— Вчера ходила к зубному, ставили укол и заморозили мне губы. Вот я их и покусала — не чувствовала боли, — мой голос все еще заплетается, голова кружится, поэтому я просто падаю на диван.
— Ангел мой, сколько же ты выпила? — Томас внимательно разглядывает меня, в то время, как мой взгляд не фокусируется на друге.
— Том, давай без глупых вопросов и нотаций.
— Хорошо, — быстро соглашается он, и впервые я замечаю, насколько меня раздражает это — мягкость в его характере. Я могу сколько угодно говорить, что уже «взрослая девочка, и хочу делать все, что сама считаю нужным», но на самом деле в этой фразе нет никакого смысла, когда нет страха нарваться на наказание.
Он не накажет. И слова не скажет мне, не упрекнет.
Даже если я выпью целую бутылку водки, надену провокационное платье и уйду в клуб. У него не хватит смелости сделать мне замечание или отругать меня. И именно поэтому такие парни, как Томас — друзья, а такие парни, как Джаред — гребаные демоны.
Демон, которого хочется подразнить, и, затаившись, ждать, пока он придет по твою душу. И накажет. И за это платье, и за выпитый алкоголь…
Я привыкла к тому, что меня наказывают. И как бы это ни было больно, только так я могу почувствовать себя нужной. Живой.
Томас готовит сэндвичи на кухне — когда он приходит, у нас с ним «вечер дружеских объятий». Как по расписанию, и всегда одно и тоже. Он готовит бутерброды с ветчиной, включает комедию, и обнимает меня за плечи. Не пристает, просто обнимает. И если раньше я испытывала что-то приятное и теплое, когда он это делал, то сегодня я превращаюсь в лед в его руках.
Я ничего не чувствую. Анестезия на все тело. От Джареда Саадата.
На мгновение, мне даже становится страшно: а что, если я никогда больше не испытаю каких-либо чувств? После того, что я ощутила всего на мгновение, другие эмоции кажутся пресными и обычными, и это пугает меня.
Я как наркоман, познавший особую дозу кайфа, и прекрасно осознающий, насколько может стать губительной следующая доза.
Это было ошибкой.
Поэтому я смотрю фильм только с одной мыслью: только бы Джаред тоже считал это ошибкой, и больше никогда ко мне не пристал. Нам нужно просто держаться друг от друга подальше и все будет хорошо. Я уверена.
Когда Томас уходит, я так и не ложусь спать, а сажусь за стол. Рука с карандашом сама скользит по листу, и уже через час я вижу на бумаге эскиз портрета Джареда. Особое внимание я уделила губам.
Четкому изгибу, который даже с портрета обещает исполнить все мои самые тайные, запретные и порочные желания.
— Ошибка, Мэл. Помни об этом, — не выдерживая, злюсь сама на себя, и засовываю лист в сумку. Падаю на кровать, расправив руки, и просто закрываю глаза.
Сердце все никак не угомонится, а внизу живота все ноет… Я засыпаю, испытывая уколы болезненно-сладких мук, моля вселенную о том, чтобы это прекратилось. Навсегда.
* * *
— Мэл, а ты же в Йеле училась? — через три дня после вечеринки в «Облаках» мы с Беатрис снова обедаем вместе. Честно говоря, аппетита у меня нет, потому что «новая подруга» просто пожирает меня взглядом, полным презрения и подозрений. Она смотрит на меня так, словно я ем из ее тарелки.
Я не понимаю, почему. Из-за Джареда?!
Так она может успокоиться.
Потому что на следующее утро, после нашего безумства у машины, когда я проснулась с распухшими губами и с легким синяком на скуле от его сжатых пальцев, я испытала такой стыд, что тут же заблокировала каждую мысль о Джареде.
Это было не так трудно. Я просто как можно чаще вспоминала его самодовольное лицо из прошлого, которое надолго врезалось мне в память.
О том, что делала в душе, думая о нем, я почти забыла… я была пьяна, не контролировала свои действия. Этого больше не повторится, и уж тем более я больше не сяду в машину к ее драгоценному принцу Адаму.
Так что успокойся, Беатрис. Забирай своего шейха. Можешь и дальше смотреть на него, как на Божество, а я умываю руки…
Но вся моя напускная уверенность исчезала, когда я видела Джареда в коридорах офиса. Он даже иногда удостаивал меня легким и нейтральным кивком, но я больше не пыталась прочитать по глазам его мысли. Моя голова автоматически опускалась вниз, а щеки заливались румянцем. Я боялась, что по одному моему взгляду он прочтет и узнает, что я делала после нашего поцелуя. Что я испытала за считанные секунды, проведенные в его сильных руках. Боже, мне просто не нужно на него смотреть. И все будет хорошо.
Все и так было хорошо, за исключением того, что после таких вот коротких встреч в коридоре мне приходилось сводить под столом ноги, унимая ломоту внизу живота.
— Да, а что? — нейтральным тоном интересуюсь я.
— Да нет, ничего. Как и Адам. Далеко пойдешь, — фальшиво улыбается Беатрис, и я понимаю, что что-то не так. Мур, кажется, уже жалеет, что взяла меня под свое крыло, и я раздражаю ее своим присутствием. Скорее бы вернулась Сэм.
— И, кстати, да, я сама поработала над твоим стилем, но тебе не кажется, что это чересчур? — она имеет в виду мое новое персиковое платье простого кроя — оно обтягивает миниатюрную фигуру, привлекает внимание к изгибам. При этом руки закрыты и колени тоже — я выгляжу довольно скромно, как и всегда. — Все-таки на работу лучше отдавать предпочтение деловым костюмам, — Беа смахивает пылинки со своего пиджака кремового цвета.
— Знаешь, Беатрис, я благодарна тебе за уроки стиля, но дело не только в них. Я сама выбрала это платье, и оно мне нравится. Теперь, когда у меня есть деньги, я хочу хоть иногда себя радовать. Мне всегда этого не хватало.
— Чего?
— Не знаю, как объяснить. Я чувствовала себя красивой иногда, но один очень строгий человек убеждал меня в обратном. Каждый раз, когда злился.
— Брат? Отец?
— Отчим, — образ Эдварда предстал у меня перед глазами. Я, несмотря на всю боль, что он мне причинил, по-своему я любила его. — Не хочу об этом говорить.
Если бы не отец, я бы, наверное, вообще не смогла сейчас общаться с мужчинами. Отчим держал меня на аркане и был моим «кнутом», а родной отец — «пряником». Конечно я благодарна родителям, ведь в строгом воспитании есть свои плюсы: я порядочная, «не шлюха» — как выражался отчим, а хорошая девушка.
Но проблема в том, что когда слишком долго себе что-то запрещаешь, потом этого хочется еще больше. И, кажется, вот сейчас мне захотелось…
Очень сильно захотелось.
Но хотеть Джареда — это то же самое, что хотеть быть «одной из многих». Мне не нужно досье на него, чтобы знать, что каждую ночь он трахает новую телку.
А как иначе? К жене не готов, невесты нет, девушки тоже. Каким бы белым и пушистым он не прикидывался, Джаред намерен использовать меня и забыть на утро.
Как же мне помнить обо всем этом в его присутствии? Сложный вопрос.
— Хорошо, не будем, — прервала затянувшееся молчание Беатрис, и показала мне фотографию на телефоне. — Кстати, вчера купила новое платье на сегодняшний благотворительный вечер.
— Какой еще вечер? Мне тоже нужно очередное новое платье?
— Нет, — Беатрис кинула на меня взгляд исподлобья, но я в ответ лишь мило улыбнулась. — Ты не приглашена. Прости, Мелания. Вечер очень закрытый.
— Красивое платье, — на экране я увидела Беатрис в роскошном красном платье модели «русалка», с очень глубоким декольте. Без бретелек. Какой такой благотворительностью она собирается заниматься на вечере?! — ехидно пронеслось в голове.
— Да, Адам любит, когда его ассистентка в красном, — самодовольно подметила она, делая акцент на слове «его».
Вот оно что. Ты не «его», ясно? — мне пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы не заявить это вслух.
Так Мэл, спокойно. Тебе плевать.
— Так что за вечер? — я сделал вид, что пропустила ее слова мимо ушей.
— Ох, инициатива Адама. Он каждый месяц занимается благотворительностью, выделяет средства. В прошлом месяце миллион долларов ушло на спасение редких животных. В этот раз это будет вечер, с шоу-программой и музыкантами, где за вход будет взыматься благотворительный сбор. И ничего не пойдет к нам в карман. Все вырученные средства отдадим нуждающимся детям.
Я сжала вилку в своей руке, обдумывая слова Беатрис. Если она сказала правду, то можно добавить очередную порцию света в нимб над головой Джареда.
Он молодец. Думаю, Беатрис незачем врать, я, кажется, сама слышала от Николаса что-то про этот вечер. Мне было только приятно, что именно я, отчасти, заставила Джареда измениться. Кто знает, не напиши я заявление, кем бы он сейчас был.
Кажется, Беа только что освободила мое сердце от последнего тонкого слоя льда. Я оттаяла.
Джаред Саадат стал для меня совершенно другим человеком. Будто я никогда не знала его раньше.
Он стал для меня мужчиной о котором я бесстыдно думаю по ночам, и боюсь смотреть на него при свете дня.
Я боюсь не только его, но и собственных желаний, которые возникают внутри меня, когда я его вижу.
* * *
[Sam_Love: ]Ты не представляешь с каким немцем я вчера познакомилась на одной из деловых встреч. Просто нет слов! Высокий блондин. А его акцент… Я таю. Его зовут Август, и, кажется, у нас сегодня свидание после работы. Прости, я по тебе так соскучилась, но из-за него мне даже уезжать не хочется.
Черт. Я как раз хотела написать Сэм о том, что могло бы очень ее заинтересовать, а теперь не знала, правильно ли будет портить ей настроение. Но если я промолчу и не предупрежу ее, будет хуже.
[Melany: ]Сэм, я не хочу тебя расстраивать и мне безумно интересно знать все об этом Августе, но ты даже не представляешь кого я только что видела в коридорах офиса…
[Sam_Love: ]Хм… и кого же?
[Melany: ] Тебе нужно быть осторожней, когда вернешься. Наше прошлое преследует нас обеих…
[Sam_Love: ]