– Нет, он избил меня, запер, – Амелия качает головой, голос ее звучит отрешенно. – Я была в отчаянии, помутилась рассудком. Разбила окно и порезала вены осколком. Ты тогда был в доме одной из его жен на каком-то мероприятии, и слава Богу ничего этого не видел. Рашид не дал мне умереть, но понял, что я не остановлюсь. У него просто не было выхода и у меня… Я ушла, зная, что теряю тебя. Но, в обратном случае, я бы потеряла Анну. Это не выбор между детьми, Джаред. Это выбор между жизнью и смертью. Ты понимаешь? Разницу? Я не от тебя ушла, и даже не от Рашида… Не знаю, сколько бы я еще терпела его издевательства, если бы не болезнь Анны.
– Она жива? – глухо спрашиваю я.
– Да, я подошла, как донор. После, я пыталась связаться с Рашидом, но он держит свое слово. Всегда. Он сказал, что я не увижу тебя, если уйду и делал все, чтобы не позволить нашей встрече состояться.
– А твой муж? – наши взгляды встречаются и Амелия отводит глаза.
– Он не развелся со мной, но после десяти лет рабства, я вряд ли могла быть полноценной женой. Мы хорошие друзья, и иногда появляемся вместе на различных официальных мероприятиях, но потом каждый едет к себе домой. Наши девочки выросли, вышли замуж. Анна в Дублине живет, Микаэла в Милане. Мы редко собираемся вместе… Я… думаю, им тяжело со мной. Они немного, не в подробностях, но знают, что случилось. Прежней я никогда уже не стану, а они так много лет жили без меня. Когда я вернулась, Кристофер хотел поднять свои связи, чтобы наказать Рашида, но мы каждый раз наталкивались на такую непробиваемую стену, что стало понятно, что миллиарды Саадатов нам не переплюнуть.
– Я тоже Саадат, – произношу я сухо, почти ожесточенно, сквозь зубы, напрягая скулы до мышечной боли и глядя в лицо матери. Амели нежно прижимает ладонь к моей щеке. Это прикосновение, как ожег для сердца. Я мечтал ощутить ее ласковые ладони на своем лице так много ночей, которые провел в темных подвалах резиденции первой жены Рашида.
– Но ты и Риз тоже. В тебе моя кровь, кровь графов Лендонов, – нежно, но твердо говорит она.
– Он воспитал меня, как Саадата! – резко бросаю я, убирая ее руки. – ОН сделал из меня свое подобие, – добавляю с отвращением. – Я такой же, как он. Даже хуже.
– Что ты такое говоришь! Нет, Джаред, посмотри на меня, – ее руки мягко ложатся мне на плечи, разворачивая к себе. В светло-серых глазах мерцает любовь, такая сильная, что хочется растворится в ней. Это то, чего он лишил меня. Мой отец, который десять лет рассказывал о том, что моя мать шлюха, сбежавшая к другому мужчине, шармута, падшая женщина. Я вырос с клеймом недостойного, незаконнорожденного сына проститутки, ублюдка, но не это было хуже всего. Самое отвратительное – то, что я поверил ему. И тем самым предал собственную мать.
Это не она… я.
– Что бы он не говорил, не слушай. Ты всегда можешь выбрать, кем хочешь быть.
– Слишком поздно, – выдыхаю я, сквозь стиснутые зубы.
– Неправда! Никогда не поздно сделать правильный выбор. Никогда. Но каким бы он ни был, я приму тебя любым, Джаред. Вот в чем заключается разница между миром твоего отца и моим. Для меня неважно, кто ты. Достаточно того, что ты мой сын, и я люблю тебя только за это. И мне не нужно, чтобы ты выбирал между мной и отцом, между Анмаром и Америкой или Англией. Все это неважно, Джаред, потому что самое главное мы носим в сердце. Ты же и сам знаешь, глубоко внутри, знаешь, что я права.
Прищурив глаза, я почти завороженно слушаю Амелию Риз, не отводя от нее пристального взгляда. Она умна настолько, насколько может быть умна женщина. Отец держал ее вдали от меня, потому что считал ее мудрость слишком опасной для меня. Я понимаю, чертовски хорошо понимаю, чего пытался добиться шейх, пичкая меня ложью. Я хочу ответить ей, хочу сказать все, что чувствую в этот момент, обличить в слова свое негодование на поведение отца и сожаление о том, что я не боролся, не искал. В том, что безоговорочно верил ему. Слова почти сорвались с моих губ, но меня прервал телефонный звонок. Я хотел сбросить вызов, но высветившееся имя заставило меня передумать.
– Сара… – задумчиво произношу я, подношу мобильный к уху и отвечаю на звонок.
– Да, Сара, – мой голос звучит удивленно, потому что Сара никогда мне не звонила раньше, хотя номера всех родственников внесены в мой справочник. – Что-то случилось?
– Да, Адам. Извини, что тревожу тебя… Могу ли я говорить? Тебе удобно? – сбивчиво, и немного смущенно, спрашивает сестра.
– Да, не волнуйся. Говори, конечно.
– Днем люди отца привезли в наш дом девушку. Американку. Я слышала, что ты знаешь ее… – испуганно выдает Сара, ввергая меня в полный шок.
Все внутри меня сжимается в тугой комок оголенных нервов. Меня даже начинает тошнить от охватившей паники.
– Не может быть, Амир увез Мэл, – мой голос звучит твердо и уверенно, но на самом деле я уже знаю, что случилось непоправимое.
– Амир тоже здесь. Его заперли. И Али приехал, и…
– Говори! – приказным тоном требую я.
– Я думаю, что девушке угрожает опасность.
– Рашид там?
– Нет. Отец…
– Звони ему. Срочно. Я вылетаю, – последнюю фразу я почти кричу, и почти сразу набираю номер пилота нашей частной авиалинии, заказывая срочный вылет. Все это время чувствую встревоженный взгляд матери, прикованный к моему лицу, ее искренне беспокойство. И даже рад, что не один сейчас.
– Кто звонил? Что-то серьезное? – спрашивает она, когда я убираю телефон в карман пиджака.
– Да, Сара. Моя сестра. Дочь Норы. Мне нужно лететь в Анмар. Моя… мой близкий человек в опасности. Нужно разворачивать лодку. На берегу меня уже ждут.
– Я еще увижу тебя? – Амелия отводит взгляд в сторону, до побелевших костяшек сжимая поручни ограждения. Ветер треплет ее светлые волосы, и она нервно убирает выбившиеся пряди за уши. Поднимает голову, неуверенно смотрит мне в лицо. Я беру ее за плечи. Хрупкие, женские плечи, которые вынесли так много в этой жизни. Никто не защитил… не был рядом. Я ненавижу своего отца за то, чего он лишил нас.
– Амелия, я не скажу, что с сегодняшнего дня все будет хорошо. Это неправда. Нам обоим придется заново узнать друг друга. Но я больше тебя не потеряю. Обещаю тебе, – произношу я, замечая, как ее глаза наполняются слезами. Она обнимает меня, прижимаясь щекой в моей груди.
– Спасибо, что выслушал меня. И поверил.
– Я приеду, и мы еще поговорим. А сейчас я должен срочно лететь в Анмар.
– Я буду ждать, Джаред.
Во время перелета я не перестаю думать о вероломстве отца, о его безжалостной и лживой натуре. Он – тот, на кого равняется небольшая, но богатая и бурно развивающаяся страна. Верховный лидер. Король центральной провинции Анмара. И каковы его поступки? Лжец, который не брезгует вовлекать в свои интриги женщин. Сначала разрушил в моем сознании образ матери, облив ее грязью, потом то же самое делал с Мэл. Это он… его слова порождали в моем сердце сомнения, бешенную ревность, презрение к западным женщинам. Он виртуозно управлял мною, внушая свои ценности, а я позволял. Помни, кто ты. Помни… Ложь. Сплошная ложь. Я никогда не был тем, кем хотел меня видеть отец. И дело не в цвете кожи. Амелия, моя мать – вот, кто видел меня настоящего. Принимала любым, не пытаясь менять и переманивать на свою сторону. И я могу выбирать, кем стану завтра. Не другим человеком, нет. Невозможно в одночасье взять и перечеркнуть все то, во что верил, чем жил и дышал. Раскол между двумя мирами глубоко внутри меня никуда не денется, но я научусь управлять им. Я буду знать, что он есть. И каждый раз, собираясь сделать выбор, я выслушаю обе стороны. Мне стоило понять это раньше, чтобы избежать миллиона ошибок в отношениях с Мэл. Если бы я включил разум, просто прислушался к собственным эмоциям, то понял бы, что она мне не лгала. Ни разу не лгала.
Если я не успею… если Али прикоснется к ней. Я убью его, с живого шкуру спущу. Плевать, что будет потом.
Я оказываюсь у резиденции короля спустя восемь чесов, которые показались мне вечностью. И самое нелепое состоит в том, что меня не хотят впускать. Люди отца преграждают мне путь. И звонят Рашиду, спрашивая его разрешения открыть ворота для собственного сына.
– Вы что еб*нулись, тут все, что ли? – свирепею я, расталкивая охранников и пиная металлические ворота. На меня смотрят камеры, но мне пох*й. Там внутри моя женщина, которую он не имел права забирать.
Охрана расступается, когда ворота с механическим звуком плавно раздвигаются. Я сажусь в машину и проезжаю на территорию. Бросая внедорожник на парковке, несусь прямо к дому, собираясь сокрушить любую преграду на своем пути. Внутри тихо, идеально чисто и помпезно. Ненавижу этот дом. Гребаный музей. Даже прислуга, словно почуяв неладное, разбежалась по углам.
– Отец… Рашид, – громко кричу я. И я не зову, я требую.
– Я здесь. Не нужно кричать, сын, – негромко отвечает шейх Рашид бин Мухаммед аль-Саадат, появляясь наверху мраморной лестницы, застеленной банально-красным ковром.
– Где девушка, отец? – с трудом сдерживая яростный рык, спрашиваю я, глядя на него твердым непреклонным взглядом.
– Я предупреждал тебя, Адам, что найду ее. И сдержал слово.
Он медленно спускается, держась за перила, и снисходительно посматривает на меня.
– Для чего? Чтобы отдать на потеху наследнику? – с вызовом бросаю я, замечая, как тень недовольства пробегает по самоуверенному лицу отца.
– Нет. Али тут ни при чем.
– Тогда, что делают в саду его люди? Или мне показалось?
– Адам, – хмурится Рашид, собираясь в очередной раз защитить своего наследника.
– Где она? Я заберу девушку, а потом вернусь, и мы поговорим.
– Ты уверен, что можешь выдвигать требования в моем доме? – Рашид спускается с последней ступени, и теперь нас разделяют несколько метров.
– Да. Я уверен, – произношу твердо, ни минуты не сомневаясь. Прищурившись, отец изучающе скользит по мне долгим, пристальным взглядом.