Влада побледнела.
– Почему ты не остановил ее? – едва слышно спросила она.
– Может, у Симы было не все в порядке с головой? – встряла Тереза.
– Почему ты не остановил ее? – Влада повысила голос.
– Как раз с головой у нее все было в порядке, – ответил Стас. – Сима все продумала до мелочей. Продумала и осуществила, несмотря на убивающую ее болезнь.
– Почему ты не остановил ее?! – выкрикнула Влада и со всей силы ударила кулаком по спинке водительского сидения. – Ты видел, что она жменями пьет таблетки – и ничего не сделал! Просто смотрел! Своими глазами!
Влада вцепилась в Стаса. Машина выпрыгнула на обочину, подскочила на камне и метнулась на встречную полосу. Стас ударил по тормозам, «Нива», взвизгнув, остановилась поперек дороги.
– Почему ты ничего не сделал?! – кричала Влада, пока Стас выволакивал ее из машины.
– Ты задаешь не те «почему»! – кричал он в ответ.
Злость придала силы. Влада успела отвесить пару тумаков, прежде чем затихла в стальной хватке Стаса.
– Не те «почему», Влада, – уже спокойно повторил он. – Лучше спроси, почему Сима не рассказала о смерти детей даже своей сестре, твоей маме? Почему она скрывала свою болезнь и отказалась от лечения? Почему она заплатила врачам, чтобы те дали заключение о смерти без вскрытия тел Илоны и Марка? – Он ослабил хватку. – А насчет твоего вопроса… Я просто не успел – вот и все. – Стас осторожно переместил руки Владе на плечи. Теперь это больше напоминало объятие, чем захват. – Я уже много всего узнал. И если ты пустишь меня в свой дом, я найду причину твоих галлюцинаций.
Влада опустилась на асфальт и прислонилась к раскаленному боку машины, Стас сел рядом. Ни ветерка. Солнце жгло кожу, в черной одежде было жарко, как в скафандре.
Влада развязала сползшую на плечи косынку и положила ее на колени.
– Ты не попадешь в мой дом, Стас, – сказала Влада. – Теперь уж точно.
Остаток пути они проехали молча. Мелькание сосен сопровождало их до самой церквушки, невысокой, голубой, с блестящими позолоченными куполами. Влада привстала, чтобы выйти из машины, – и снова опустилась на сиденье: недавний выплеск эмоций опустошил ее.
Стас протянул ей ладонь. Его взгляд был спокойный, понимающий, и у Влады возникло странное ощущение, словно эта сцена в лесу их сблизила. Влада молча приняла помощь, и, опираясь о руку Стаса, поднялись на крыльцо. Тереза, боясь потревожить шаткое перемирие, бесшумно шла следом.
В церкви оказалось полно народу. Старики и старухи преклонного возраста плотным полукругом стояли у алтаря, их ожидание было покорным и торжественным. Влада, Стас и Тереза остановились чуть позади.
Изнутри церковь казалась больше, чем снаружи. Высокий потолок украшали бело-голубые росписи. Солнце пробивалось сквозь витражи и разноцветными пятнами ложилось на дощатый пол. Возле икон светили лампады, повсюду горели свечи. Воздух был влажным и тяжелым.
С начала службы прошло не больше десяти минут, как Влада почувствовала легкое головокружение. Она пыталась отвлечься от монотонного голоса батюшки: рассматривала убранство церкви, переминалась с ноги на ногу, но ощущала, что теряет контроль над своим телом. Ей стало немного лучше, когда совершилось помазание. Кисточка, которой касались лица и рук, была похожа на кисточку Марка – только пахла вином. Церковная кисточка оставляла на коже бесцветные масляные разводы, капли щекотно стекали со лба на переносицу. Затем прихожане в один голос запели «Услышь меня, Боже, услышь меня, Владыко», и реальную картину заслонило воспоминание из детства.
Влада увидела себя и Марка. Они долго плутали на велосипедах по лестным дорогам, останавливаясь, чтобы поесть черники, пока не оказались возле церквушки, затерянной в соснах. Они вошли в церковь. Не сговариваясь, рухнули на колени и стали молиться друг за друга.
Воспоминание было настолько живым, что Владе на мгновение показалось, будто бы это и есть настоящая жизнь. Ей снова четырнадцать, пол под коленями шершавый и теплый, а на ладонях, сложенных в молитве, пятна черничного сока. Она украдкой смотрит на Марка, он молится искренне и отрешенно, солнце золотит его ресницы, а на ладонях такие же фиолетовые пятна…
Влада поняла, что вот-вот потеряет сознание. Отступив на шаг, она обернулась в поисках скамейки, но глаза, заполненные слезами, видели только мерцание свечей.
– Все хорошо, Илона, – прозвучал спокойный, почти родной голос, и кто-то взял ее ладонь в свою.
Влада повернула голову, чтобы рассмотреть незнакомца, но увидела лишь рукав светлой футболки, а потом перед глазами все поплыло, и она потеряла сознание.
Стефан должен был уйти. Он знал, что играл с огнем.
Ее веки дрогнули, еще секунда – и Влада увидит его, прямо перед собой. Стефан был сосредоточен до предела, он ощущал каждую мышцу своего тела, но не уходил, и от этого чувствовал высшую степень напряжения, болезненного и сладкого.
Чем больше он смотрел на эту спящую принцессу, тем больше она казалась Илоной. Прошлой ночью Влада доставила ему нескончаемое удовольствие: позволила любоваться собой, не спящей, долгие часы подряд: наблюдать, как она оглядывается, вслушивается, успокаивается, как дрожат ее ресницы, когда она борется со сном. Влада не замечала его в темноте, а он находился рядом и видел каждый миллиметр ее лица, пленяющего и решительного. Окажись ее лицо испуганным или встревоженным – это было бы плохим знаком. Ему нужна была именно такая девушка: бесстрашная. Настолько, что она провела ночь, ожидая встретить кого угодно, без защиты и без оружия. Она не боялась того, что скрывалось во тьме. Она не боялась тьмы. Значит, она не будет бояться его.
Дыхание Влады оставалось глубоким и ровным. Пока Стефан нес ее на руках, Влада открыла глаза всего на мгновение – и сразу же их закрыла. Наверное, ее успокоило то, что она увидела – небо, бесконечное, голубое.
Она очень устала. Двадцать лет – слишком мало для того, что ей приходится переживать. Но скоро кошмар закончится. Пройдет чуть больше месяца – и все изменится. Для него и для нее – ангела, посланного ему свыше. Стефан протянул руку, прикоснулся к волосам Влады, отступил к окну – и бросился прочь от Белой Дачи.
Он добрался до Огневки всего за пару минут. Сперва – знакомая дорога через лес, затем – подземный тоннель. У выхода из тоннеля его ждала Мария. Волосы разбросаны по открытым плечам, губы сжаты в узкую полосу, руки – на бедрах. В своем роскошном длинном платье насыщенно-зеленого цвета она была похожа на прекрасную, готовую к атаке змею.
– Ты был с Владой на виду у целой деревни? – ее глаза рассерженно блестели.
Из дома выбежал Антон – еще совсем юный парень, почти мальчик, худой, подвижный, с тонкой цыплячьей шеей. Он захлопнул люк и укрыл его квадратом искусственного газона.
– Вам еще нужна моя помощь? – спросил Антон у Стефана, при этом обменялся взглядами с Марией.
Стефан жестом попросил его уйти.
– Так вот, моя дорогая, я просто вынес ее из церкви на улицу. Все произошло очень быстро, никто не обратил на меня внимания… – Он подождал, пока Антон исчезнет из вида, потом указал на Марию и на угол дома, за которым скрылся парень. – Между вами что-то происходит?
– Я просто ищу себе того, кто мог бы по утрам затягивать мне корсет. – Мария улыбнулась. – Хочешь поучаствовать в конкурсе?
– У тебя есть Рыбак, – с легким раздражением ответил Стефан.
– Рыбак мне надоел!
Стефан молча обошел ее и поднялся на крыльцо. Мария не отставала ни на шаг.
– Давай вернемся к твоей выходке. Как теперь эта девица объяснит свое перемещение друзьям? И себе? – Мария преградила ему выход из ванной.
– Что-нибудь придумает, не сомневайся, – Стефан вымыл руки и промокнул их махровым полотенцем. – Влада очень убедительно врет сама себе. – Он проскользнул мимо Марии, легко задев ее плечом. – Решит, что у нее временная потеря памяти… или оно ходит во сне… или… Да какая разница. Это перемещение – далеко не самая странная вещь из тех, что с ней сейчас происходят.
– А если бы она проснулась за время вашего романтического путешествия? Что тогда? Бросил бы ее посреди дороги? – преследовала его Мария.
Стефан остановился. Обернулся.
– Прекрати.
Они молча буравили друг друга взглядами. Стефан – колючим и холодным, Мария – разгневанным и жгучим.
– Прости, – первой сдалась Мария и взяла Стефана под руку. – Вообще-то, я по другому вопросу.
Они зашли в кабинет, погруженный в полумрак. Стефан приблизился к окну и отвел штору – машинальные действия, которые он выполнял каждый раз, когда возвращался домой. Это стало своеобразной точкой отсчета: осмотреть улицу, почувствовать воздух – и запомнить. Теперь, если что-то изменится, он сразу обнаружит причину.
Сегодня улицы Огневки казались выжженной пустыней, пахло сухой травой и раскаленным булыжником. Все человеческие запахи были знакомыми, одного или двух не хватало. Значит, пока он отсутствовал, кто-то избавился от своей кормушки. Стефан поморщился. Нужно удостовериться, что все сделано чисто.
Он опустил взгляд на свою майку. Солнечный свет нарисовал на тонкой ткани желтый треугольник, он уже стал согревать кожу. Пятнадцать минут такого тепла – и на теле появится ожог.
– На ее снимках есть кое-что любопытное, – раздался голос Марии.
– И что же? – Стефан задернул занавеску.
Мария положила на стол фотографии и ткнула в одну из них пальцем.
– Ты.
Стефан опустился в глубокое кожаное кресло.
На снимке крупным планом была изображена Дача. Дом казался чуть размытым, в фокусе – передний план: сосновые иголки и березовые листья. За ветвями, в глубине, был виден силуэт, словно источающий слабый матовый свет. Силуэт, скорее, напоминал мутное пятно, но Стефан знал, что Влада поймала в объектив именно его. Стефан коснулся пальцем свечения.
– Странный эффект.
– И я сначала так подумала. – Мария выложила еще несколько фото, запечатлевших Дачу. Ракурсы были другими, но на каждом снимке Стефан распознавал себя.