ассказать, потому что не было даже идеи, просто некое ощущение. И с этой мыслью я ходил очень долго.
– Как-то на репетиции мы стояли, и каждый что-то наигрывал, немного мешая друг другу, – вспоминает Дмитрий Кежватов. – И тут я напел мелодию припева. Говорю: «Димон, а если вот так?» И тут его прорвало: «Да! Вот оно! Вот оно!» Он как будто ждал эту мелодию, и тут я ему ее напеваю. Мы сделали музыку для песни «Я смотрю на них» в течение одной репетиции.
– Текст я сочинял, наверное, еще пару месяцев, – продолжает Спирин, – причем сначала я написал второй куплет, который подразумевался как первый. Я понимал, что это очень крутой материал и мелодия берет за душу. Раньше мы ничего подобного не сочиняли. До альбома «Страх и ненависть» мы были шутейной группой и заходов в серьезные темы не делали. Я до поры до времени вообще считал западлом писать на темы, которые могут, что называется, теребить душу. И не только потому, что это про русский рок… Просто… Ramones так не делали. Я считал, что смысловое наполнение «Тараканов!» исключало игру на этом эмоциональном поле. Это казалось слишком дешево, слишком прямо, слишком в лоб. Мысли о том парне с траурной фотографии стали оформляться в песню о судьбах выпускников, и я сначала планировал, что он там будет в центре композиции. В детстве я был поклонником группы Bon Jovi, и у них на альбоме New Jersey есть песня Blood on Blood, «Кровь за кровь». Я еще тогда поражался этому тексту. Мне казалось, что балладность и повествовательность – это что-то свойственное скорее русскому року, чем западной рок-традиции. И там у них был рассказ про друзей детства, которые росли вместе, но потом жизнь всех раскидала по разным местам, но они типа до сих пор хранят тот самый дух «один за всех и все за одного». Я все время думал, что это прикольная идея, которую можно использовать в нашем творчестве, но не находил удобного места. Есть такие люди, которые думают, что «Я смотрю на них» – это кавер на песню The Kids Aren’t Alright группы The Offspring, но таких я считаю просто безухими. Достаточно просто внимательно послушать эти два трека. Другие же думают, что я «вынес» у них только текст, считая, что это песня The Offspring в русском переводе. Если это и так, то ровно в той степени, в которой Декстер Холланд взял идею у Джона Бон Джови. У меня точно не было мысли сдирать идею у The Offspring. Просто размышления о том чуваке с траурной фотографии сошлись с мелодией Ватыча. Кстати, меня можно назвать соавтором музыки, потому что я придумал вокальную мелодию в куплете. Но в РАО музыку зарегистрировали только на Ватова, так что сейчас это уже неважно.
– Когда Дима Спирин сочинил текст и мы исполнили эту песню первый раз, то я сразу сказал: «Поздравляю, у нас получился хит!», – рассказывает Алексей Соловьев. – Вроде на первый взгляд это было не очевидно, но так оно и было. Потом трек попал на радио, а дальше все закрутилось, понеслось. Спустя годы я кое-что понял про эту прекрасную песню. Точнее, почему она выстрелила. У меня есть свое мнение по этому поводу. Давайте представим себе Александра Розенбаума, известного российского барда, который в своей узнаваемой манере затягивает ее под аккомпанемент шестиструнной акустической гитары: «Я помню, как на выпускной…» и так далее. Ничего не напоминает? Правильно! Это обыкновенный русский шансон, только сыгранный в стиле панк-рок. Там тебе и про «мента», и про тюрьму, и про все остальное. Таким образом, выстрел был в десятку! Менталитет русского народа и отличный рок сделали свое дело. Далее идет понимание того, что вообще у нас может стать популярным и узнаваемым. Увы, это понимание мне не добавляет оптимизма, но это всего лишь частный пример. Конечно, это не отображает общую картину в так называемом русском роке, от которого когда-то так открещивались «Тараканы!», а в результате спустя какое-то время сами стали его частью. Как говорится, за что боролись, на то и напоролись. Хотя какие варианты были у группы, которая стремилась занять свое место в отечественном шоу-бизнесе?
К этому времени ушедший гитарист Александр Голант и двое действующих участников группы «Тараканы!», Алексей Соловьев и Сергей Прокофьев, образовали новую группу под названием «Три 15» и стали делать скоростной поп-панк, ориентированный на модную калифорнийскую сцену.
– Почувствовав, что Соловьев стал немного отдаляться, посвящая больше времени своему проекту «Три 15», я стал больше внимания уделять сочинению музыки, – продолжает Дмитрий Спирин. – У меня есть такая особенность, что если я чувствую, что на каком-то направлении провал, то сразу мобилизую все свои навыки и закрываю брешь, даже если до этого не слишком проявлялся на этом поприще. Так у нас родились такие песни, как «Письмо к Бритни», «Я не верю», «Как в третий Quake», «Русский рок» и еще несколько, музыку к которым написал я.
– Дима очень ревностно отнесся к образованию «Три 15», – говорит Алексей Соловьев. – Думал: «Вы там на стороне будете что-то делать, а “Тараканы!” будут стоять и не развиваться». Я пытался его убедить в обратном. Мы обсуждали это, но решения не находили. Правда, ситуацию он не обострял и никаких ультиматумов не ставил. Конфликт не перерастал во что-то большее. Таким образом, мы с Сашей и Сергеем стали действовать в выбранном направлении, и это абсолютно нормально для молодых людей, которые хотят заявить о себе. Дима Спирин, в свою очередь, увлекся исполнением кавер-версий песен советских композиторов в рамках группы «Приключения Электроников» с единственной целью – заработать на этом денег.
«Приключения Электроников» к этому времени действительно стали активно развиваться. Парни взяли в группу Сергея Прокофьева, который был нарасхват. Они стали готовить к выходу первый альбом, обещавший стать событием не только для панк-рок-сцены, но и вообще для всего русского рока.
Идея каверов советских песен в рок-аранжировке, казалось бы, лежала на поверхности, но никто еще до этого почему-то не додумался.
– Я загорелся идеей группы «Приключения Электроников» с одной целью – играть песни советских композиторов в панк-рок-обработке, – говорит Дмитрий Спирин. – Для меня это было самым настоящим творчеством, и я кайфовал от процесса. И это было точно не из-за денег. Группу придумали в шутку, из-за конфуза с розыгрышем Кости Савельевских, и до того, как мы заработали первую популярность, прошло около двух лет. Пришлось попотеть.
Интересно, что участие Спирина в презентации первого альбома «Приключений» «Прекрасное далеко» было под большим вопросом. За неделю до этого он слег в больничку с жесткой фолликулярной ангиной, которую заработал по глупости. Сначала наорался без разминки при записи вокала на студии, а потом съел два мороженых и поймал суровое осложнение. Дело было настолько плохо, что парни начали всерьез думать о том, не пригласить ли им самого Александра Феликсовича Скляра, чтобы Вождь спел партии Спирина. Но прибегать к радикальным решениям не пришлось. Сида выписали в день концерта, и прямо из больницы он поехал на саундчек в СДК МАИ.
«Тараканам!» очень хотелось полноценных туров, большой плотности выступлений и опыта, который невозможно получить без гастролей. К тому же наличие серьезного концертного расписания говорило бы о том, что команда чего-то добилась и на нее есть спрос в регионах. Но сидеть и ждать, пока этот спрос будет таким сильным, чтобы из входящих предложений можно было составить сколь-нибудь продолжительный тур, можно было очень долго. Иногда артистам надо самим совершать рискованные шаги, играть на опережение, не ожидая, пока рынок предложит им новые возможности. Это позволяет группе закрепиться на более высокой ступени развития и самостоятельно создать прецедент. Если команда хотя бы раз проедет с гастролями через всю Россию, то и региональные организаторы будут смелее обращаться с запросами. Все-таки есть огромная разница между тем, чтобы букировать группу для одного выступления в далеком городе или привезти ее в рамках тура, когда транспортные расходы значительно ниже.
К этому времени Спирин уже хорошо подружился с Ильей Островским, который двумя годами ранее организовывал антинаркотическую акцию в Приборостроительном техникуме. За эти два года Илья уже поднаторел в области проведения рок-концертов и фестивалей. В том числе он провел совместно с MTV глобальный АнтиСПИД-фестиваль в парке Горького, который стал серьезным событием в музыкальной жизни столицы.
Мне позвонил Сид и сказал, что они с «Филями» верстают тур в поддержку альбома «Страх и ненависть», и у них есть огромные дыры. Иногда на пол-Сибири провал. У него возникла идея подключить фонд «Нет алкоголизму и наркомании» и через наши региональные представительства организовать несколько антинаркотических акций, добавив их в расписание тура. Немного подумав, я вписался в эту историю.
Через Островского и фонд «НАН» удалось забить несколько дополнительных дат, и теперь вставал вопрос, кому разруливать организационные вопросы на гастролях? Своего тур-менеджера в «Тараканах!» тогда не было, и эту роль предложили тому же Островскому. Все равно он поедет на концерты в рамках антинаркотических акций, так почему бы ему не прокатиться с ними по всему маршруту?
– Я предложил Игорю Тонких кандидатуру Ильи, и он пригласил его на переговоры, – рассказывает Дмитрий Спирин. – Потом я к этому уже привык, но в тот момент я поразился, с какой легкостью и спокойствием Островский говорил о деньгах. Он выслушал Танкиста и на голубом глазу, нисколько не стесняясь, сказал, что хочет получить за это шестьсот долларов. Огромные деньги за тур, в котором ни один из музыкантов, скорее всего, ничего не заработает! Тонких ответил, что сумма его устраивает, и тут уже встрял я: «Я извиняюсь, конечно, но как такое может быть? Для меня это звучит нелогично и дико! Ты, Илья, заработаешь серьезных денег, в то время как я буду два раза в день выходить на сцену, сначала в составе «Приключений Электроников», а потом в составе группы «Тараканы!», и мне никто ничего не гарантирует!» На что Игорь мне ответил, что так устроена жизнь: «У Ильи свой интерес, а у тебя свой. Он наемный сотрудник, а ты артист, который преследует свои цели от этого тура». Тогда я впервые понял, насколько все мы в «Тараканах!», и я как лидер группы, были неуверенными и робкими во всех вопросах, касающихся денег. Нас тогда мог залечить кто угодно. Любой промоутер мог опустить нас на треть гонорара и уболтать пойти на любые уступки.