– О чём призадумалась? – я моргнула, услышав голос Вьюго. Тряхнув головой, уставилась на своего мужчину и улыбнулась. Он бы легко вписался в нашу семью.
– Лестра?
– Вспомнила о родных. Скучаю по ним, – честно призналась я.
– Не переживай, я верну тебя им.
– Нас, Вьюго, нас, – в который раз исправила я его.
Он лишь покачал головой.
Стало совсем темно. Над нами каркали вороны, тревожа душу. Никогда не любила этих птиц.
– Лестра, – услышав тревожный голос Вьюго, я приподнялась на локти. – Иди-ка ко мне. И плащ с одеялом прихвати.
Ничего не спрашивая, схватила тряпки и поползла к мужчине. Северянин сидел у большого корня, торчащего из земли, и опирался спиной на толстый ствол дерева. Схватив меня за руку, он притянул к себе и усадил на мощные бёдра, сверху укрыв одеялом.
Уместив меня поудобнее, Вьюго схватил длинную палку и разворошил догорающий костёр. Пламя затухло, и стало совсем темно.
– Смотри на деревню, – шепнул он над самым ухом.
Выглянув из-за его плеча, я первое мгновение не замечала абсолютно ничего странного. Но постепенно до меня дошло – в домах разгорается свет. Будто свечки разжигают. Вот мелькнула чья-то тень. Скрипнула калитка.
– Так они всё-таки живые, – выдохнула я.
– Я же говорил, что чувствую что-то. Но они точно не мертвяки и не тени.
– Это как?
Вьюго только пожал плечами.
Моё зрение адаптировалось к темноте, и я стала различать куда больше. Кто-то вышел из дверей того дома, в котором мы так варварски обрушили калитку. Мне даже стыдно немного стало. Мёртвый покрутился во дворе, словно что-то ища.
– Колун, – шепнул Вьюго, – топорик ищет.
– Нехорошо как-то – пробормотала я.
– Да, завтра вернём, – кивнул мужчина.
– Ну, нет уж. Я туда больше ни ногой.
– Значит, не вернём, – хохотнул он.
А тем временем в проходе мелькнула чья-то фигурка. Мне показалось, что это та женщина в каком-то подобии одежды. Она что-то протянула, видимо, своему супругу и снова скрылась в избе.
А дальше… мертвяк принялся колоть дрова.
Моргнув пару раз, я удостоверилась, что мне это не кажется.
– Что ты там говорила? – хмыкнул Вьюго. – Если поднимутся, то развалятся?
– Беру слова обратно, – выдохнула я, глядя на то, как спешно кипит работа в руках мёртвого. Это сколько силы нужно иметь, чтобы так активно топором махать. – Зачем им дрова?
– Не знаю, но смотри, в соседнем доме в огороде у сарая тоже рубят.
Я перевела взгляд и уставилась на соседский сарай. Да, там тоже активно кололи чурки на дрова. Обежав взглядом деревню, поняла, что практически в каждом втором дворе кипит работа.
– Я ощущаю их, как тени, но они словно заперты в телах.
– Значит, всё-таки фанатики, – тихонько проговорила я, – у них есть традиция привязывать души к телам ещё в первые минуты рождения.
Вьюго кивнул. Я не знала наверняка, но представляла, что творится в его голове. Ведь и его ждала такая же участь. Стать истлевшим умертвием с живой душой.
– Смотри, поволокли куда-то дрова, – мужчина указал пальцем в сторону.
Повернув голову, действительно рассмотрела, как неестественно двигающиеся фигуры людей на тачках, а кто и в руках, несут дрова. Заинтригованная, я сместила взгляд и вдруг вздрогнула. Чужое воспоминание, как вспышка озарила голову. Я явственно видела в тенях скрывающийся большой алтарь и женщину, замершую возле него.
Тяжело дыша, вглядывалась в происходящее, понимая, что сейчас будет. Старая жрица проделывала такое и не раз. Жрица, чья память досталась мне вместе с телом. Я старалась никогда не тревожить её, но сейчас она вопила, навязчиво подкидывая мне картинки.
– Это жертвоприношение, – шепнула я севшим голосом.
– Что? – не понял Вьюго.
– Там алтарь, – я указала на камень, – рядом жрица. Огонь нужен как источник энергии. Они раскладывают дрова по кругу. Это жертвоприношение.
Сжав меня сильнее, Вьюго аккуратно зажал мой рот ладонью. Вздрогнув от неожиданности, я резко обернулась и тут же услышала шаги неподалёку.
Глава 41
Вжимаясь в тело Вьюго, я наблюдала, как вокруг нашей стоянки бродят уродливые иссушенные мертвецы. Истлевшая одежда висела на них лохмотьями. В их движениях чувствовалось что-то неестественное. Какая-то излишняя плавность: так, скорее всего, поворачивать голову и протягивать руки будут бестелесные тени.
Но даже не это леденило мою душу.
Их глаза. В пустых глазницах горело неистовое голубое пламя. Оно освещало черты лица неупокоенных, делая их более устрашающими.
Хотя куда уж больше. У меня мороз по коже от таких гостей: сердце так истерично билось в груди, что дышать становилось сложно. Страх душил и оглушал.
Один из неприкаянных мертвяков, забредя на нашу полянку, остановился на её краю. Покрутив головой, он безошибочно уставился на нас.
Я задержала дыхание, не зная, что будет дальше.
Чуть нагнувшись, мертвец поднял костлявые руки, и раздалось тихое: «тшшш». После, сделав пару шагов вперёд, он поднял с земли валяющийся колун и, осмотрев его, снова глянул на нас.
– Нельзя, детки, брать вещи мёртвых, – голос неупокоенного звучал, что шёпот листвы, – это счастья вам не принесёт. Утром быстро уходите, крашеннолицые совсем рядом.
Сглотнув, я кивнула. Вьюго сидел напряжённым истуканом. Казалось, он готов напасть, и только дружелюбие мёртвого этому препятствовало.
– Не жгите костры, – снова раздался шелестящий голос, – вы тут не одни. Ещё один чужак ходит по кругу. Вы поняли?
Я опять интенсивно закивала. Движения получились резковатыми. Вьюго осторожно передвинул руку на мою шею и легонько сжал. Этот жест немного меня успокоил.
Наш нежданный гость покрутился ещё немного неподалёку от густого колючего кустарника, а затем, обойдя группу рядом стоящих деревьев, убрался обратно восвояси.
Проходили минуты, мы не двигались. Я так и вовсе дышала через раз. Такого я ещё не видела. Чтобы древнее тело, высушенное и истлевшее да так проворно двигалось, ещё и советы раздавая направо и налево… Я сглотнула.
– Что они тут делали? – прокаркала я не своим голосом вопрос. От волнения у меня мышцы лица свело.
– Пометили деревья. Видимо, будут рубить, – как-то дёргано отозвался мой северянин.
Я пыталась осмыслить его ответ.
Внезапно над деревней разнёсся жуткий крик, выводя меня из оцепенения. Не сговариваясь, мы с Вьюго припали к стволу дерева и выглянули. К каменному алтарю насильно волокли нескольких гурон. Лысые головы и красным размалёванные лоб и щёки не давали усомниться в расе пленников. Мёртвые с лёгкостью удерживали живых.
Вспыхнуло пламя.
Неупокоенные, повинуясь некому сигналу, образовали круг и принялись, пританцовывая, напевать странную мелодию. Всё это выглядело жутко нелепо. Вслушиваясь в эти звуки, я ощущала, как у меня волосы от страха шевелятся. Словно поняв моё состояние, Вьюго крепко сжал меня в объятьях, пряча от происходящего.
– Тихо, – шепнул он мне на ушко, – не переживай, я не дам им причинить тебе вреда.
Рвано выдохнув, я кивнула. А в деревне гулянья набирали оборот. Гурон поставили на колени. Что-то начертив на их лбах, подняли одного из них. Силой уложив его на алтарь, жрица странно зашаталась, словно молодое деревце на ветру. Её сухие руки взлетели ввысь и затряслись.
Толпа празднующих повторила этот жест.
– Жуть какая, – тихо выдохнула я.
Вьюго невнятно что-то проворчал. Тем временем над дико орущим гуроном занесли длинный раздвоенный на конце ритуальный клинок. Когда-то я уже видела такой, память услужливо делилась со мной чужими воспоминаниями. Пламя бликовало на поверхности металла. Несмотря на весь ужас происходящего, я не испытывала ни капли жалости к пленным.
Кому тут сострадать? Гурону, что ли?
Да, я их мерзкое племя даже к людям не приравнивала. Зверьё бешеное.
Так что сейчас даже радовалась, что эти паскудные псы могут на себе испытать все те прелести плена, которыми они одаривают своих невольников.
Толпа умертвий, в очередной раз, подняв руки, замерла. Песня оборвалась на самой высокой ноте.
Клинок, сверкнув в свете пламени, опустился, обрывая чужую жизнь.
И что странно, несмотря на то, что рядом клубился туман, душа умершего так и не показалась, будто и нет её вовсе. Толпа неупокоенных расступилась. К алтарю подвели за руки совсем дряхлое умертвие. Подняв его, уложили сверху на покойника гурона. Жрица затянула очередную длинную нудную песнь, вновь тревожа мою память.
– Что они делают? – глухо шепнул северянин.
– Переселяют душу в новое тело, – не думая, ответила я.
– Даже спрашивать не хочу, откуда тебе это известно, – снова зашептал Вьюго, его губы легонько скользнули по моему виску.
– А то ты не помнишь, в чьём теле я теперь живу.
Мне было не до мужчины с его расспросами. Меня интересовало то, что происходит там, на краю деревни.
Тело гурона встрепенулось на алтаре и притихло.
С плоского изрезанного рунами белого камня уже вставал житель этой деревни. Поняв, что их ожидает, пленники задёргались ещё активнее. Но куда там. Второго без труда также растянули на алтаре. Я внимательно осмотрела толпу местных жителей. Конечно, отсюда было не так хорошо видно, но всё же – все они находились в разной степени разложения.
– А хорошо они устроились, – шепнул Вьюго, – истрепалось тело – заменил на новое.
Я кивнула, но мне всё это виделось не так радужно.
– Не думаю, что всё у них так хорошо, – тихо высказала я свою мысль. – Ты видел их дома. Почему они их не ремонтируют? Да и, вообще, если бы было всё так просто, тут бы все «в обновах» бегали. А они ведут к алтарю уже откровенные мумии: тех, кто действительно чихнёт и рассыплется.
– Ну, видно, гуроны тут редкие гости, – хмыкнул Вьюго.
– Скорее всего, – согласилась я с ним. – А нас не тронули? Интересно, почему?
Северянин не ответил.
А в это время на алтарь положили третьего размалёванного. Блеснул клинок, и я поймала себя на мысли, что смерть этих воинов меня всё также не трогает. Мне любопытно, но не более. Даже не по себе стало от собственной чёрствости.