Хедлайнером второго фестиваля «Учитесь плавать» в июле 1996 года стала предельно актуальная на тот момент команда Rage Against the Machine. Это тот редкий случай, когда западные звезды приезжали в Россию на пике своей популярности, а не на излете, как это часто бывает до сих пор. Прошло всего три года с момента выхода их дебютной пластинки, ставшей трижды платиновой, и вот они уже презентуют свой новый альбом Evil Empire в статусе хедлайнеров самого модного российского фестиваля. «Учитесь плавать» проходил в течение трех дней, сначала Питер, а потом два дня в Москве. И сопровождал RATM не кто иной, как Дмитрий Спирин, приставленный к западным артистам организаторами, компанией FeeLee. Дима к этому времени уже устроился работать в «Фили» в качестве «менеджера по особым поручениям». По сути, делал все, что скажут. Сид, конечно, был хорошо знаком с творчеством «Рычагов», но кумиры у него все же были другие. В них он богов не видел и каких-то чрезвычайных эмоций от общения со звездами не испытал. Тем более что английского он еще не знал и общался с иностранцами через переводчицу.
К 1997 году группа «НАИВ» подписала контракт с лейблом FeeLee Records на выпуск своего четвертого студийного альбома «Пост-алкогольные страхи». Они к этому времени подзавязали с самостоятельным выпуском пластинок и решили отдать это в руки профессионалов, которыми заслуженно считали команду Игоря Тонких. Сейчас молодым артистам трудно понять, что значил в девяностые годы такой контракт.
Это была едва ли не единственная возможность серьезно, без всяких оговорок заявить о своем творчестве на широкую аудиторию.
Легитимизироваться. Те, кто не попадал на лейблы, были вынуждены идти по пути селф-рекординга и хоум-тейпинга, самостоятельной записи, тиражирования и распространения своих записей. Это уважаемая в андеграундной культуре практика, но она имела вполне очерченные пределы по географии и количеству распространяемых копий. Такой партизанский метод не подходил командам, которые устанавливали для себя цели повыше. Как сказал однажды Остап Бендер своему юному другу Шуре Балаганову: «Мне нужно минимум пятьсот тысяч. И желательно сразу, а не частями». Дмитрий Спирин, который вел за собой группу «Четыре таракана», как и знаменитый сын турецкоподданного, не соглашался на полумеры: «Я бы взял частями, но мне надо сразу». Он стремился к стадионным концертам, не меньше.
– Меня дико парило, что мы все время плетемся в хвосте, будто подбирая крошки с чужого стола, – вспоминает Дмитрий Спирин. – Когда я видел, что кто-то делал качественный рывок, а мы нет, но при этом у нас все для этого было, то для меня это всегда было топливом. Меня распирало, я не мог долго существовать в таком состоянии. Я готов был делать буквально все, бежать одновременно во все четыре стороны, но добиться результата.
«Четыре таракана» горели желанием записывать новый альбом, но нестабильный состав и отсутствие четких договоренностей с лейблом не давали им возможности приступить к процессу. Сид уже полгода работал на «Филях» и окучивал Игоря Тонких на предмет заключения контракта, но руководитель лейбла не спешил делать им предложение. Тут еще и Роман Шахновский, всего несколько месяцев продержавшийся в составе «Четырех тараканов», решил переехать жить во Францию. Среди выпускников французской спецшколы в Давыдково было популярным сваливать в Пятую республику, и Шахно тут следовал тренду, заданному своими однокашниками. Пазл в группе пока не складывался, но делать что-то было надо.
В офисе «Филей» стояла большая коробка, полная кассет с демками, которые присылали и приносили в офис менеджеры групп, желавших получить заветный контракт. На некоторых вкладках в подкассетники встречались такие надписи, как «Земфира», «Би-2» и другие названия, про которые сейчас никому не надо ничего пояснять. А тогда они лежали в общей куче без надежды на то, что их кто-то когда-то послушает. Эти ничтожные шансы совершенно обнулялись, когда Сид в наглую записывал поверх голосов будущих суперзвезд демо «Четырех тараканов». С этим промоматериалом он стучался во все возможные двери. И в «Гала рекордс», и к Александру Морозову на Moroz, и к Стасу Намину на SNC Records, и куда он только не ходил. Помимо треков, записанных с Владимиром Родионовым, демка также включала и будущий радиохит, песню «Непогода».
– Игорь Тонких отмечал день рождения, и я подарил ему купленный на «Горбушке» сборник ретро-песен из советских кинофильмов, – рассказывает Дмитрий Спирин. – Это, наверное, странный подарок для руководителя альтернативного лейбла, но мне он показался оригинальным. Кроме того, я понимал, что ему эти песни по душе. Мы слушали этот диск во время вечеринки, и я зацепился ухом за трек «Плохая погода» из кинофильма «Мэри Поппинс, до свидания». Мне показалось, что если ее сделать в поп-панк аранжировке, то она бы неплохо смотрелась в репертуаре нашей группы. Я поделился этим наблюдением с Игорем, и он ухватился за эту идею.
Можно представить проблему, стоявшую перед человеком, которому нравилась панк-музыка, и он бы, может, и хотел подписывать такие группы на свой лейбл, но было совершенно непонятно, как их продвигать в широкие массы и делать на этом бизнес. Если бы у группы был такой кавер, то это бы значительно облегчило ее попадание в FM-диапазон радиостанций. Алик Исмагилов из группы «Ва-Банкъ» помог подобрать «Непогоду» на гитаре, парни ее довольно быстро сделали, записали, и песня даже вышла на сборнике «Учитесь плавать. Урок третий», к выпуску которого уже частично имел отношение Сид как сотрудник «Филей».
После ухода Шахно на гитару позвали молодого парня по имени Максим Беляев. При выборе музыканта чуваки руководствовались принципом «чтобы далеко не ходить». Макс не соответствовал «тараканам» ни по имиджу, ни по субкультурному бэкграунду, но его порекомендовал гитарист «MЭD DОГ» Дмитрий Андрианов, а времени рассусоливать особо не было. Надо было записывать альбом. Творческий департамент группы после ухода Владимира Родионова возглавил Алексей Соловьев, и ребята посчитали, что особого креатива на этом этапе от гитариста не требуется. Кстати, играл Максим очень неплохо.
К лету 1997 года, когда материал для записи нового альбома был полностью готов, звезды наконец сошлись. Игорь Тонких все же поддался на уговоры Спирина и согласился выпустить будущий альбом «Четырех тараканов» на своем лейбле. Он был готов профинансировать запись альбома «Украл? Выпил?! В тюрьму!!!», издать его и сделать промо. Но долгосрочного контракта с группой все же решил пока не подписывать.
Контракт тогда и контракт сейчас – это разные вселенные. Сейчас любая группа может записаться на свои, а раньше команда из подвала не могла сесть в студию. У нее не было на это денег. Для рекорд-лейбла подписать артиста означало серьезные финансовые риски. И когда ты подписываешь группу и планируешь писать ее на взрослой студии «Добролет», то на это надо было решиться. Это тысячи долларов и совсем другая система координат. Это все не было финансово оправданно. Поэтому я долго и не рвался заключать договор с «Четырьмя тараканами».
– Важнейший плюс от подписания контракта с лейблом – это возможность качественно записаться на хорошей студии, – продолжает Спирин. – То, чего до сих пор не могут понять всякие диванные теоретики и мамкины панки, чья звуковая эстетика заключается в нарочито плохой и некачественной записи. Мы хотели писаться сочно и внятно, следуя примеру наших западных кумиров. При самостоятельном финансировании нам неоткуда было взять такие суммы. Еще один бонус, который мы получали, – это повсеместная дистрибуция. Пять тысяч кассет, которые можно будет купить во всех музыкальных ларьках страны.
Записывали альбом на новой студии «Добролет» в Санкт-Петербурге. Там выдавали очень хорошее качество, но их ценник настолько отличался от Московского, что группе из четырех человек было дешевле уехать в Питер и прожить там две недели, работая над новой пластинкой. Конечно, артисты старались максимально снизить финансовую нагрузку на лейбл. Они были согласны ехать в плацкарте и записываться в ночное время, когда студия стоила еще дешевле. Жили они в квартире Димы Журавлева по прозвищу Шумный, менеджера группы «Король и Шут», который любезно согласился вписать у себя москвичей на весь период студийной работы.
– Когда после завершения записи мы вернулись из Питера в Москву, мне позвонил Леха Соловьев и сказал, что надо встретиться и серьезно поговорить, – рассказывает Дмитрий Спирин. – Он фактически сформулировал ультиматум. Либо мы меняем гитариста и барабанщика и в очередной раз начинаем с нуля, либо он уходит из группы. Леша много говорил о том, что так продолжаться дальше не может. Что Рубан не тянет, не хочет развиваться, и уже понятно, что это никогда не изменится. Кроме того, у них с Рубаном в Питере, как оказалось, был личный конфликт, после которого он принял для себя окончательное решение. Но об этом факте я тогда ничего не знал, это было только между ними.
– Во время записи нам помогал Денис Петухов, – вспоминает Денис Рубанов. – По моей просьбе он приехал, чтобы прописать бэк-вокал. Естественно, забесплатно, и сам приехал без копейки денег. Я отправился встречать его на вокзал и, выходя из квартиры, надел в прихожей первую попавшуюся джинсовку. Оказалось, что это была куртка Соловьева. Я встретил Дениса и решил зайти в магазин, купить пельменей и сметаны на обед. Открываю нагрудный карман, там деньги. Приехали мы назад, и я говорю: «Ребята, я взял отсюда столько-то денег. Вот пельмени, вот Петухов. Если хотите, верну, но мне кажется, что все будут есть». И тут Леха мне говорит: «Какое право ты имел по моим карманам лазить? Ты что, братан мне, что ли?» Такую гопоту включил, что я просто офигел. С кем я вообще общаюсь?!
– Максима Беляева я в группу не приглашал, и никакой химии для творчества между нами не было, – говорит Алексей Соловьев. – Его нашел Спирин и утвердил, за неимением лучшего. Хотя Макс был хорошим парнем и скорее стал заложником этой ситуации. Денис Рубанов меня не устраивал как музыкант. Кроме того, Денису не нравился Максим, и наоборот. А всем вместе не нравилось, как поет Спирин. Возможно, им троим я не нравился как бас-гитарист. Разве это группа? Это мрак и ад! Гиблая, безнадежная, отвратительная ситуация. Вот что собой представляли «Четыре таракана» на тот момент. Еще до начала записи альбома я решил, что уйду из группы, и ник