прости, малышка. Испугалась? – его губы щекочут кожу на моем затылке.
– Немного. Но это было очень круто, – теперь, когда страх позади, пришлось это признать. Мы идем спокойно, я подставляю лицо лучикам солнца, чувствую объятия Джареда, испытывая нереальное счастье.
Так здорово представлять, какой могла бы быть наша жизнь. Возможно, такой. И не надо никаких кошмаров, чтобы быть счастливыми. Почему он не может взять, отпустить меня домой, и быть со мной там, таким же? Заботливым и романтичным днем, страстным и властным ночью? Я не понимаю.
Мы делаем несколько спокойных кругов, и сначала болтаем о скакунах, плавно переходя на другие темы. О животных, о путешествиях. Я перечисляю чудеса природы, которые мечтаю увидеть, а потом… теряю нить разговора. Даже не помню, о чем мы говорили, я была слишком сильно погружена в эмоции, радовалось такому Джареду, мозг просто наслаждался процессом, окончательно прекратив сознательную работу. Под конец, я начала чувствовать, как Джаред черезчур сильно сжимает мою талию, и то, как тесно мы сидим друг к другу… Немного откинувшись, я плавно покрутила бедрами, поправляясь в седле.
– Мэл, – пыхтит Джаред в мое ухо. – Не делай так, если не хочешь быть оттраханной прямо в конюшне.
Он шутит… правда?
– Мне идет поза наездницы? – дразню его я, слегка поворачиваясь, высовывая язычок. Джаред игнорирует мой флирт, и мне даже слегка обидно…
Но, когда мы возвращаемся, чтобы вернуть Ангела на место, мой тигр снова срывается с цепи. И его не остановить.
– Ты сама напросилась, Мэл, – Джаред прижимает мои раскрытые ладони к ближайшему широкому деревянному столбу, заставляя прогнуться в пояснице. Сильно. Кусаю губы, чувствуя как сердце переходит на бег. Низ живота сводит от желания.
Да. Именно этого я и хочу, Джаред. Чтобы ты снова исполнил свое обещание. Оттрахал меня прямо здесь, в конюшне.
– О да, melegim. Ты снова для меня готова, ненасытная малышка, – и это правда. Джареду даже не нужно проверять меня пальцами. Он просто быстро отодвигает ткань моего белья, раздвигает ягодицы, и резким толчком проникает внутрь. Трахает у столба, четкими, короткими и быстрыми движениями. Болезненными, но приятными. Скоро всю меня изранит, реально встать не смогу. Но сейчас, мне так хорошо…
– Да, Джаред. Так глубоко, – шепчу я, впуская его снова и снова. Через несколько минут мои ноги дрожат, платье помято, скомкано, а на губах застывает еще более одержимая улыбка. У Джареда на лице такая же. Мы озабоченные. Точно.
– Какая же ты красивая девочка. Пока, Ангел, – прощаюсь с кобылой. Даже как-то неловко, теперь смотреть ей в глаза, и всем остальным лошадкам. Ох… нехорошо получилось. Но Джаред только смеется, поглядывая на то, как я виновато покусываю губы.
– Мэл, вам не нужно прощаться. Она твоя.
– Что?
– Тебе же она нравится. Я хочу, чтобы она была твоей. Будешь учиться ездить верхом. Или просто навещать ее и гладить. Она твоя, – повторяет Джаред.
Я думала, что шире улыбнуться уже просто невозможно… я визжу от счастья, сжимая ладони вместе. Подпрыгиваю, не в силах сдержать детской радости.
– Конечно хочу, Джаред! – кидаюсь к нему на шею, покрываю лицо хаотичными и дикими поцелуями.
Вот так… какие там танцы на стеклах… вся обида исчезла из моей глупой и наивной головы.
На сегодняшний день сюрпризы не заканчиваются. Мы ужинаем в одном из ресторанов Асада, где мне приходится закутаться в абайю. Я уже начала привыкать к ней. Даже здорово, что никто на меня не пялится, кроме Джареда. Потому что я правда хочу, чтобы меня рассматривал только он. Что-то в этом есть – всецело принадлежать только одному мужчине, а другим даже свое тело не показывать…
После ужина мы меняем машину на огромный внедорожник, и направляемся в пустыню под одну из моих любимых песен. У меня уже скулы сводит от улыбки. Душа поет, сердце переходит на бег, когда мы мчимся к пустыне, и вот там-то и начинается настоящий экстрим.
Джаред снова заставляет меня кричать. Визжать, умолять его остановиться. Скорость езды по сыпучим пескам – сумасшедшая! Джаред мастерски выруливает на барханах, а я трясусь от каждого подлета на гребне холма из песка. Я кричу ему, чтобы он перестал и немедленно остановился, но на самом деле это так круто, что нет слов. Не хочу, чтобы он останавливался. Адреналин превращает кровь в пламя, я вновь схожу с ума от переизбытка эмоций. Разных. Это сладкая смесь выброса адреналина и страха, чувства защищенности и полного доверия ему, Джареду.
Наконец, этот безумец останавливает машину в пустыне. Мы совершенно одни, среди золотого песка, словно последние люди на земле.
Успели, как раз к закату… становится холодно, Джаред кутает меня в свой бомбер, предварительно достав его из багажника. Надпись YЕLE на толстовке действует на меня странно, пробуждая воспоминания о прошлой жизни… и я немного замыкаюсь в себе, когда мы сидим на песке. Я у него на коленках, смотрю на утопающее в песчаных холмах солнце, чувствуя его горячие губы, прижатые к щеке.
– Мэл, почему ты никогда не снимаешь эту вещь? Я заметил ее еще тогда, когда мы учились, – сначала я не поняла, о чем говорит Джаред. Но его взор был направлен на мои ключицы – кажется, он говорил о моем кулоне.
– Мне папа подарил этот кулон, и я его никогда не снимаю.
– И нет никаких исключений?
– Нет, а почему ты спрашиваешь? – пожимаю плечами, вглядываясь в его напряженные черты.
– Я хочу, чтобы ты носила мой подарок, melegim, – Джаред перекидывает мои волосы на одно плечо, и застегивает на затылке цепочку. Опускаю голову, зажимаю между пальцами маленький, аккуратный кулон – Эйфелеву башню, инструктированную голубыми камушками. Такая красивая и хрупкая. Не помпезная и пафосная, выбранная его ассистентками и слугами, слишком личная. Я чувствую, что он сам, лично, выбрал и купил ее для меня.
Здесь даже слов не надо.
Воспоминания о Париже давят на грудь, одновременно сладкие, и тяжелые…
Тогда еще не было этих «но», этих страшных и кошмарных для меня сцен между нами. Но почему именно сейчас мои чувства кажутся мне еще сильнее, и это после всего того, что я перенесла? Наверное, я и правда сумасшедшая.
– Джаред, это безумно красиво… ты меня завалил подарками. Никто не делал для меня таких подарков.
– Никто и не причинял тебе столько боли, Мэл, – в серебристых глазах Джареда я прочла столько всего… словно он опять хочет что-то рассказать мне, но не смеет. Хочет быть более нежным, более откровенным, хочет в чем-то признаться, но не может себе этого позволить.
Кто я, и разве достойна признаний? – горько думаю я. Не его жена, а лишь любовница, которую нужно одарить подарочками, чтобы не возмущалась…
– Только ты можешь подарить мне небо и разбить об землю, – шепчу я.
Джаред напряженно хмурится. Тяжело выдыхает, скрывая все свои чувства.
– Это конечно не «Слезы возлюбленной», но я рад, что тебе понравилось.
– Слезы возлюбленной?
– Domua main alhabib[46], легендарный голубой алмаз, который был утерян много веков назад.
– Голубой алмаз… – задумчиво протягиваю я, мысленно вспоминая свой камень, скрытый металлической пластиной. Моя стекляшка для меня не хуже любого легендарного алмаза. И башенка, подаренная Джаредом.
– Да, есть даже целая легенда связанная с этим алмазом. Ему нет цены. Наверное, он стоит больше, чем все мои владения, чем все драгоценные камни нашей компании. Не только из-за того, что он ослепительно красив, но и из-за того, что принадлежал нашим предкам, стоял у истоков истории Анмара.
У меня перехватило дыхание. Джаред провел по моей скуле костяшками пальцев, и запустил раскрытую ладонь в волосы, нежно перебирая их. Я смотрю то на него, то на закат, не переставая прикасаться к нему. Боясь, что он лишь иллюзия, голограмма, которая вот-вот исчезнет…
Вид открывается нереальный, сказочный. Чистое вдохновение. Словно мы на марсе, на другой планете, в нашей вселенной. Солнце наполовину утонуло в зыбучих, золотистых песках, а небо приобрело розовато – кварцевый оттенок, смешалось с густыми облаками цвета аквамарина. На границе этих цветов происходила настоящая магия, образовались новые оттенки и цвета, не сравнимые с цветами драгоценных камней.