Иван ломал голову, где раздобыть денег, – да все без толку. Помыкался Иван по свету, через полгода вернулся домой ни с чем, сел за пустой стол – да как ударит по нему кулачищем: дьяволу, думает, душу продам, но условие пана выполню.
В тот же вечер, когда солнце скрылось за горизонтом, дверь отворилась, и в хату вошел богато одетый мужчина в красном плаще с капюшоном, скрывающим лицо. Чужак снял капюшон – и от страха ноги у Ивана приросли к полу: лицо незнакомца было красивым и благородным, не хуже портрета на царских монетах, но в черных глазах блестел такой дьявольский огонь, что кровь в жилах стыла. «Я, – сказал незнакомец, – знаю о твоей беде и помогу тебе, но взамен ты должен выполнить мое условие». – «Ради Марыси я согласен на все», – не задумываясь, ответил Иван. «Скоро ты станешь богатым человеком, богаче пана – продолжил Красный Дьявол. – Но взамен отдашь мне в жены свою единственную дочь. Сказал – и превратился в огромного пылающего пса с орлиными крыльями. А потом сиганул в окно – и растворился в черном небе.
Проснулся Иван, ни жив ни мертв после кошмара, глянул в окно – а сад его зацвел пышным цветом. Не прошло и месяца, как на деревьях поспели яблоки – да такие красивые и сладкие, что лучше никто на свете не пробовал. Слава о яблоках разлетелась, как на крыльях, и стали за ивановками за сотни верст приезжать. Вскоре Иван накопил столько денег, что смог на месте своей хаты построить огромный белый дом с гранатовой крышей. Пан свое слово сдержал и молодых благословил.
Зажили Иван с Марысей счастливо, о своем страшном сне Иван вспомнил только пятнадцать лет спустя, когда после четырех сыновей у него родилась дочь Галина. Вспомнил – да и забыл.
А Галина все росла, хорошела, и стала первой красавицей на деревне: чернющая коса до пояса, рябиновые губы, глаза голубые, как озерная вода в самый солнечный день. Все парни на Галину заглядывались, но свое сердце она отдала только Алеше, лучшему певцу в округе. В канун ее шестнадцатилетия решили сыграть свадьбу.
Тот день выдался ненастным. Гремел гром, сверкали молнии, но молодым все было нипочем. Приехали они с гостями в церковь, ждут, когда их батюшка на венчание пригласит, и вдруг подъезжает еще одна свадебная тройка. Глянул Иван на молодых – и глазам своим не поверил: невеста и ростом, и фигурой на Галину похожа, а жених – вылитый Красный Дьявол. Плюнул Иван через плечо, перекрестился, и поспешил в церковь на венчание.
Батюшка пригласил к алтарю обе пары, повенчал и разрешил женихам поцеловать своих невест. Алеша поднял фату – и лишился дара речи: рядом с ним стояла незнакомая девушка. А Красный Дьявол, хохоча, спрятал Галину под плащом – и пропал. Отвергнутая жена Алеши в ту же ночь утопилась в одном из старых прудов, а Галину нашли мертвой на берегу. На ее запястьях было десять ожогов, словно отпечатки пальцев.
С тех пор, согласно легенде, каждый год, девятого августа, души невест, умерших не своей смертью, рыщут по Старым Прудам в поисках своего тела. Не найдя его, они пытаются вселиться в чужие тела, и, если это им удается, человек либо сходит с ума, либо погибает.
Одеть в Невестину ночь подвенечный наряд – означило привлечь внимание призраков, но из года в год в Старых Прудах находились девушки, желающие испытать судьбу. Девятого августа, ближе к полуночи, они облачались в свадебные платья и участвовали в обряде Узнавания невесты. Считалось, если «жених» угадает свою суженую из множества других, если любовь подскажет ему, какая из девушек, чьи лица скрыты фатой, его избранница, то неприкаянные души не посмеют разлучить возлюбленных, и жизнь молодых будет долгой и счастливой.
Сима запретила детям ходить на Невестину ночь, но в их последнее совместное лето Илона подговорила Владу и Марка сбежать, чтобы посмотреть обряд своими глазами.
Марк… Влада зажала рот ладонью: на этот раз жжение оказалась особенно сильный.
– Илона пошла на праздник, нарядилась, как принцесса, – глаз не отвести, – продолжила Тереза. – А ее «жених» – вроде как из Огневки – не стал прыгать через костер. Они поссорились. Илона побежала на Дачу, парень за ней. А что случилось дальше – покрыто мраком. Парня Илоны не отыскали, а Серафима Ивановна хоть и была в доме, но ничего не видела. Это она нашла своих детей под окном Илониной спальни, их тела были нанизаны на прутья металлической ограды, – Тереза закрыла лицо руками. – Насквозь… Лица…
Несколько вдохов она молчала, потом достала из кармана платок и вытерла слезы.
– Милиция сказала, несчастный случай.
Тереза замолчала, и Влада внезапно осознала, что они находятся в полной тишине. Сверчки смолкли, воздух за окном стал густым и неподвижным. Еще она осознала, что за пределами кухоньки, залитой электрическим светом, – непроглядная ночь, и если бы сейчас кто-то стоял по ту сторону стекла, он оставался бы невидимым.
Со стороны прихожей послышался шорох. Тереза насторожилась, потом смахнула запястьем слезы и метнулась к двери.
– Вот негодяи! – Она угрожающе щелкнула полотенцем, но в ее голосе слышалась только любовь. – Уже за полночь! Кыш спать!
Малышня и не думала слушаться: кто-то юркнул на веранду, кто-то бросился к лестнице на чердак, а трое девчонок прощемились сквозь крутые Терезины бока на кухню.
– Говорят, в твоем доме живет смерть, – серьезным тоном сообщила маленькая копия Терезы и шмыгнула носом, при этом ее тонкие рыжие косички смешно подпрыгнули.
– Говорят, это кровожадный призрак, – подтвердила ее сестренка, конопатая девчушка лет пяти.
– Да что вы мелете! – всплеснула руками Тереза.
Остальные малыши, почувствовав брешь в защите, бросились на кухню.
– Это очень старый дом,
Черный – ночью, белый – днем.
Каждый, кто еще живой,
Дом обходит стороной! —
пропели они, сбившись в кучку.
– Понятия не имею, где они этого понабирались, – извиняясь, произнесла Тереза и, пытаясь придать голосу строгость, добавила: – Я кому сказала! Марш спать!
– Подожди-ка, – остановила ее Влада и незаметно макнула палец в кружку с настойкой. – Я хочу кое-что рассказать вам, ребята… – продолжила она шепотом. – Подойдите ко мне. Ближе… – Влада мазнула губы настойкой. – Все, что говорят об этом доме… Ближе, еще ближе… Это правда! – Она резко обернулась и, скрючив пальцы, зашипела.
Тереза вздрогнула. Дети с визгом бросились врассыпную.
– Так что конкретно говорят о моем доме? – поинтересовалась Влада, вытирая губы полотенцем.
– Потом, Влада! Они же теперь полночи не уснут! – мученически произнесла Тереза и пошла укладывать племянников, а Влада, выложив вишнями на столе «пока!», сбежала к Чистому пруду.
Она лежала на ворохе скошенной травы с полным ощущением, что находится в вакууме. Ее родители отдалились, ее близкие умерли, а ее домом стала деревня, где нет ничего, кроме полевых цветов, раскаленной земли и стоячей воды. Если это жизнь, то она больше напоминает смерть. Влада закрыла глаза, чувствуя, как слезы жгут веки, – но сразу же их открыла.
Невдалеке послышался мягкий топот копыт. Влада приподнялась на локтях и в лунном свете увидела красивую длинногривую лошадь, которая направлялась к пруду, мимоходом хватая пучки скошенной травы. На лошади сидели парень и девушка, легкий ветер доносил их шутливую баловню. Влада без труда узнала голос возничего.
Наездники зашли в воду у дальнего конца пляжа, там, где возвышался деревянный пирс. Помыв лошадь, они еще долго дурачились в воде. Лошадь дурачилась вместе с ними: вскидывала мокрую морду, фыркала, тихонько ржала; ее черная, с рыжими пятнами, шерсть отливала серебром.
Вдоволь накупавшись, парочка выбралась на пирс, а лошадь, пожевывая траву, побрела в сторону оврага.
– Эх, Машка! Ну, зачем ты вернулась? – протянул парень, натягивая майку.
Вместо ответа девушка села на край пирса и спустила ноги в воду. Ее длинные темные волосы стекали по голым плечам до самой поясницы.
Пауза затянулась. Обрадованные лягушки заквакали во всю мощь, где-то всплеснула рыбешка.
– Игната боишься?! – неожиданно воскликнула Машка и со всей силы толкнула парня в воду. Он беспомощно взмахнул руками и рухнул, подняв стену брызг.
– За тебя боюсь, дуреха! – вынырнув, ответил возничий. В его голосе не осталось ни капли озорства. – Неспокойно здесь.
– Сейчас везде неспокойно.
– Не глупи. – Парень вышел на берег и, стащив с себя майку, стал ее выкручивать.
При каждом движении его гибкого, как у кошки, тела, танцевали мышцы, и Влада закусила губу. Она еще слишком хорошо помнила свое «купание» с возничим. Его сбивчивое горячее дыхание на своей шее, их стоны, смешанные с шумом воды, силу и страсть, с которой он двигался внутри ее…
Девушка стала за спиной возничего и провела ладонью по коротким, пшеничного цвета волосам.
– Ты не хочешь, чтобы я уехала.
– Хочу.
– Тогда скажи это, глядя мне в глаза.
Парень обернулся и, взяв ее за плечи, склонился так, чтобы их лица оказались на одном уровне.
– Я прошу тебя – уез… – Он не успел договорить: девушка прильнула к его губам. Парень тотчас же ответил жарким поцелуем.
Влада юркнула в траву. Ей совсем не хотелось присутствовать при том, что могло произойти, но обнаружить себя, спустя полчаса подглядывания, ей тоже не хотелось. Поэтому она заткнула уши и стала смотреть на звезды, молясь, чтобы страстная парочка как можно скорее покинула пляж.
Через некоторое время она осторожно убрала руки от ушей и, когда убедилась, что не слышно никаких других звуков, кроме кваканья лягушек и легкого шелеста листвы, приподнялась на локтях. То, что Влада увидела, было настолько красивым, что она не сразу осознала, за чем подглядывает. В густой низкой траве, переплетясь руками и ногами, идеально попадая в такт друг друга, исполняли свой особенный интимный танец возничий и его девушка. Их обнаженные тела, высвеченные ярким светом луны, казались идеально гладкими и холодными, как мрамор, но в то же время податливыми, как воск. И на какую-то долю секунды Владе захотелось избавиться от тесных джинсов и майки и, босиком ступая по мягкой влажной траве, присоединиться к паре влюбленных людей, так увлеченных друг другом. Она представила, как опускается на ко