Я сняла туфли, как только вошла в «Вертикаль», надеясь на то, что это поможет мне твердо стоять на ногах. Колени дрожали так сильно, что мне пришлось держаться за стенку лифта, пока он поднимался наверх.
Я была не просто пьяна, а одурманена каждым словом и движением Джареда Саадата.
Даже не помню, как оказалась в квартире, как добралась до ванной. Я пришла в себя только в тот момент, когда увидела свое отражение в зеркале.
Мокрое платье, открывшее взору Джареда мою грудь. Влажные и растрепанные волосы, будто я только что вышла из душа… вид, мягко говоря, развратно-потрепанный.
Надеюсь, Джаред ничего не заметил. Черт возьми, он уже и так когда-то видел эту часть моего тела… Только тогда я думала о том, как бы мне скорее прикрыться, и как я хочу видеть его за решеткой.
А теперь мне даже смешно думать о том, что Джаред действительно просто хочет меня использовать. Ведь это очень глупо. Он может выбрать любую: модель с идеальной силиконовой грудью, одну из сотрудниц с длинными ногами, или Беатрис, тело которой создано для того, чтобы мужчины его хотели. И брали.
Не думаю, что Джаред хочет поиметь маленькую девчонку. Он же не дурак. Прекрасно понимает, что я не так опытна, как сотни женщин, что были в его постели. И я же видела, как он смотрел на формы Эйприл и Беатрис. Я люблю свое тело, но я совсем не во вкусе Джареда.
Тогда что ему нужно? Чувство вины заставляет его смотреть на меня так, словно я последний глоток воды на земле?
Потому что это первое, что я вижу в них, когда смотрю в серебристые глаза Джареда. Жажду.
Дикую, необузданную. Неутолимую.
Поэтому у Саадата есть только две причины, по которым он может за мной «ухаживать». Первая — я действительно ему нравлюсь, и он хочет узнать меня, как человека (я издала нервный смешок, тут же мысленно зачеркивая этот вариант), и вторая — никаких ухаживаний нет. Он просто подвез меня, а его горящий на меня взгляд мне просто померещился. Как и все его манеры, как и его предложение согреться его пиджаком.
А если все это было правдой, то Джаред, как он и сказал мне, просто хочет «загладить свою вину».
Три бокала шампанского заставляют меня додумывать то, чего не было. Придавать случившемуся значение. И я даже осудить его за этот поцелуй не могу, потому что сама… первая к нему прикоснулась. Я словно с цепи сорвалась. Первая дотронулась до его щеки, первая поцеловала… просто искушение было куда сильнее, чем та самая цепь на которой меня держали всю жизнь. Или я держала себя?
Мои кончики пальцев до сих пор помнили прикосновение к его коже. Я хотела потрогать больше. Еще больше.
Везде.
Как же это пугает. От мыслей обо всем этом, у меня самой начинается жажда, и я, задыхаясь, глотаю воздух.
Как бы там ни было, для Джареда это был ОЧЕРЕДНОЙ поцелуй, а у меня внутри целый мир перевернулся.
Главное, чтобы этот мир встал на место завтра утром, когда я буду трезва, а этот вечер — забыт и стерт из воспоминаний. Точно. Я сделаю вид, что не помню того, что произошло у машины.
Сгорая от стыда, смотрю на то, как затвердевшие от соприкосновения с его телом соски просвечивают через тонкий шелк, и, с раздражением, срываю с себя платье. С каким-то диким трепетом внутри, наблюдаю, как кожа покрывается вереницей мурашек.
«Черт, Лана, что ты делаешь…» — сквозь пелену затуманенного сознания, я слышу голос Джареда и встаю под прохладную воду, но мне ничуть не холодно. Уже не холодно. Этот дикий поцелуй согрел меня изнутри, Джаред пустил жидкий огонь по моим венам, и…
Кто бы мог подумать, что два года назад, я часами мылась в душе, смывая «грязь», которую он оставил на моем теле. А сейчас…
Я ничего не понимаю. Внутри так тепло и приятно. И хочется, чего-то большего. Того, что я никогда не испытывала, но почему-то знаю, что это сладко.
Знаю, потому что поцелуй Джареда изменил все. Точнее, это был мой поцелуй… он не приставал ко мне, как пошлый, тупой спортсмен. Он ответил на мое нежное касание настоящим мужским, ненасытным и требующим горячего продолжения, поцелуем.
Поцелуем, который не оставляет девушкам выбора.
Пленил каждым движением языка и НЕ горьких губ, рук, и, черт возьми… на этот раз мне понравилась его жесткость.
Его твердость… Внизу живота до сих пор пылает, когда я ощущаю, как еще пятнадцать минут назад его член настойчиво толкался в мои бедра.
Клянусь, я была в жалком шаге от того, чтобы не прижаться к нему в ответ, вторя его движениям. Если бы я это сделала, могла бы забыть о своей гордости, о всех своих принципах. Обо всем, что годами, вколачивалось в мою светлую голову.
А еще, если бы сделала это, я бы сейчас находилась рядом с Джаредом. От мысли о том, как я срываю с него рубашку и провожу ногтями по обнаженному торсу, у меня покалывает кончики пальцев. Хватит. О чем же я думаю? Но я хочу. Сейчас так хочу это сделать. Мне недостаточно узнать только вкус его губ.
Я хочу попробовать на вкус его кожу.
Везде.
И даже там, где никогда не хотела раньше.
Просто… все в его теле теперь манило меня, притягивало. Глаза Джареда звали туда — за край, в бездну, полную запретной и сладкой агонии, которую можно познать только с ним.
Джаред олицетворял собой все, что мне всегда запрещали. Он заставлял меня чувствовать себя той Мэл, от которой я отвернулась.
Чтобы быть хорошей девочкой. Чтобы не видеть в глазах близких осуждения.
Но рядом давно уже нет никого, кто мог бы осудить меня за мои действия и порочные мысли.
Я медленно прижимаю ладонь к стенке душевой, касаюсь горячим лбом кафельной плитки. Провожу языком по губам, ощущая вкус Джареда. Мятный, с ореховым привкусом — аромат сигар, которые он курил.
Холодные капли пытаются остудить разгоряченную кожу, но это невозможно. Словно в тумане, я выдавливаю гель для душа на руку, и вновь погружаясь в мысли о Джареде, намыливаю свое тело.
Медленно провожу ладонью по груди, делая глубокий и медленный выдох. Закрываю глаза. С ужасом понимаю, что хочу, чтобы это были руки Джареда. Загорелые, крупные и сильные ладони.
Мне было мало.
Сжимаю свою ладонь, всхлипывая от отчаянья и непонимания того, что делаю. У меня такое чувство, словно за последний час я подцепила какую-то эмоциональную заразу, отравилась, надышалась с Джаредом одним воздухом, в котором витало напряжение, жажда близости, и противостояние между нами.
Мне остается только надеяться, что как только я протрезвею, дурман отпустит.
«Умоляй меня. Ну давай, ну же.» — это слова которые два года назад вырвались из его уст, но только сейчас вызвали внутри меня новую горячую волну, обволакивающую область бедер. Я все помнила.
— Джарееед, да, — шепчу я, когда моя рука резко опускается ниже, я скольжу кончиками пальцев по внутренней поверхности бедра. Наказываю себя за все, что сейчас делаю, зажимая язык между зубами.
Хочу, чтобы это был его язык. Сжимать, кусать до крови. Злить его больше, дразнить этого дикого зверя, доводить до дрожи и безумия.
Боже, видел бы он меня сейчас… что бы сказал? Что я одна из безвольных кукол, раздвинувшая для него ноги. Но новый Джаред не стал бы бросаться такими выражениями.
Я не знала, где правда, и настоящий ли Джаред сейчас, но его поцелуй не лгал: в тот момент, когда он прижал меня к дверце машины, для него точно так же исчез весь мир, как и для меня.
Осталась только близость с ним, его запах, которым не могла надышаться, его губы, что хотела смаковать вечность, и тело этого мужчины, которое желала ощущать всей кожей.
Обнаженной кожей.
Я медленно провожу указательным пальцем по самому чувствительному месту в своем теле, снова и снова вспоминая касания Джареда. Представляя его руки.
Всего на миг я вижу в мыслях его лицо, горящие похотью и одержимостью глаза. То, как его губы сейчас изогнулись бы в усмешке: «Обо мне думаешь, маленькая Лана? Правда думаешь, что твои нежные пальчики заменят тебе меня? Только я знаю, как ты хочешь. А я хочу в тебя. Глубоко и грубо.»
Заливаюсь краской, прогибаясь в спине. Ноги непроизвольно слегка раздвигаются. Для него, для Джареда. Для его пальцев и твердого члена.
Сделав ещё одно бесстыдное движение, я почувствовала, как влажно внутри. Черт, я возбуждена для этого ублюдка.
Что же я делаю? Боль в животе стала невыносимой.
Это нужно остановить. Нужно. Если я не прекращу ЭТО сейчас, то и его, если это повторится, остановить буду не в силах.
Утром мне будет очень стыдно. Я чувствую, как горят мои щеки, как тело ноет от болезненной потребности в его прикосновениях. Бог мой, пожалуйста. Помоги мне не думать о нем.
В тот момент, когда я уже готова окончательно сойти с ума и начать вращать бедрами, представляя, что делаю это против бедер Джареда, поворачиваю кран с горячей водой, и это отрезвляет.
Наверное, я получила ожог, но мне плевать.
— Не делай глупости, Мэл. Ты же не…
Шлюха — добавляет внутренний голос, тоном отчима.
— Ты не одна из его шлюх. И никогда не будешь, — насухо вытираюсь, надевая пижаму. Честное слово, я мечтаю только о том, чтобы доползти до постели и скорее уснуть, чтобы на утро проснуться и понять, что желание к Джареду было лишь последствием опьянения.
Но в квартире раздается звонок, и я вздрагиваю. А если это он?! Как мне смотреть ему в глаза, после того, как я только что поглаживала свое тело и слишком ярко представляла, что это его руки? Господи, только не это.
Я открываю дверь, и с облегчением понимаю, что это Томас.
— Привет, милая, — он целует меня в щеку и вручает очередной букет цветов. Запах лилий, перебивший воспоминание о парфюме Джареда, даже снял мое возбуждение. Но я все равно ненавижу Тома за то, что он приперся в ТАКОЙ момент.
— Ты почему красная? Что с твоими губами? Тебя как будто зверь покусал.
О да. Именно зверь.
Томас резко сдвигает брови к переносице, и я нелепо оправдываюсь: