Грета, войдя в комнату, увидела уставившийся ей в переносицу черный зрачок пистолета. Пакеты с провизией вывалились у нее из рук, а сама она испуганно замерла на пороге комнаты.
— У-ф-ф... Саша... Как же вы меня напугали!
Дорохов, чертыхаясь про себя, убрал пистолет в кобуру. События последних дней выбили его из колеи и лишили привычного хладнокровия.
— Простите меня, ради бога, — сказал он, поднимая выроненные пакеты с пола. — Сам не понимаю, что мне в голову взбрело.
Он водрузил пакеты с провизией на стол, затем повернулся к девушке, которая, сделав два-три шажка навстречу, неожиданно для Дорохова приникла к его груди.
— Как вы меня напугали, Саша! — Всхлипнув, она отстранилась, посмотрела ему в лицо, затем ткнула кулачком в его широкую твердую грудь. — Если бы вы только знали...
— Померещилось мне... Вот я и... — принялся он неловко оправдываться. — Извините, Грета... Ну-ну, не надо плакать, это уже лишнее.
— Да нет же, нет... Вы меня не так поняли! — справившись с эмоциями, сказала девушка. — Пистолет? Что я, оружия не видела? При чем тут это?..
— Что же тогда вас так напугало?
— Ну как же?! Разве не понятно?! Вас не было больше суток!
— Грета, я просто не мог приехать раньше. У меня были дела. Очень важные... неотложные дела.
— Да? А я уж было решила, Саша, что вы вернетесь нескоро, если вообще вернетесь... Я ждала, ждала... А у меня нет ни адреса вашего, ни телефона вашего домашнего!
— Да нет, никуда я не пропал... Говорю же: дела!
Он помог девушке снять верхнюю одежду, сам тоже разоблачился, предварительно достав из кармана куртки сигареты и зажигалку.
— А я вот решила, пока не стемнело, сходить в магазин, — сказала Грета, усаживаясь на пододвинутый ей Александром стул. — Взяла деньги, которые вы оставили на столе... Когда возвращалась обратно, увидела вас издалека, но вы так быстро шагаете, что я не смогла за вами угнаться...
Замолкнув, Грета пристально посмотрела на него. В облике ее нового знакомого за последние сутки произошла разительная перемена. Этот большой, крепкий, такой надежный с виду человек теперь был чем-то подавлен. Он был мрачен, как глухая декабрьская ночь. И еще... Если человек имеет при себе оружие, нервно реагирует на любой подозрительный шорох, это уже о многом говорит...
— Что случилось, Александр? У вас какие-то неприятности?
— Да, Грета, у меня неприятности. Но вы здесь абсолютно ни при чем.
— Помнится, вы сказали мне, что разыскиваете одну девушку... Если не секрет, кто она вам?
— Младшая сестра, — после паузы ответил Дорохов. — Ей двадцать лет, она студентка второго курса Бауманского училища. Лена пропала без вести две недели тому назад...
Дорохов полез в задний карман брюк за портмоне. Но не для того, чтобы показать Грете фото своей сестры, — он его уже показывал. В кожаном «лопатнике» у него хранилось восемьсот долларов и около двух тысяч рублями. Он разделил деньги на две равные части. Ополовиненную наличность убрал обратно в портмоне, остальные же купюры выложил на стол перед девушкой.
— Вы меня прогоняете, Александр? — бесцветным голосом произнесла Грета. — Хотите, чтобы я ушла прямо сейчас?
Дорохов выковырял из пачки сигарету. Когда он прикуривал от зажигалки, было заметно, как дрожат его пальцы, что свидетельствовало о большом внутреннем напряжении.
— Собирайся, Грета, — сказал Дорохов, по-прежнему глядя в сторону, в синеющие за оконной рамой сумерки. — Я провожу тебя до станции и посажу на электричку до Москвы.
Грета посмотрела на деньги, но брать их не стала, вместо этого положила ладошку на его руку, и теперь она еще сильнее ощутила бившую его изнутри нервную дрожь.
— Ты хочешь выдворить меня отсюда, потому что боишься еще и за меня, да?
— Я не шучу, Грета!
— Это единственная причина? Может, есть еще что-то, о чем ты не хочешь мне говорить? Может быть, у тебя есть жена? Или любимая девушка? Ты привез меня сюда, испытывая мимолетный душевный порыв, а теперь не знаешь, под каким предлогом от меня избавиться?
— Не говори глупостей, Грета! — почти сердито произнес Дорохов. — Нет у меня жены, не обзавелся еще! Повезло дураку, что не женился! Да и кому я на фиг такой нужен?! Ну что, давай будем собираться...
— Так ты, Саша, за меня боишься? — со странной интонацией в голосе спросила Грета. — И именно поэтому хочешь, чтобы я ушла?
— А я тебе о чем толкую?
— Расслабься, Саша... Я никуда не поеду. Поэтому убери деньги, а я, если ты не возражаешь, займусь приготовлением ужина.
Она встала и, прежде чем он успел что-то сказать, легонько провела ладонью по его волосам.
— Глупенький... Сам ведь недавно говорил, что мы можем помочь друг дружке! Ты мне уже помог, хотя совершенно не знаешь меня... А теперь, может, и я на что-нибудь сгожусь!
Глава 9
— У меня все готово! Мой руки, Саша, и за стол!
Пока Дорохов плескался под умывальником, девушка держала перед ним чистое полотенце. Он вытер пышущее жаром лицо, после чего вернулся в комнату, отстегнул ремень с кобурой и сунул все это хозяйство в верхний ящик комода. По правде говоря, «гостей» он здесь, на даче, не ждал. Поскольку лишь несколько часов тому назад он общался с киднеперами, то никаких акций раньше завтрашнего вечера, несмотря даже на дефицит времени, Дорохов не планировал, дабы не усугубить свое и без того хреновое положение.
Грета выставила на стол большое блюдо с вырезкой, запеченной в перечном соусе, с корочкой золотисто-коричневого цвета. Нарезала мясо порционными кусками, полила сверху соусом, добавила овощей, затем передала тарелку Александру. Пока она накладывала себе, Дорохов откупорил бутылку «Каберне-Совиньон», разлил вино по фужерам, потом поднял свой бокал:
— А ты, Грета, оказывается, прекрасно готовишь... Ну что ж, предлагаю выпить за знакомство!
— Так ты же еще ничего не попробовал! Гм... Да, давай выпьем! Ангел ты мой... хранитель.
Спустя некоторое время Грета, приглядевшись, заметила, что на лице у Александра выступил нездоровый румянец. Промокнув губы салфеткой, она встала, подошла к Дорохову и положила ему на лоб холодную ладошку.
— Э-э, миленький, да ты горишь весь! Что же ты молчал, Саша?! У тебя ведь жар!
— Пустяки! — недовольно сказал Дорохов. — Не стоит обращать внимание.
— Есть какие-нибудь лекарства в доме? — Увидев, что Дорохов отрицательно покачал головой, она сокрушенно вздохнула. — А из крепкого спиртного что-нибудь на даче есть?
— Настойка в шкафу... Да, там, в литровой бутылке.
Она достала из шкафчика бутыль, на две трети заполненную какой-то темно-коричневой жидкостью.
— Крепкая? Сколько градусов?
— Пятьдесят точно будет. Отец сам делает настойку на травах... Так что все без обмана.
— Вот и хорошо. — Грета удовлетворенно покивала головой. — Это даже лучше, чем какие-нибудь пилюли.
— Что ты собираешься делать, Грета? — облизнув пересохшие от жара губы, спросил Дорохов. — Хорошо же сидим...
— Лечить тебя буду! И лечить просто и сердито, испытанными народными средствами... Сейчас я уберу со стола, а потом займусь тобой.
Пока Грета хлопотала по хозяйству, Александр отправился в душ, благо отрегулированная отцом газовая колонка даже зимой работала безотказно. Но когда он выбрался из душевой, завернутый в махровую простыню, то получил от Греты по полной программе.
— Я вижу, за тобой нужно присматривать, как за малым ребенком, — ругалась девушка, передавая ему стакан с настойкой. — Что это еще за «водные процедуры»?! Посмотри в зеркало, у тебя все лицо горит! И куда это ты в таком наряде собрался?
Дорохов выпил весь стакан, как воду, даже не поморщившись.
— Пойду спать наверх... Там два одеяла, завернусь, и все будет нормально...
— Ну да, конечно... Наверх он пойдет, в «холодильник» спать! Знаешь, про волкодава и про то, что ты можешь на снегу спать, я уже слышала...
Приподняв край забранного в пододеяльник ватного одеяла, она кивком указала ему на кровать.
— Шагом марш в койку!
— Что, прямо так?
— А у тебя здесь есть какое-нибудь теплое белье? Прости за непраздное любопытство: теплые кальсоны тут имеются?
— Н-нет, я с собой ничего такого не привез.
Она пощупала рукой волглую ткань полотенца, покачала головой, затем передала ему сложенное стопочкой банное полотенце, которое она достала из собственных вещей.
— Не бойся, оно новое. А главное, большое, как простыня... Я отвернусь, а ты поменяй «одежку».
Не оборачиваясь, она вытянула назад руку. Завладев влажным полотенцем, развесила его над пышущей сухим жаром печкой. И прежде чем самой отправиться в душевую, сказала:
— Я буду этой ночью спать с тобой, Александр... Но поскольку ты болен, то воспринимай меня, пожалуйста, исключительно как грелку.
Дорохов лежал в полной темноте — Грета выключила в комнате свет — и чувствовал себя, как ему казалось, вполне удовлетворительно. Жара он почти не ощущал, но зато было ощущение невесомости, как реакция на выпитую настойку. С головой у него творились странные вещи: он вроде бы помнил обо всем, что происходило с ним в последние дни и часы, но все его мысли по этому поводу отошли куда-то очень далеко...
Он вначале ощутил легкую волну ароматов — мыло «Камея», капелька духов и запах молодого чистого женского тела, — затем почти невесомое прикосновение, скорее случайное, нежели намеренное, с целью заявить о своем присутствии. Кровать была достаточно широкой, чтобы они могли спать каждый под своим одеялом, не соприкасаясь друг с дружкой. Но его рука, когда он переменил позу, чтобы улечься на спину, вольно или невольно оказалась на гладком прохладном женском бедре, почти полностью обнаженном из-за сбившейся наверх ночной рубашки...
— Саша, не делай этого, — прошептала она так тихо, что он едва смог расслышать. — Спи, миленький, и не отвлекайся на разные глупости...
Он повернулся на бок и скорее угадал, чем увидел, где находятся ее губы. Не сразу, но она все же отозвалась на его поцелуй, и длился он так долго, что у них даже дыхание пресеклось. Его рука уже легла на ее ягодицы, крепкие, упругие, затем, скользнув вверх по крутому изгибу бедра, переместилась на талию и еще выше, завладев нежными полушариями грудей. Она тоже исследовала его своими руками, и хотя она скорее просто обнимала его, нежели ласкала, чувствовалось, что вся эта игра ей далеко не безразлична.