ние, не давая погрузиться в бездну сумасшествия. Только это меня и спасает.
– Расскажи.
– Я не могу, – он шумно выдохнул, – не проси.
И снова молчание. Я ощущала его поцелуи на своих волосах. Он тёрся щекой о мой затылок, и, казалось, желал впитать в себя запах моего тела.
– А я зайца нашёл, – тихо выдохнул мужчина, – медведь всё-таки до него не добрался.
– Откуда он, вообще? Животные нежитью не становятся? – пробурчала я.
– Не становятся. Но я уже ничему не удивляюсь. Скорее всего, это от фанатиков животинка сбежала. Их рук дело. Да и туман с ними. Давай, приготовим ужин.
– Ты уже видел, какой с меня повар.
– А я расскажу, что делать, а ты поможешь.
Я нехотя кивнула. У меня руки опускались. Плакать хотелось от обиды на всё и вся. Но виду я не подала. Молча, взяла нож и принялась делать, что сказали. И действительно под его чутким руководством сумела приготовить довольно-таки аппетитные кусочки мяса. Ужиная, я улыбалась. Как давно я не ела зайчатину. Ещё со времён, когда всем нас обеспечивал отец, а затем и Томмали.
– Мясо улучшило твоё настроение? – как бы невзначай поинтересовался Вьюго.
– Скорее напомнило кое о чём. Знаешь, никогда не любила зайчатину: в отличие от сладкого кролика, она немного горчит.
– Её нужно уметь готовить.
– Ты умеешь? – я бросила на него короткий взгляд.
– Само собой, тушенное в чугунке да в печи очень мягкое мясо выходит.
– Жаль, что я никогда не попробую, – объев мясо с косточки, закинула её в костёр. – Ты ведь не желаешь ничего слышать о нашем будущем.
– Лестра, я прошу тебя.
Я кивнула и отвернулась.
– Я никогда не любила готовить. Хозяйка с меня так себе, – честно призналась я.
– В деревне росла и готовить не научилась?
– У меня две сестры. Мне было на кого работу перевешать.
Он глухо засмеялся и покачал головой. А мне в кои-то веки стало действительно стыдно. Ну, ничего: вернусь, научусь и такое мясо жарить буду. Всё обзавидуются. Или я не я. Только вот для кого мне стараться?!
Стиснув челюсть, повернулась к мужчине спиной, чтобы он не видел проступивших на глаза слёз.
Вечер прошёл незаметно, но больше в разговоры мы не вступали, каждый думал о своём. На душе у меня было неспокойно. Раздражали эти тайны и недомолвки. Зачем, вообще, говорить мне, как ему жаль и он раскаивается, если я не знаю в чём?!
Обгладывая очередную косточку, я поглядывала на мужчину. Он готовил место ко сну. Подальше от воды и кустарника, под раскидистым деревом в корнях. После встречи с медведем мне и засыпать-то страшно было. Мало ли кто ещё на огонёк придёт.
Завалившись на плащ, поджала под себя босые ноги. Танец огня успокаивал, и сама не заметя, я уснула.
Удивления не было, когда я вновь обнаружила себя у проклятого сарая. Прямо у двери. Мгновенно поняла, что это очередной сон. Только в этот раз состояние было странным. Теперь я словно всё видела со стороны. Даже собственную тень над деревьями. Тревожно оглядываясь, понимала, что всё это время моё сознание пыталось показать мне что-то, воскрешая историю моей смерти и перерождения в памяти.
Всё это было.
Но представлялось несколько иначе. Вот в лагерь ворвались братья Бессон, среди них я увидела сестру. Томмали находилась в объятиях Вульфрика, живая и невредимая. Вот малышка Эмбер, здоровая и полная сил. Мой взгляд вернулся к сараю, возле которого я находилась. Да, бабка жрица была на месте. Она потрясала в воздухе ритуальной куклой, грозясь оборвать жизнь Томмали. Моя собственная душа, воспарившая и вселившаяся в дряхлое тело.
Оно упало.
– Лестра, – этот полный боли крик заставил вздрогнуть. Сёстры, они рвались ко мне.
– Лестра, – раздалось тихое за моей спиной, – обернувшись, я уставилась на своего палача, – моя Лестра, – одними губами повторил он.
Я онемела и, кажется, забыла, как дышать. В зелёных таких любимых глазах стояли слёзы. Он плакал. Крупные капли скатывались по его щекам, когда Сай вернул молодость дряхлому телу.
– Живи, красивая моя, – каждое его слово болью врезалось в моё сердце. – Живи за нас двоих.
Отвернувшись, Вьюго упёрся лбом в стену сарая, царапая ногтями почерневшие доски. Я видела, как сотрясаются от рыдания его могучие плечи.
– Моя Лестра, – шептал он, – моя красивая девочка.
Меня подняли и повели, а он остался один, среди лагеря полного умертвий и тел гурон.
Глава 36
Вынырнув из этого странного сна, схватилась за сердце. Оно бешено колотилось. Я не понимала, что происходит. Что всё это значит? Этот сон… воспоминание или нет? Правда? Но как? Ведь я не могла видеть этого всего. Не могла знать, что происходило за сараем.
Просто не могла, потому что моя душа уже была в теле жрицы.
С ветки вспорхнула большая птица.
От этого неожиданного звука я вздрогнула и подняла голову. Моргнув, на секунду усомнилась в том, что уже бодрствую. Чуть поодаль от того места, где мы спали, зависли с десяток белых теней. Тусклый отсвет луны делал их тела похожими на туманную дымку. Они безмятежно парили над кустарником и, не отрываясь, смотрели на меня.
Я узнавала их лица.
Не знала имён, но помнила смерть каждого из них. Все мы были в плену три года назад у гурон в том проклятом лагере. Всех нас убил у той страшной ямы мой… Вьюго.
Время словно замерло, я смотрела на призрачные души, не отрываясь, пытаясь понять, зачем они здесь. Что хотят от нас?
– Вы… – слова не шли. Впав в лёгкий ступор, сжала голову в ладонях.
«Прости его! Прости! Прости!»
Этот шёпот из тумана, схожий с шелестом листвы, казался мне криком.
Криком каждой светлой души.
– Простить, – проговорила я одними губами.
Они просили за него! Просили за своего палача.
Наблюдая этот странный медленный танец светлых теней, я ощущала, как по моим щекам стекают непрошеные слёзы. Они жгли глаза. Душили и не давали разуму взять верх над эмоциями.
«Спаси его». «Согрей его». «Не отдавай им».
Призраки парили и широко разевали рты. Но это не пугало. Наоборот, жалость сжимала моё сердце. А ещё вина. Ведь я жива, а они нет.
– Почему? – этот вопрос дался мне с трудом. – Он отнял у вас жизнь. Почему?
«Светлый!». «Чистый!». «Он оплакал каждого из нас».
«Всё забыли, он помнит». «Каждого».
«Согрей его». «Спаси его душу».
«Не отдавай туману».
«Не отдавай грязным».
Тени поднялись выше и закружили над нами. Этот танец в тумане казался мне чудовищно жутким. Ведь никто не способен спасти их. Этих затворников смерти.
– А вы? – мой голос дрожал от слёз.
«Его. Спаси его».
Взлетая всё выше, они кружили и кружили. Всматриваясь в их мелькающие лица, я запустила в волосы пальцы, сжимая их. При этом давила в себе рыдания.
Как же так?! Мой Вьюго и эти тени. Светлые души, что не держат зла на своего убийцу.
Вскоре белые исчезли, будто и не было их. Но это лишь иллюзия. Обман. Я помнила их. Каждого. Для меня они существуют и все ещё живы. Закрыв лицо ладонями, я пыталась успокоиться и прийти в себя.
Вьюго. Мой Вьюго – мой палач.
Теперь всё встало на свои места. Все его фразы. Мольба о прощении и обречённость. Он и правда считал, что я возненавижу. Что оттолкну, посчитаю монстром. Чудовищем. Что оставлю его здесь, в тумане, одного. От этой мысли мои руки затряслись.
Одного скитаться по этому проклятому лесу, без тени надежды, без веры в счастье.
Я прижала ладонь ко рту, чтобы заглушить собственные всхлипы. Не нужно его будить, пусть спит.
Мой палач заслужил покой.
Умом я понимала, что он сделал, но сердце отказывалось его ненавидеть.
Может быть, если бы мы встретились не в тех пещерах. Если бы он не стал защищать. Но вспоминая, что было в том лагере, я всё больше убеждалась, что без Вьюго не было бы в живых Томмали. Моя смерть спасла сестру. Да и если бы удар нанёс не Вьюго, так убили бы гуроны.
Я была обречена.
Так какая теперь разница, кто занёс надо мной нож. В памяти возник образ того умертвия. В нём не чувствовалось жизни. Лицо, лишённое эмоций, голос мёртвый, ровный, холодный. Нет, то был мертвяк, а не мой Вьюго. Умертвие, в котором дремала душа моего любимого мужчины.
Закрыв ладонями уши, я словно слышала его тихое: «Прости!»
Бросив взгляд на спящего мужчину, снова беззвучно заплакала.
Я не могла представить, как это жить, осознавая, что убил свою избранную. Как это существовать в мёртвом теле в рабстве и нести такой груз.
Протянув ладонь, я коснулась его мягких густых волос. Во сне он выглядел таким безмятежным и ранимым. Мой грозный северянин походил на мальчишку.
Это мой мужчина и я от него не откажусь. Никому не отдам.
Не жалея своих сил, я послала в его тело поток энергии жизни. Я вылечу его. Оживлю. Хочет он того или нет, но не брошу.
Никогда больше не оставлю одного в тумане.
Осторожно забравшись под его бок, накрыла обоих одеялом и притихла, согретая теплом мужского тела. Подняв руку, Вьюго несознательно прижал меня к себе теснее. Оберегал.
Ну и пусть был этот сарай. Пусть был тот нож и его удар.
Я тоже не святая.
А его…
Я могла его понять. Простить. Любить.
Главное, чтобы он себя простил.
Всматриваясь в туман, наблюдала за его мерцанием. Изредка он развеивался настолько, что я видела очертания полной луны. Мои мысли успокаивались. Первый шок прошёл, и теперь я думала уже более взвешенно. Сейчас мне очень не хватало поддержки семьи. Вместе мы бы уже решили, как быть и где искать помощи. Одна я была мало на что способна.
Вьюго зашевелился и, повернувшись на спину, перетащил меня на себя. Это было немного неудобно. Но я не возражала. Тихо пригладив его растрепавшиеся волосы, улыбнулась.
Я не одна.
Ничего справимся.
Нужно найти стражей. Но чтобы они не расправились с моим мужчиной, прежде оживить его. Раз не даётся днём, значит, буду питать его своей магией ночью. Его тьма приняла меня и ластилась как кошка. Это было мне на руку.