– Во время этого фестиваля я еще раз хорошо пообщался с Марки Рамоном в гримерке, – вспоминает Дмитрий Спирин. – И он тогда в полушутейном разговоре сказал, что неплохо было бы нам когда-нибудь записать совместный альбом или даже откатать совместный тур. Мы, конечно, были польщены, но считали, что маэстро просто так дружелюбно поддерживает беседу. Откуда нам было знать, что он не шутил?
Буквально через несколько недель с «Тараканами!» связался чувак из Испании по имени Франческо. Дима Спирин был с ним знаком через Лену Шмид, которая помогала им со швейцарскими гастролями. Франческо был достаточно серьезным букером, который организовывал гастроли по Европе, и в том числе он занимался туром Марки Рамона. Так вышло, что и Франческо, и Марки были знакомы с «Тараканами!», и испанец вышел на парней с предложением отправиться с легендарным барабанщиком в Ramones Night Tour. Эти гастроли включали в себя семнадцать концертов по всей старушке-Европе. Несложно представить, как москвичи отреагировали на такое предложение. Они просили только два момента: компенсировать им затраты на перелет и визовое оформление, а также чтобы группа «Тараканы!» еще выступала в этих концертах и со своим материалом.
За день до вылета из Москвы Илья Островский назначил установочное собрание. Все должны были приехать в клуб «Б2» для обсуждения оргмоментов, и Дмитрий Спирин решил добраться до места не на метро, как обычно, а наземным транспортом. Он со своей девушкой Юлей сел в троллейбус, но через какое-то время в салон вошли три крепких парня, невнятно представились, сверкнули корочками контролеров и начали довольно агрессивно требовать у всех билеты или штраф. Дима старался не злоупотреблять оплатой проезда и в ответ на требования предъявить билет сказал, что согласен выйти на следующей остановке.
– Я ответил им без мата и хамства, но, видимо, сделал это недостаточно уважительно, по их мнению, – вспоминает Спирин. – Мы вышли на остановке, которая называется «Площадь Свободной России» и находится прямо в том месте, где базировалась анархическая баррикада во время путча 1991 года. Эти чуваки вышли за нами, и я почувствовал, что они ведут себя очень угрожающе. Они матерились, наседали на меня и начинали цепляться к внешнему виду, как обычные гопники «с района». Когда один из них меня ударил, я схватил увесистую урну, стоявшую около остановки, и метнул в них, но, к сожалению, ни в кого не попал. В итоге меня сбили с ног и месили ногами, наверное, минуты три. Потом эти «оборотни с удостоверениями», ухмыляясь, вразвалочку пошли в переход на другую сторону улицы, чтобы сесть в троллейбус в обратном направлении. И это начало Нового Арбата, центр Москвы!
Ни на какое собрание Сид тогда не попал, весь вечер и половину ночи тусуя по отделениям милиции и травмпунктам. Он очень хотел, чтобы этих ублюдков наказали. Это же просто беспредел среди бела дня! Менты очень неохотно общались с Димой, и казалось, что для них это вообще не было событием, когда контролеры общественного транспорта избивают, пусть и безбилетных, пассажиров ногами.
Тур-менеджером европейских гастролей взяли Лену Шмид, а для переездов арендовали огромный двухэтажный автобус-найтлайнер. Такие автобусы можно увидеть в любых документалках про гастроли мировых рок-групп. Настоящий туровый бас, где были спальные места, кают-компания со столом и чилаут в конце салона, который был отдан под размещение Марки Рамона. С Марки там также тусил его роуди, компаньон и телохранитель по кличке Танк. Это был здоровый, накачанный чел, бывший профессиональный бодибилдер из тусовки Misfits. Каждому участнику похода было положено спальное место за шторкой, где можно было уединиться и отдохнуть от непрерывного общения. На гастролях личное пространство и сон особенно ценны.
– Мы прилетели в Швейцарию, погрузились там в найтлайнер с хрупкой блондинкой по имени Андреа за рулем и отправились по живописным горным дорогам в Милан, где должен был состояться первый концерт с Марки Рамоном, – вспоминает Дмитрий Спирин. – В клубе мы несколько раз прогнали с ним сет, и нас поразило, что у него очень медленный репетиционный темп. Готовясь в Москве с Сережей Прокофьевым, мы играли с гораздо большей скоростью. Когда мы спросили его, почему так, он ответил, что ему не нравилось, что Ramones так быстро играли. Это Джонни Рамон настаивал. И вообще сейчас репетиция, так что нет смысла гнать. Надо сказать, что на выступлениях мы играли все же быстрее, но не так быстро, как это делали Ramones в оригинале.
Встреча с контролерами на Новом Арбате обернулась для вокалиста «Тараканов!» сломанными ребрами. Он не мог ни сидеть, ни лежать, задыхаясь от боли. А ему надо было петь два сета подряд: сначала с «Тараканами!» и потом еще с Марки. По чьему-то совету Дима купил в стокгольмской аптеке суперэффективную обезболивающую мазь и замотал ребра эластичным бинтом, после чего ему стало заметно легче. Но Марки, понимая, какой нагрузке подвергается вокалист, через несколько концертов сказал, чтобы «Тараканы!» играли первыми, следом местная группа, а потом уже Marky Ramone. Сиду, конечно, не нравилось, что его команда вставала в начало шоу, но так он мог хоть немного передохнуть перед хедлайнерским сетом. Вообще, слушая подробности о том, как Спирин получил эти травмы, Марки Рамон дичайше охреневал от суровости российской действительности.
Парни всегда ночевали в автобусе, а для Марки и Танка промоутеры снимали гостиничные номера, если логистика позволяла останавливаться где-то на ночь. Если был ночной переезд, то американцы спали на «плацкартных» полках, как и все. Единственная заморочка была с душем, который в автобусе отсутствовал. Но это решалось обязательным наличием душевых во всех клубах.
– Идея ехать в тур на месяц мне не очень нравилась, – вспоминает Илья Островский. – Конечно, если бы это были гастроли с Брайаном Мэем из Queen, то я бы первый орал, что надо собирать вещи. А Ramones никогда не были для меня кумирами, и я воспринимал всю эту историю как некий субботник, в котором просто надо поучаствовать. Но в итоге я совершенно не обломался. Мы совершили неплохой вояж по всей Европе. Даже при том, что я много путешествовал в последующие годы, в некоторых городах, которые мы посетили в рамках этого тура, я не был до сих пор. Например, Копенгаген, Стокгольм и еще несколько интересных мест. Как экспресс-тур по Европе это был отличный вариант.
Эти гастроли не были похожи на андеграундный вояж по барам и сквотам Швейцарии несколькими годами ранее. Клубы были пусть и не очень большими, но намоленными. То есть это были настоящие, взрослые европейские гастроли, вроде тех, в которых годами ранее катались сами Ramones. В каждом городе к связке Marky Ramone и Tarakany! добавлялись заметные группы с местности, записи которых парни слушали на различных панк-сборниках в Москве.
– Наблюдать за игрой Марки было для меня отдельным удовольствием, – рассказывает Сергей Прокофьев. – Когда он играл, искры летели. У него очень крутой грув, энергетика, и в свое время он был новатором, придумав играть каждую долю в закрытый хай-хэт. То, что мы называем пиццикато. Тогда же я впервые поиграл на лучших в мире тарелках Paiste. Для Марки в каждом городе ставили комплект железа по райдеру, но он предпочитал играть на своем. Как-то я поставил себе этот райдерный комплект и получил нереальный кайф от игры. С тех пор я фанат этого железа, а в 2010 году стал эндорсером Paiste.
– И Марки, и Танк оказались очень-очень хорошими людьми, – вспоминает Дмитрий Кежватов. – У нас часто бывает поддельная хорошесть, а они были настоящими. В западной культуре очень четко разделяются рабочие и личные отношения. Например, если тебя не обещали кормить в туре, то вариантов быть не может. Узнав как-то, что нас не кормят, Марки сказал водителю остановиться у ближайшего магазина и набрал еды для нас за свой счет. А в конце тура он выдал нам из своего гонорара тысячу долларов на всех, просто зная, что мы практически ничего не заработали в этих гастролях.
– Мне показалось тогда, что Марки Рамона будто достали из старого сундука. В хорошем смысле, конечно, – говорит Алексей Соловьев. – Человек из семидесятых. Но при этом он настоящий, современный чувак и отличный музыкант. В хорошем настроении, с шутками. И такой типа: «Да, чуваки, я прекрасно вас понимаю. Я сам через все это давно прошел и еще через многое другое. И вы пройдете, если доживете до моих лет». А когда его кто-то спросил, что он может сказать о времени в Ramones, он ответил одной фразой: «It was life».
Парни взяли с собой в тур кучу дисков с англоязычным релизом Rockets from Russia для торговли на концертах. В каждом городе они также старались заходить в музыкальные магазины и обменивать свои диски на интересные релизы из местного ассортимента. Просто говорили, что они банда из Москвы, сегодня играют в таком-то клубе с Марки Рамоном и приглашали на концерт: «И кстати, тут вот есть наши дисочки, а у вас там мы видели прикольные пластинки. Давай меняться». И многие велись на эту тему. За время тура «Тараканам!» удалось распространить, наверное, пару сотен своих дисков. Это с учетом прямых продаж на концертах.
– Когда все закончилось и мы вернулись домой, стало немного грустно, – вспоминает Алексей Соловьев. – Возникал немой вопрос: «А дальше-то что?» Опять Рязань с Нижним Новгородом? В тот момент мне очень не хотелось в условную Рязань. Когда ты музыкант, то тебе всегда хочется новых впечатлений. А какие впечатления могут перекрыть такой тур? Если нет нужной мотивации, вся деятельность артиста превращается в обычную и даже скучную работу. Конечно, можно себя настроить, но тогда, в 2005 году, мне совершенно не хотелось себя настраивать. По возвращении из евротура я четко почувствовал, что это конец.
Первый контакт с группой «Тараканы!» у меня состоялся в 2005 году, когда они выступали в ныне несуществующем наро-фоминском клубе «Рио». Я тогда был менеджером по рекламе компьютерного магазина и пролоббировал спонсорскую поддержку этого концерта. Я очень хотел быть ближе к рок-музыке и стал всячески объяснять начальству, что рок-концерты – это кладезь новых клиентов и жирный пиар для продвинутой компьютерной компании.