Парни впятером поселились в шестиместном номере хостела и надеялись, что шестого человека к ним не подселят, но периодически в комнату все же заезжали немецкоговорящие пассажиры, которые офигевали от такого соседства. Парни возвращались со студии к девяти вечера, открывали по пивку и смотрели кинцо на ноутбуке. Сменяющимся соседям разговоры москвичей были непонятны, а шутки и подавно. А однажды, придя вечером со студии, они обнаружили, что к ним в комнату подселили русского чувака. Оказалось, что этот тип приехал из России специально на концерт группы Die Toten Hosen. На удивление случайное соседство с известной российской группой, играющей в плюс-минус похожем жанре, что и его кумиры, его никоим образом не удивило. Он, конечно, вроде как слышал такое название, но вау-эффекта такое совпадение на него не произвело. Насколько все-таки удивителен мир.
Так совпало, что как раз в тот период, когда «Тараканы!» с умеренным комфортом квартировались в Дюссельдорфе, группа Die Toten Hosen завершала юбилейный тур, посвященный их тридцатилетию, выступлениями в своем родном городе. А они как раз из Дюссельдорфа. Die Toten Hosen зарядили два больших стадионных концерта подряд, и это было мегасобытием для всего города. Несмотря на то что Миша был вхож в местную рок-тусу и периодически вписывал чуваков на концерты, попасть на это шоу они все же не смогли. Его власти и могущества тут уже не хватало, а билеты были раскуплены задолго до выступления. По еще одному удивительному совпадению на разогреве у Die Toten Hosen в этом юбилейном туре играла израильская группа Useless ID, с которой «Тараканы!» делали фит для будущего англоязычного альбома. Об этой пластинке речь пойдет чуть позже. На следующий день после второго юбилейного шоу Die Toten Hosen Useless ID выступали сольно в небольшом дюссельдорфском баре The Tube, и туда «Тараканы!» уже попали без проблем. Они заценили группу живьем и познакомились лично с лидером команды Йотамом Бен Хорином. В остальное время Дима, Вася и Коля коротали вечера в местных гаштетах и бирхаусах, дегустируя пиво и кухню Северного Рейна-Вестфалии, а Стравинский даже сгонял на денек в Амстердам, чтобы на собственном опыте проверить качество легендарных прелестей этого города.
– Там ехать всего два с половиной часа на поезде, – рассказывает Николай Стравинский. – Я выехал из Дюссельдорфа и где-то через час оказался в Венло, первом городе Голландии. Вижу, что стоянка пять минут. Ну, думаю, отлично. Вышел на платформу, пофотографировал и сел назад. Поезд поехал (потом выяснилось, что в обратную сторону, но я не заметил), и снова идет кондуктор, который уже проходил недавно. Он смотрит на мой билет и говорит: «Вы едете в Амстердам? Вообще-то, мы возвращаемся в Дюссельдорф». Оказалось, что надо было пересесть на другой поезд, и на билете даже был указан нужный путь. Я вышел на следующей остановке и через некоторое время поехал обратно. В итоге я ехал до места в два раза дольше. В Амстердаме я лютейше затусовал и не смог уехать назад с утра, как собирался. Изначально я хотел вернуться на следующий день к началу студийной сессии. Это был уже конец записи, оставались какое-то мелкие дела, так что я уже не особо парился, понимая, что процесс без меня не остановится. В итоге я доехал до студии только к четырем вечера. Дима посмотрел на меня, но ничего не сказал. Я, конечно, и сам понимал, что значит этот взгляд. Мне было очень неловко.
– Я тогда высказывал Коле за то, что он постил свои похождения в «Инстаграме», – вспоминает Дмитрий Спирин. – Его развлечения в Амстердаме могли быть восприняты нашими хейтерами в качестве подтверждения той мысли, что мы на «Планете» собрали с людей последние гроши, а тратим их в Голландии на шлюх. Но был там и еще один момент, когда я предъявлял Коле. Вообще, когда группа записывает альбом на студии, тем более первый раз за границей, то, по идее, вся энергия участников команды, все их устремления и мысли должны быть отданы этому процессу. Это касается не только того времени, когда музыкант непосредственно прописывает свой инструмент, сидя в студийном помещении. Но оказалось, что, когда остальные были физически, ментально и эмоционально вовлечены в совместный труд по созданию нового альбома группы, Коля периодически сидел с компьютером в студии и занимался песнями своего проекта, чтобы потом отдать их Мише на сведение. Я охреневал от такой подачи. Номинально он ничего вредного для группы этим не делал, но возникал вопрос: «Зачем ты сюда приехал и какая твоя главная цель?» Получалось, что он пользовался ресурсами группы, при этом достигая своих собственных задач. У Коли, конечно, было нулевое представление о коллективной рабочей этике. А я редко накапливаю в себе негодование и если могу, то стараюсь сразу говорить о том, что мне не нравится. Коля искренне обижался на меня, когда я делал ему замечания и ставил на вид.
– На тот момент я делал свой сольный проект, который провалился в итоге в ад, еще до «Селфимена», – говорит Николай Стравинский, – и сидел переписывался с Тимуром Есетовым из Anacondaz, который сочинял мне биты. Я ему писал, как тут круто, и было бы здорово тоже свести здесь. А Дима – любитель читать чужую переписку через плечо, что я считаю не самой лучшей его чертой. Он увидел это и начал: «Все понятно, лишь бы все для себя». Для меня это было странно и непонятно. Что в этом такого? Это не может конкурировать с группой «Тараканы!» ни при каком раскладе. Я же не пытался использовать время «Тараканов!», чтобы записать что-то свое. Это совершенно разные вещи. Вообще, когда тебя так цепляют, на творческом процессе это сильно сказывается, и ты уже не можешь отдаваться на триста процентов. Но в любом случае я не мешал процессу. Наоборот, я выполнял кучу работы, которую в принципе делать не должен. Например, когда Миша узнал, что я умею играть на клавишах, то он просил меня прописывать и клавишные моменты. Он до сих пор ко мне обращается с просьбой записать клавиши для групп, с которыми работает.
В течение нескольких недель плотной работы можно увидеть не только исполнительское мастерство группы, но и отношения внутри коллектива. Помню, что с самого начала между Димой и Колей были трения. Коля – безумно талантливый музыкант, он с легкостью исполнял все свои партии, какими бы сложными они ни были. Так что он очень быстро записался, и у него было много времени, чтобы пошляться. Коля – такой человек, который живет каждой минутой, поэтому, проводя так много времени в ожидании, он быстро заскучал и пытался найти себе занятия вне студии. Дима, со своей стороны, ожидал, что каждый участник будет на сто процентов сосредоточен на записи и не будет отвлекаться.
Довольно часто случались напряги между ними, и я помню, что мне пришлось поговорить с Димой, чтобы он не диктовал Коле, что он может делать, а что – нет.
Я знаю, что Дима на самом деле изо всех сил старался создать атмосферу суперсплоченной команды, работающей над общей целью, но в конце концов он так старался, что становился похожим на диктатора. Наверное, Коля и Дима настолько разные люди, что это просто не могло совпадать. Что касается меня, то ко мне Дима всегда относился очень уважительно и никогда не нарушал обещаний.
Закончив работу на студии и оставив Михаэля Черницки сводить материал, парни разъехались кто куда. Сергей с Сашей уже давно были дома, Коля с Васей тоже полетели в Москву, а Дима отправился в Испанию. Ему понравился опыт жизни на Пиренеях, и он решил его повторить. На этот раз Дима с женой Таней Назаровой сняли крохотную квартирку-студию в небольшом городе Аликанте. Там они снова принялись за любимые занятия: потребление вин, сыров и перелеты за мелкий прайс по европейским городам. Но приятное все же совмещали с полезным. Выход альбома надо было поддерживать видеоклипами, а испанские виды – это отличная фактура для съемок. Из Москвы специально выписали Александра (Базуку) Соломахина с видеокамерой, чтобы он запилил в Испании пару несложных клипов.
– Базука был очень вдохновлен клипом «Нежность» проекта «Мачете», – рассказывает Дмитрий Спирин. – Тогда российский сегмент «Ютуба» еще не был повально заселен видосами, набирающими по нескольку миллионов просмотров в день, и клип «Нежность» стал настоящим вирусом. Простое видео, где в кадре только два человека и красивая природа. Саша давно хотел снять что-то вроде альтернативной версии этого клипа и обратился ко мне с вопросом, нет ли у нас подходящей песни. Когда я сказал, что такого трека нет, то он спросил, не могли бы мы его сочинить? Это было примерно за год до записи альбома.
Конечно, под заказ Спирин никаких песен не написал, но на альбоме MaximumHappy I оказался трек «Любовь со сто первого взгляда», который подходил под идею такого клипа. А когда чуваки услышали микс песни «Пять слов» с вокалом Лусинэ Геворкян, то всем стало понятно, что они имеют потенциально большой хит, на который тоже надо снимать клип. Когда Александру Соломахину дали задание снять видео для этих двух песен, он решил объединить их одной концепцией и сделать один продолжением другого. Как две серии одного фильма. Сперва «Пять слов», а потом «Любовь со сто первого взгляда». Первый клип заканчивается тем, что Спирин подбегает к машине и видит там Таню, героиню следующего музыкального видео.
– Базука приехал в Аликанте, мы арендовали автомобиль и отправились искать интересные локации для съемок, – продолжает Спирин. – Снимали одновременно два видео. В одном мы с Танюшей должны были дурачиться, веселиться, гулять и всячески проявлять романтические позывы по отношению друг к другу для лиричного видео про любовь, а в другом мне просто нужно было бежать, и все.
В течение всего клипа «Пять слов» Спирин бежит. В разных локациях, по разным ландшафтам: по дороге, по берегу, по городу, в горах и в пустыне. Бежит, бежит и бежит. Сценарий нехитрый, но, когда они приступили к съемкам и Дима первый раз рванул с ускорением, выяснилось, что он с трудом может ходить. У него что-то щелкнуло в ноге, и выползла полученная не так давно сценическая травма. Когда без разминки начинаешь дико скакать по сцене, мышцы и связки могут надорваться. Это всегда очень болезненно, и на восстановление уходит много времени. Естественно, Сид, как и большинство музыкантов, пренебрегал разминкой перед концертами и в итоге допрыгался до надрыва сухожилия. Но отменять съемки было нельзя. Базука уже приехал, а сценарий был определен. Чтобы снизить нагрузку на бегуна, решили сократить расстояния, которые надо преодолевать в кадре, но увеличить их количество. В итоге режиссер оказался не очень доволен количеством