Благодаря клубу «Там-Там» на андеграундной сцене Санкт-Петербурга произошел качественный прорыв, и в его стенах состоялось очень много достойных музыкальных коллективов. Естественно, московские группы, которые хотели покорять питерскую публику, в первую очередь ехали выступать именно в «Там-Там». Деньги в структуре жизнедеятельности клуба не фигурировали, поэтому приезжим гастролерам могли предложить разве что еду, которую организаторы готовили сами, кров и билеты на проезд. А это было уже немало. Плюс ко всему «Там-Там» славился тем, что каждой из выступающих групп обязательно выкатывали ящик пива в качестве гонорара. Гостеприимством Севы Гаккеля пользовались всякого рода вольные художники, некоторые из которых подолгу жили в стенах «Там-Тама».
По сути, это был даже не клуб, а сквот. Стихийная среда, подчиняющаяся законам времени.
Условия для жизни там были спартанские. Существовала импровизированная гримерка, где можно было переночевать, но в основной массе постояльцы спали прямо на садовых скамейках, которые стояли в зале. Если подложить рюкзак под голову и укрыться курткой, то можно было дождаться рассвета с достаточным уровнем комфорта. Одно время здесь жил музыкант из Швейцарии с итальянским именем Джулиано Ди Капуа. Он выглядел крайне непохоже на обычных постояльцев сквота. Белый костюм, хороший чемодан и ни слова по-русски. Он играл на бандонеоне, это разновидность аккордеона. Джулиано приехал в Санкт-Петербург и не знал, где остановиться, когда добрые люди подсказали ему ехать в «Там-Там». Мол, там тебя приютят. Он, кстати, потом остался в России, закончил театральный институт, стал актером и режиссером.
– В один из наших приездов был забавный эпизод, – вспоминает Дмитрий Спирин. – Мы по обыкновению квартировались в гостевой комнате «Там-Тама», что-то выпивали, и в какой-то момент перепалка Рубана с Пэпом перешла в драку. Они сцепились и принялись кататься по полу. В этой же комнате на постоянной основе жил Андрей Куницын, который исполнял регги под творческим псевдонимом Dr. I-Bolit. Андрей взял акустическую гитару, подстроил ее и начал играть неспешную двухаккордную мелодию и тихонько петь. Через пару минут драка стихла, и мы уже сидели вокруг него, слушая песню. Примерно в то же время я познакомился с группой Markscheider Kunst и полюбил регги-музыку. Потом я содействовал первым концертам в Москве и Доктора Айболита, и Markscheider Kunst.
– Это был интересный опыт, – говорит Владимир Родионов, гитарист группы «Четыре таракана». – Я тогда еще не осознавал, насколько это значимое место, а теперь смотрю документальные фильмы про «Там-Там» и понимаю, что вот на этой лавке я спал, а вот легендарный Эдуард Старков из группы «Химера», с которым мы пили чай на бэкстейдже. Для меня гастроли в Питер были удивительными во всех отношениях. Мы ели дома у Свина из «Автоматических удовлетворителей», познакомились с Markscheider Kunst и Андреем Айболитом, который потом много тусовался в Москве и записывал альбомы с моими друзьями из группы Dub TV.
На место Джека, слитого из группы по требованию Дениса Рубанова, пришел бас-гитарист Алексей Соловьев. К этому моменту «Четыре таракана» уже оправились от полуторагодичного простоя и снова представляли собой крепко стоящий на ногах андеграундный коллектив. Они имели почти пять лет истории, два выпущенных альбома, радиоэфиры и многочисленные упоминания в прессе. Это действительно было кое-что.
Группу я видел до этого всего один раз на концерте, но запомнил их и отметил для себя, что в них что-то есть. В хорошем смысле. Я созвонился с Димой Спириным и договорился, что выучу песни с их последнего альбома и приду на прослушивание. Когда Дима спросил меня, какие группы я люблю, то среди прочего я назвал Ramones, на что Дима оживился и сказал, что ему тоже нравится эта команда. Знал бы я тогда, что она ему нравится настолько сильно. А когда я пришел на прослушивание, сразу понял, что у нас с парнями похожие интересы. Они мне сразу понравились.
Алексей Соловьев оказался абсолютно в теме, и ему ничего не надо было объяснять. Он знал творчество всех групп, которые котировались в «Четырех тараканах», и все песни самих «Тараканов». Это при том, что поп-панк не был мейнстримом и музыкантов, которые хорошо шарили в этом стиле, было очень мало. Самое интересное, что при поиске басиста чуваки не указывали название своей группы, а лишь написали десяток имен западных команд, которые они воспринимали в качестве ролевых моделей. Но когда Алексей услышал про это объявление от своего друга Алексея Сахарова, то ему сразу было сказано, что, скорее всего, это «Четыре таракана». Так что, едва набирая номер Сида, он уже был готов занять место басиста в этой группе.
– Он пришел на репетицию и сразу сыграл с нами несколько песен, – вспоминает Дмитрий Спирин. – Я начал было его допрашивать, а знает ли он такую группу, а любит ли этих, на что он мне сказал, что все это он знает и любит: «Можешь даже не сомневаться – я тот, кто вам нужен». Я могу сказать, что появление Леши Соловьева стало судьбоносным и для меня, и для группы. Тогда это было, конечно, неочевидным, но история все расставила по местам. Появись в команде другой человек, все бы могло сложиться совсем по-другому.
– Когда я привел его на репетиционную базу, то сказал: «Познакомьтесь, это Леха, потенциальный басист», – говорит Владимир Родионов. – С тех пор его еще несколько лет звали Потенциальным.
– В первый момент я отметил, что гитарист Володя Родионов очень толковый, талантливый и я точно хочу с ним играть, – вспоминает Алексей Соловьев. – Также было понятно, что Дима Спирин совершенно точно находится на своем месте и сложно представить, что кто-то может быть лучше него в этой роли. Денис мне показался очень добродушным, и как будто он даже немного стеснялся. Хотя я и сам тогда очень сильно волновался.
Алексей очень быстро сыгрался с Владимиром Родионовым и включился в творческий процесс. К этому времени парням уже было понятно, что новые западные поп-панк-группы играют гораздо более сложную и техничную музыку, чем их предшественники, на творчество которых ориентировались «Четыре таракана», когда только выбирали для себя музыкальное направление. В отличие от Сида Вишеса, неумение которого играть на басу не было критической проблемой для группы Sex Pistols, басисты групп Green Day или Rancid исполняли достаточно сложные партии. Для того чтобы их вытягивать, надо было совершенствовать свое исполнительское мастерство, и Соловьев как раз привнес в группу активные, техничные басовые партии. Вместе они быстро сочинили несколько новых треков, тексты для которых уже преимущественно были на русском языке.
Так получилось, что все годы существования группе «Четыре таракана» приходилось чуть ли не каждый год придумывать себя заново. Сначала это была одна группа с Юрой Лениным на вокале, потом с вокалистом Денисом Петуховым, когда музыка стала более разнообразной. После периода полураспада место вокалиста занял Дмитрий Спирин, а теперь с приходом Соловьева и сочинением нового материала на русском языке «Четыре таракана» снова были другой командой. Не той, которая еще недавно записала и выпустила альбом Best Before с песнями а-ля Ramones.
Весной 1996 года получила продолжение трагическая история отношений Димы и Кати, о которой он ничего не слышал уже около полугода. С ним связался Катин брат и рассказал, где и когда он сможет ее увидеть. К этому времени девушка уже несколько месяцев лечилась от наркомании в элитной больнице. Они помирились, и Дима навещал Катю в ЦКБ до тех пор, пока ее не выписали. Родители девушки дали добро на то, чтобы они снова жили вместе, и сняли для них квартиру.
– Спокойно мы жили, наверное, с неделю, – рассказывает Дмитрий Спирин, – а на восьмой день она снова треснулась калипсолом. Опять вернулся этот ад из вечных муток, шифров, ругани и вранья. У меня, наверное, тогда тоже психика была не очень здоровая, так что я воздействовал на нее как мог. В том числе и физически. Это продолжалось еще около недели-двух, после чего Катя окончательно прекратила со мной общение и съехала к родителям. Затем она снова пропала, и о дальнейшей ее судьбе мне ничего неизвестно до сих пор. Потом я стал больше общаться с Пией, у нас даже случился небольшой роман, и эти отношения помогли мне избавиться от мыслей о Кате, с которой я уже точно не мог быть.
Немногие задумываются сейчас и не особо задумывались тогда, что стоит за организацией даже небольшого концерта из нескольких групп. Тогда DIY-концерт забивался так: кто-то должен был договориться с клубом на определенную дату и найти какое-то количество приличных команд, которые тоже выступят на этом концерте. Потом надо сделать дизайн афиш, распечатать их на ризографе, сварить дома клейстер и пойти в мороз расклеивать все это по улицам, рискуя отхватить от ментов и гопоты. Там же на морозе скрюченными от холода пальцами раздавались флаеры (черно-белые листовки), которые давали их обладателю небольшую скидку на вход. Эту форму уличной рекламы рокеры переняли у рейверов, которые уже давно практиковали раздачу флаеров. В день мероприятия еще надо было проконтролировать, чтобы все произошло вовремя, никто не лез без билета и чтобы клуб потом не обманул с процентами от входа.
Спирин четко понимал, ради чего он все это делает. Благодаря его усилиям «Четыре таракана» стали одним из центров столичного панк-сообщества. Но такая активность имела и обратную сторону. Когда «Четыре таракана» организовывали концерты, приглашая выступить еще три-четыре совсем неизвестные группы, то собранные со входа деньги они логично оставляли себе. В особенности когда финансовая сторона вопроса даже не обсуждалась на этапе подготовки. Команда-организатор могла поделиться с другими группами только в качестве пацанского респекта. А могла и не делиться. Но вопросы у некоторых участников комьюнити все же порой возникали. Вроде как тусовка общая, а бонусы, в том числе и финансовые, перепадают только «тараканам».