Я был на «Максидроме» и видел сет «Тараканов!». Мне тогда очень нравилась песня «Дурная башка», и я был в восторге от их выступления. Хотя сейчас я понимаю, что этим зрелищем было очень трудно восторгаться. Во-первых, звучали они неважно, а во-вторых, Сид очень комично сутулился и сжимался, вместо того чтобы использовать на сцене свой высокий рост. Запись этого выступления сейчас можно легко найти в интернете.
– Действительно, я был певцом, крайне в себе неуверенным, – рассказывает Дмитрий Спирин. – Конечно, если бы меня об этом спросили тогда, то я бы рассмеялся в лицо, но сейчас я уже могу об этом говорить откровенно. Я не был прирожденным вокалистом и лидером группы. Мое место – активный, шоуменистый, но все же бас-гитарист, а не певец. Не лицо группы. Когда же мне пришлось примерить на себя роль фронтмена, то я сразу стал искать для себя ролевые модели, и мне очень понравилась манера Джоуи Рамона. Мы с ним даже были чем-то похожи, оба высокие и худые. Особенно мне понравилось, как он занимал руки микрофонной стойкой. Для меня это была постоянная проблема с того момента, как я перестал играть на басу. Куда девать руки? И я подумал, что это мое. Я смогу копировать эту манеру и чувствовать себя условно комфортно на сцене. Эту ролевую модель я применял часто, но не постоянно. И когда я все же вынимал микрофон из стойки, то мое тело скорее всего откликалось на это желанием сжаться, стать менее заметным и менее смешным. Потому что я не был уверен в том, что выгляжу на сцене круто. Игорь Тонких неоднократно в своей отеческой манере рекомендовал мне стараться распрямляться на сцене, подавать себя более расслабленно, раскованно. Но мне это не удавалось. Я вообще трачу очень много сил и энергии на то, чтобы скрывать свою неуверенность в разных жизненных аспектах. А когда ты на сцене, в голове у тебя куча разных мыслей, которые рвут тебя на части: «Впечатли их! Сделай так, чтобы они тебя запомнили! А не нелепо ли ты выглядишь? Не покажется ли им, что ты смешон?» Все это не очень расслабляет и точно не способствует тому, чтобы исполнитель выглядел на сцене уверенно.
Вместе с поиском ролевой модели в самопрезентации на сцене Спирин начал искать и свою вокальную манеру. Такой вопрос встает практически перед всеми начинающими вокалистами. Когда он начал ходить на занятия к преподавателю Екатерине Белобровой, то первым делом она попросила принести ей записи тех певцов, чей голос и вокальная манера ему нравились. А Диме всегда импонировали голоса, которые можно описать как бархатный баритон. Джоуи Рамон, Игги Поп, Элвис Пресли, Джим Моррисон, Пит Стил из группы Type O Negative и так далее. И его родная вокальная тесситура тоже была около этого. Он начал заниматься с преподавателем, но достаточно быстро это дело забросил. Раз пропустил занятие, другой, сначала гастроли, затем запись в студии, а потом подумал, что вроде уже и так все понимает, не первый день на сцене. Так что если говорить о вокальной манере Дмитрия Спирина в конце девяностых, то это было подражание условному Игги Попу. Но подражание неправильное, на связках, с серьезным риском для голоса.
– Я постоянно испытывал недоумение, – продолжает Дмитрий Спирин. – Нам казалось, что группа вот-вот вырвется из DIY-болота и перейдет в другую весовую категорию. Но этого не происходило. Сейчас, когда я вижу, какими темпами растут музыкальные коллективы, как они иногда удваивают и утраивают аудиторию от концерта к концерту, то я им завидую. Просто потому, что эта аудитория есть. Тогда же этих людей не было в физическом смысле. Поклонников панк-рока во всей стране в принципе было, наверное, столько, сколько сейчас хорошая группа собирает на московском сольнике. И мы попали в такую ситуацию, когда ведущие СМИ поддерживали наш релиз, кассеты с альбомом «Украл? Выпил?! В тюрьму!!!» разлетались так, что их не успевали допечатывать, но для группы принципиально ничего не менялось. Единственное, люди узнали песни и стали больше подпевать на концертах. Организаторы из регионов не звонили, да и вообще количество входящих концертных предложений осталось на прежнем уровне.
Парни рассуждали логично. Пусть у них нет своей сложившейся аудитории, кроме пары сотен человек в московских андеграундных клубах, но они смогут получить ее среди слушателей Maximum и читателей глянцевых журналов и газет, в которых они то и дело мелькали. Теоретически среди поклонников групп, ротирующихся на Maximum, могут найтись те, кого заинтересует творчество команды, которая делит эфир с их любимыми группами. Это может быть широкомыслящая часть поклонников русского рока или, может, те, кто любит западный панк, захотят послушать то же самое, но на русском языке. Даже небольшой процент от общего количества радиослушателей мог значительно повлиять на фактическую популярность «Тараканов!». Чуваки рассчитывали на прорыв еще и потому, что почти все песни на этом альбоме были уже на русском языке. Но прорыва не было, и попадание в эфирную сетку ведущей рок-радиостанции никак не влияло на сборы. Более того, один из питерских концертов пришлось отменить из-за того, что предпродажа билетов шла настолько вяло, что выступление могло закончиться финансовым крахом для организаторов. Конечно, на формирование вкусов аудитории требуется время. Но жопу-то они рвали уже сейчас и отдачу хотели получить не завтра и тем более не послезавтра.
Тогда же до парней стала доходить информация, что некоторые люди из панк-тусы предъявляют им за «не панк-рок». Появление песен в FM-диапазоне рассматривалось для хранителей чистоты жанра как элемент продажности, попсовости, неискренности и далее по списку. Больше всего претензий было к треку «Непогода». Мол, кавер на песню из советского кинофильма – это позор. Сейчас кавером на поп- и тем более ретро-композицию в репертуаре панк-группы никого удивить уже нельзя. А тогда «Тараканам!» приходилось пояснять за такую вольность. Что и говорить, проклятые девяностые, дикие времена.
– Мы вместе с «НАИВом» и «Королем и Шутом» возвращались из Питера после концерта The Exploited в «Юбилейном», – говорит Дмитрий Спирин. – Когда все в вагоне уже угомонились, ко мне подсели Яша с Горшком и говорят: «Димон, дело есть к тебе. Наш менеджер, Шумный, совсем много бухать стал, мы собираемся от него избавляться. Нас очень впечатляет то, что происходит с «Тараканами!», и мы хотим сделать тебе предложение. Стань нашим менеджером».
Я ох… ел от того, что такие успешные ребята так высоко оценили мои, как мне казалось, скромные успехи.
Я, конечно, отказался, потому что у меня не было и нет ресурса, чтобы заниматься чьей-то еще судьбой, кроме как своей собственной. Но мне это очень польстило. Единственное, мне показалось, что они оценивали успехи «Тараканов!» только как мою заслугу в качестве менеджера. А ведь мы, вообще-то, играли прикольные песни, записали неплохой альбом.
К неплохому альбому надо было срочно добавлять еще один, потому что собственного репертуара у группы «Тараканы!» номинально не было. Треки для новой пластинки они сочинили довольно быстро, но записывали их уже в Москве, на студии «Турне» на Старом Арбате, где писались многие именитые банды вроде «Ва-Банкъ», «Ногу Свело!» и других. Именно на этой студии за полтора года до описываемых событий скончался лидер «Черного обелиска» Анатолий Крупнов. Но вскоре после записи снова встал вопрос со сменой состава.
– Костян оказался парнем веселым и на барабанах играл лучше, чем Денис, – рассказывает Спирин, – но со временем стали вскрываться его негативные черты. Он оказался алкоголиком похлеще Рубана и человеком, который мигом взвалил серьезную часть ответственности за свою жизнь, вроде пропитания и поиска подработок, на тогда еще не слишком уверенную группу. Он был из Дубны, и вписки в Москве для него должен был мутить тоже кто-то другой. Да и его барабанный стиль при ближайшем рассмотрении оказался не слишком тем, какой нам был нужен. После стольких лет с Рубаном мы меньше всего хотели становиться няньками для Кости. Мы, конечно, говорили ему: «Костя, не пей, не опаздывай на репы», но затягивать с этим не собирались. Можно сказать, что мы уже были привиты от таких взаимоотношений в коллективе.
Тут Дима вспомнил про барабанщика регги-группы «Амударья» Сергея Прокофьева. Увидев его впервые, Сид сразу отметил, что с такой техникой, легкостью и качем Сергей сможет играть любую музыку одинаково круто. Он даже предложил ему стать ударником в свежесозданной группе «Тараканы!» еще до Константина Дементьева. Но тогда Сергей вежливо отказался. Он и так играл в нескольких группах и вдобавок ко всему учился в институте. Еще в одну историю он вписываться был не готов. Теперь же ситуация поменялась.
В августе девяносто восьмого случился дефолт, и моя жизнь значительно усложнилась. Доллар пошел вверх, а моя зарплата – вниз. Я тогда работал в большом торговом центре, и дела там шли не очень. Тогда мне позвонил Дима Спирин и предложил стать барабанщиком «Тараканов!». Мы с ним встретились, он дал мне кассету «Украл? Выпил?! В тюрьму!!!» и еще не вышедший альбом «Посадки нет». Я пришел домой, послушал, и мне сразу понравились песни с нового альбома. Особенно «Нам не нравятся те, кому не нравимся мы». Я до сих пор считаю, что это гениальный трек.
Сергей решил, что сейчас как раз тот момент, когда он сможет исполнить свою мечту. Оставить работу, попасть в большую рок-группу и заниматься музыкой профессионально. Статус группы «Тараканы!» на тот момент еще не был так очевиден, но было абсолютно понятно, что это серьезный коллектив, который уверенно развивается и наращивает свою популярность. Сильный материал с нового альбома это только подтверждал. Прокофьев решил, что в такую группу, как «Тараканы!», скорее всего, стоит очередь из толковых барабанщиков. Лучше ему не затягивать с ответом, а то может статься так, что позицию займет какой-нибудь более расторопный парень.