Мы с Димой и еще одним другом сидели сзади. В какой-то момент я поднимаю глаза на дорогу и понимаю, что мы на большой скорости сближаемся с фурой в соседнем ряду. Смотрю в зеркало заднего вида и вижу лицо Сереги Нефедова, который был за рулем. А у него закрыты глаза, он спит. И я ору на всю машину: «Сережа!!!» Но скорость была уже такой, что мы просто вломились в жопу этой фуре.
Машина пострадала очень сильно, весь передок в мясо. Но, к счастью, пассажиры обошлись вообще без травм. Фуре, естественно, было безразлично, кто там заехал ей под бампер. В итоге водители обменялись контактными телефонами и данными страховки, дальнобой уехал, а парни остались одни на пустынной дороге.
Все вышли из машины, а я все сижу внутри. Тогда Дима меня вытаскивает наружу, бьет по щекам и кричит: «Ты что, в шоке, что ли?». А я действительно был в шоке. Чуток очнулся, и мы начали думать, как выбираться. Тогда не было «Яндекс. Такси», надо было ловить с руки. Помню, мы нашли тачку до Москвы за восемь тысяч рублей. На тот момент это было триста долларов, большие деньги. В итоге он успел на выступление «Тараканов!» просто впритык.
По всем видимым признакам «Тараканы!» в новом составе уже сработались, они много гастролировали и участвовали в телевизионных и радиоэфирах. Но Дмитрий Спирин продолжал мечтать о группе, которая будет именно Группой. По образцу Ramones или «Металлики», когда состав не меняется и каждый ее участник одинаково вовлечен в общее дело. Он очень не хотел превратиться в условную группу «ДДТ» или «Алиса», когда есть только вокалист, а имена остальных музыкантов никто не запоминает и они могут меняться как сессионщики.
Я чувствовал разочарование Димы. Бывало такое, что на гастролях поклонники подходили брать автографы у него и у меня, а у ребят – нет. Я тогда много писал в блог на сайте «Тараканов!», и меня уже начинали узнавать. Он как-то сказал: «Степа, ты понимаешь, что у нас в группе тур-менеджер является более яркой фигурой, чем музыканты? Как такое может быть?!» Это чувство у него постоянно копилось, и на него накладывались другие проблемы. Даже при том, что альбом «Властелины вселенной» получился очень неплохим и на нем были радиохиты, группа выступала за очень скромные гонорары и, музыканты с трудом сводили концы с концами.
– Эти парни, конечно, были совсем не Леша-Сережа-Ватыч, – говорит Дмитрий Спирин. – У нас не было ни совместных шуток, ни внутригруппового сленга, ни отпоротых совместно телок. Музыкальный бэкграунд тоже был разный. У нас даже не было общих друзей в музыкальной тусовке.
Все то, что формирует контекст, атмосферу, создает химию и делает людей группой, здесь было просто по нулям.
Батраков не врубался в ту музыку, в которую я просил его врубаться. Я не врубался в Батракова и в то, о чем говорят между собой Бурим с Ермолаевым. Я все время ощущал себя как выбившийся из сил конь, который тянет в гору невероятно груженую телегу. Я жил в таком режиме несколько лет, и это было невероятно тяжело.
Я много общался с Димой и с ребятами из группы, и мне казалось, что у Димона были какие-то терки с Денисом Буримом. Помню момент, когда мы ехали в Питер. Мы тогда с Lazy Bitches играли на разогреве у «Тараканов!» в «Орландине». У Димы как раз был день рождения, и мы сидели в купе, выпивали. Все его поздравляли, а Денис как-то сухо сказал: «Ну, с праздничком тебя», и Дима такой: «Да-да, спасибо». Я понял, что есть какое-то напряжение, понятное только им, но не спрашивал, в чем там дело.
– В целом у нас были хорошие отношения в группе, особенно первые пару лет, – вспоминает барабанщик Сергей Батраков. – Иногда были творческие споры, но это нормально. Дэн, например, порой придумывал мелодии, которые Димон был не в состоянии петь, и приходилось что-то упрощать. Диму могло раздражать, что я играю не совсем в стиле. Мне иногда не нравилось, что по аранжировкам где-то можно было сделать поинтереснее. Но, выходя из студии, мы переходили на другую манеру общения. И это правильно, все разногласия надо оставлять в стенах репетиционной комнаты. Но в последние год-полтора развивался какой-то вялотекущий конфликт между Димой и Денисом. Я думаю, дело тут было просто в том, что они очень разные люди. Дима гиперактивный человек, а Денис с Женей более созерцательные. Им надо отдохнуть, подумать. Доходило до комичного. Едет панк-рок-группа на гастроли, мы с Димой сидим пьем водочку в купе, а на верхних полках происходит чайная церемония. Денис стал говорить, что он хочет поехать на полгода на гору Утриш, и Дима, естественно, был с этим не согласен. Начались конфликты. Доходило до того, что Денис с Женей приезжали с отдыха впритык к концерту, и даже не было возможности порепетировать. А для группы, играющей в таком жанре, репетиции очень важны. Но вопросов, связанных с финансами, никогда не было. Мы все делили поровну, и тут ни у кого претензий не возникало.
– Во мне накапливалось понимание глобальной вторичности всей музыки в России, – вспоминает Евгений Ермолаев. – Что это какая-то имитация, которая очень чувствуется. А на одном из концертов прямо посередине сета я вдруг потерял интерес к музыке. Совсем. Не стану объяснять это подробнее, это слишком личное. Я просто увидел, в чем смысл всех этих процессов. И именно это для меня стало причиной последующего ухода из группы. Да, было некое противостояние между Димой и Денисом, и Дима, наверное, думал, что если я друг Дениса, то я априори на его стороне. Но на самом деле такого не было. Я не хотел оправдываться и говорить ему, что у меня своя отдельная история, рассказывать про какие-то тонкие энергии.
Денис Бурим удивительно вел себя на сцене. Один раз он мог простоять весь концерт спиной к зрителям, а в другой – рубиться со страшной силой. Таким поведением он, возможно, демонстрировал какое-то свое внутреннее несогласие с чем-то. Но если у них и были с Димой какие-то терки, то при мне они никак не проявлялись. Возможно, это происходило в рамках репетиций, не знаю. Я только видел вот такие реакции Дениса на сцене. Женя Ермолаев, как человек ведомый, за ним повторял. У них всегда была одинаковая позиция по всем вопросам. А Сережа Батраков со всеми нормально общался, с ним никаких проблем никогда не было.
– Мне всегда было понятно, что если уйдет Бурим, то Ермолаев сольется автоматом. Лично мне казалось, что даже варианта такого не было, чтобы он остался в этом случае, – рассказывает Дмитрий Спирин. – Я в то время снова стал очень близко общаться и приятельствовать с Сашей Голантом, который уже несколько лет как ушел и из «НАИВа». Старые обиды уже давно были забыты, а для меня было важно сохранять какие-то якоря из своей предыдущей, нормальной жизни. Из той жизни, когда я был счастлив. И я не стеснялся жаловаться ему на то, как меня все парит в группе и как бы я хотел вернуть все назад. Понимая, что Бурим все равно рано или поздно уйдет, я предложил Саше попробовать вернуться в «Тараканы!». И он ответил: «А чего только я-то? Давай то же самое предложим Сереже Прокофьеву и Леше Соловьеву». Услышав это, я понял, что, вполне возможно, очень скоро все снова наладится. Вернется радость и счастье от того, что ты делаешь музыку с близкими тебе людьми.
Период состава Батраков-Бурим-Ермолаев некоторые мои собеседники называли «темными временами», и мне очень важно было поговорить с музыкантами, чтобы понять, чем для них было участие в группе «Тараканы!». Так ли темны были эти годы? Если Сергея Батракова найти было несложно – он занимается музыкой и постоянно на виду, – то в случае с Буримом и Ермолаевым мне предсказывали сложную связь через космос. К моему большому удивлению, оба обнаружились в «ВК» под своими именами и со своими фотографиями. Бурим очень быстро ответил на мое предложение пообщаться о делах минувших дней: «Давай попробуем». Только попросил предварительно накидать вопросы, чтобы восстановить в голове события и подсобраться с мыслями. Я накатал ему пару десятков тезисов для обсуждения и через пятнадцать минут получил абзац текста, максимально лаконично отвечающий на все вопросы: «Пригласили по телефону. Все понимал. Отношения хорошие со всеми. Ничего не пугало. Юркевича и Ермолаева предложил я. Я меломан. Дима – хороший человек. Период был забавным. Ушел сам». И сказал, что ему неинтересно обсуждать эту тему, поэтому он изложил самое главное. А потом добавил, что можно его в книге и вовсе не упоминать, потому что ничего особого для группы он не сделал.
Глава 14
Сегодняшний день обещает быть насыщенным. Приезжает съемочная группа «Наше ТВ», потом мы ждем Сергея (Чупэ) Метель из группы «Смех», ту самую Стейси Хейри, и еще Чак с Андреем Бока обещались заехать. А там, где появляются эти двое, начинается настоящий угар и чад кутежа. Что ж, я сегодня вроде выспался, так что готов к любому повороту сюжета.
– Чуваки, у вас есть интернет? – со второго этажа спускается Вася Лопатин, задумчиво тыкая в телефон.
– Не-а, – Сергей Прокофьев безуспешно пытается обновить «Инстаграм».
– А трансляция-то идет? – встревоженно спрашивает Дима Спирин.
– Похоже, что вай-фая нет. У меня работает только мобильный интернет, – отвечает Макс Фролов. Я давно думал, какие он вызывает у меня ассоциации, и тут понял. Вечно взлохмаченные волосы, черная как смоль борода, мягкие домашние тапки и треники. Он похож на домового! И домовому не нравится, что в его доме отключили интернет.