Илья финансировал весь длительный процесс подготовки, и по нашим договоренностям у него было право менеджмента этого проекта. Я считал, что надо ковать железо, пока горячо, но оказалось, что он иначе смотрит на темпы, с которыми стоит браться за организацию этих процессов. А у меня, конечно, зудело. Я не могу спокойно существовать, когда в жизни есть нерешенный важный для меня вопрос. В такие моменты я испытываю жуткий дискомфорт, практически на физическом уровне.
– После «Кубаны» я очень хотел отдохнуть, – вспоминает Илья Островский, – а Дима хотел форсировать процесс и срочно приступать к обсуждению дальнейшей судьбы этого проекта. Я сказал, что сижу на даче, в сентябре вернусь, и мы все обсудим. Но в начале сентября я все еще был на даче, а он начал опять мне звонить и выносить голову. В итоге я согласился приехать в Москву и обсудить все вопросы, но встрял в дикую пробку и очень серьезно опоздал. На час где-то. При этом я всю дорогу писал ему сообщения, что опаздываю, и он меня не предупреждал, что у него потом какая-то другая встреча. Когда я приехал к его дому, он вышел с недовольным лицом, сказал, что у него уже нет времени со мной общаться, и уехал. Это при том, что на большинство наших встреч он сам опаздывал по разным причинам. Я дико напрягся от этой ситуации и в тот же день написал всем участникам группы письмо, что покидаю «Тараканы!». Сделал я это с легкой душой. Коммуникация с Сидом вызывала у меня сильнейший дискомфорт, и моей любви к этой группе уже не хватало на то, чтобы это все терпеть.
– Я ему сообщил, что больше не хочу иметь с ним дел, потому что он не уважает мое время и, таким образом, не уважает меня, – продолжает Сид. – Я решил поехать самостоятельно по столичным организаторам концертов и предложить им эту программу. Первым человеком, к которому я обратился, был Андрей Матвеев, руководитель концертного агентства C.A.T. и на тот момент один из организаторов «Нашествия». Надо понимать, что артисты в обычном режиме сами так с предложениями не ходят, для этого как раз существуют менеджеры. Наверное, чтобы не иметь конфликтов с Ильей, он сразу позвонил ему и рассказал о нашей встрече. Все это запустило процессы, в результате которых мы окончательно разошлись с Островским. Илья в подробностях сообщил о наших боданиях музыкантам группы «Приключения Электроников», и те выступили с единым заявлением, что не наделяют меня правом администрирования этого нашего совместного творческого акта, не разрешают использовать их голоса, образы и творческий вклад. Таким образом, прекрасная идея проекта «Бременские рок-музыканты» была закопана в землю и больше ни в каком виде не возрождалась.
«Тараканы!» остались без директора, но с поиском новой кандидатуры решили пока не торопиться. Группа готовилась к записи нового альбома, и в ближайшее время менеджер не особенно был нужен. Текущие вопросы Спирин решал сам. Записываться «Тараканы!» решили не где-нибудь, а в Германии. За год до этого, во время европейских гастролей 2011 года, у них выдалась пара выходных после удачного концерта в Дюссельдорфе. Игорь Минеев, который помогал «Тараканам!» с организацией этого тура, сказал, что его местные знакомые отлично записались на недавно открывшейся студии Rock Or Die, и если парни захотят, то в эти выходные они могли бы не груши болтами околачивать, а попробовать записаться на настоящей немецкой студии. Эта идея показалась ребятам интересной, и они действительно провели два дня в компании звукорежиссера Михаэля Черницки, которого все звали Миша, записав пару-тройку новых треков. Они хотели получить этот опыт, оценить студию, оборудование и понять отличие «западного» подхода, о котором так много говорят, от отечественного.
– Через какое-то время Михаэль прислал нам микс песни «Шоу с переодеваниями», который нам очень и очень зашел, – вспоминает Дмитрий Спирин. – Это было значительно лучше, чем все то, что мы получали в российских студиях. Более качественно, сильно и напористо. Например, на наших предыдущих записях часто была проблема: плохо считывались слова песен. Публика уже чего там только себе не домысливала в некоторых особенно невнятных местах. Причина этого в том, что русский язык с его харакатерной фонетикой в песнях, где основу саунда создают перегруженные гитары и громкие барабаны, особенно в быстрых темпах, просто перестает «считываться». Для российской группы, которая в основном существует на музыкальном рынке, где слова для публики – превыше всего, это, конечно, создает серьезную проблему. И Михаэлю как-то удалось ее решить. Голос в этой песне наконец зазвучал отдельным, четко слышимым инструментом.
Я навсегда запомню, какое впечатление произвело на меня мастерство группы «Тараканы!». Они играли очень плотно, энергично и чисто, хотя казалось, что они просто наслаждались музыкой и грувом. Та же картина сохранялась и во время записи альбомов на обеих наших совместных сессиях. Всех музыкантов в группе можно назвать абсолютными профессионалами, играющими свои партии очень чисто, с хорошим грувом и сильными эмоциями. Кроме того, они всегда приезжали суперподготовленными. Работа с ними – это просто радость для любого продюсера и инженера.
С тех пор парни грезили записью следующего альбома на этой студии в Дюссельдорфе. Было понятно, что это мероприятие гораздо более затратное, чем запись в Москве или же поездка в Санкт-Петербург на «Добролет». Парням надо было недели три провести в Германии, где-то жить и что-то есть. Оплатить визы, авиабилеты и страховки. Ну и студийное время тоже стоит денег, не без этого. Бюджет мероприятия выходил настолько серьезный, что самостоятельно потянуть такие расходы они никак не могли.
Для того чтобы частично покрыть затраты на запись альбома, парни применили новую для России схему краудфандинга на только-только запустившейся платформе Planeta.ru. «Тараканы!» стали одной из первых серьезных групп, открывших там проект по сбору средств. Самыми первыми были «БИ-2». Их басист Максим Лакмус, один из создателей «Планеты», смог уговорить Шуру с Левой проторить эту дорожку.
Группа «Тараканы!» обратилась к своим поклонникам с призывом делать предзаказы альбома на «Планете» и тем самым помочь им набрать средства на запись пластинки в Дюссельдорфе. Конечно, сумма, обозначенная группой к сбору, была в десять раз меньше, чем та, которая была на самом деле им необходима. Но сотрудники «Планеты» убедили артистов, что все карты раскрывать не стоит. Были опасения, что реальная сумма подействует на людей деморализующе, поклонники группы решат, что такие деньги собрать все равно нереально, и решат не участвовать. Уверенности в том, что народ ломанется платить за альбом, который выйдет через несколько месяцев, не было никакой. Все-таки надо понимать, что на дворе был 2012 год, iTunes только-только пришел в Россию, и привычки платить за контент еще не сложилось. Более того, последние десять лет наши сограждане только развращались уважаемыми сейчас участниками рынка. Такими, как «ВКонтакте», например. Лицензионное программное обеспечение, плата за фильмы и музыку считались для большинства россиян лоховством. Зачем платить за то, что и так доступно без денег?
– Мы не кривили душой во всех этих призывах на «Планете», – говорит Дмитрий Спирин. – Мы действительно нуждались в помощи наших поклонников. Они откликнулись, и было очень здорово чувствовать эту поддержку и это участие. Потому что к этому моменту уже сложилось понимание того, что наши поклонники далеко не в каждом вопросе являются нашими единомышленниками. А тут была иллюстрация единства, и это было здорово.
Но единодушию поклонников, в двукратном объеме собравших заявленную на «Планете» сумму, противопоставлялась такая же активная волна негатива от тех, кто не принимал подобные методы финансирования. Аккаунты группы в соцсетях, как и сторонние ресурсы, заваливали комментами с соображениями о том, что панкам не пристало записываться за крупный прайс в капиталистической стране.
Настоящий панк должен быть оборванным, пьяным и записывать музло непременно в подвале за ноль рублей.
В крайнем случае за полторашку пива звукорежиссеру. Собранные деньги, по мнению хейтеров, группа тупо раскидает по карманам, потому что запись все равно стоит три копейки. Не обошлось без претензий со стороны коллег по цеху. Группа «Смех» в конце девяностых уже высказывала «Тараканам!» свое «фи» за участие в рекламной кампании «Сникерса», а теперь пришла очередь «Дистемпера». Такие публичные претензии тяжелее всего принимать от людей, которых ты считал братанами и единомышленниками. То есть когда Фео из группы «Психея» предъявляет панкам – это одно. Это даже весело. А вот пацаны из «Дистемпера», с которыми съеден не один пуд говна и записан сплит-альбом, – совсем другое дело. Группа Distemper выпустила песню «Где твой панк-рок? П… дабол!», в которой говорилось про краудфандинг и глагол на продажу с недвусмысленными намеками на «Тараканов!». Этот релиз стал настоящим подарком для хейтеров, которым уже не надо было строчить свои гневные комментарии «ВКонтакте». Достаточно было просто прикрепить песню уважаемой группы, где все уже разложено по полочкам.
– Как только мне скинули линк на этот пост на вк-странице «Дистемпера», я сразу позвонил Сереже Байбакову и спросил, действительно ли эта песня посвящена группе «Тараканы!», как об этом с ухмылками судачат их слушатели в комментариях? – вспоминает Дмитрий Спирин. – Он сказал, что это не так, и тогда я попросил его разъяснить это поклонникам отдельным постом. Группа Distemper публично подтвердила, что трек не относится к «Тараканам!», но на ситуацию это уже не сильно повлияло. Масштабы распространения этого пояснительного поста были гораздо ниже, чем самой песни, и если даже они не лукавили, то из песни слов не выкинешь. Публика воспринимает их именно так, как воспринимает. Меня эта ситуация очень сильно задела. Я был ужасно огорчен и невероятно разочарован. Не потому, что они, предположительно, высказали недовольство нашими действиями. Просто я считаю, что если у твоего друга есть к тебе претензии, то он не песню об этом сочиняет или пост строчит, а встречается с тобой и высказывает все, что думает. Я знаю, что существует множество людей, считающих для себя нормой злословить или потешаться над другим в интернете и потом при личной встрече вести себя как ни в чем не бывало. То есть они как бы разделяют в этом смысле для себя две среды обитания: одно дело – интернет, там ты для них будешь отпетым мудаком. И другое дело – офлайн, где они тебе улыбаются и жмут руку. Я, например, так не могу. Если я на кого-то наезжаю в публичном поле или в интернете, то это означает, что я не способен с ним дружить и в офлайне.