Единственное, он переживал, что его дочь, на тот момент первокурсница, увлекалась музыкой. Он боялся, что если мы познакомимся, то мой пример отвадит ее от учебы в пользу сцены. Я тогда уехал и с энтузиазмом ждал весенних гастролей по Украине.
Предвкушал знакомство с новой родней, которую батя грозился привести на концерт. Все-таки у меня появилась целая новая цепочка кровных родственников.
В конце февраля 2014 года президент Украины Виктор Янукович оставил пост и бежал в Россию, что означало победу условного «Майдана». Со стороны казалось, что самое страшное позади и теперь настало время стране восстанавливаться после серьезного политического и социального кризиса. Но настоящий кризис только начинался. Как только в Киеве сменилась власть, в Крыму тоже начались изменения, еще более причудливые, чем в столице. На улицах крымских городов появились вооруженные люди в масках, но, в отличие от разношерстных активистов Майдана, эти люди были четко организованы, подчеркнуто вежливы, одеты в одинаковую зеленую форму и передвигались на военной технике без номеров. Они быстро захватили ключевые административные здания республики и подняли над ними российские флаги. Наша пропаганда называла их самообороной Крыма, но все понимали, а позже признали и власти, что этими «зелеными человечками» были российские военные, которых по-быстрому перекинули на полуостров, чтобы взять его под контроль. В Крыму отключили украинские телеканалы и посредством российского телевидения готовили местных к тому, что скоро они станут гражданами РФ. Для соблюдения формальностей назначили референдум, чтобы жители автономной республики решили, стать им частью России или остаться в составе Украины. Этот референдум назначили на 16 марта, а выступления группы «Тараканы!» были запланированы в Симферополе и Севастополе на 12 и 13 марта соответственно.
– Наши белорусские водители очень волновались, – рассказывает Дмитрий Спирин. – Руслан Шабовта говорил, что там сейчас неспокойно, постреливают и на дорогах появились «лесные братья» в поисках наживы. Мы как могли его успокаивали, а Саша Пронин, пытаясь узнать информацию из первых рук, даже писал знакомым украинцам имейлы с вопросом: «Что у вас там за зоворужка?» Слово «зоворужка» после этого стало у нас в группе локальным мемом. Так или иначе, после концертов на юге России мы отправились в Крым через порт Кавказ и дальше на пароме.
Уже на границе музыканты поняли, что они являются свидетелями исторических и крайне тревожных событий. Серьезность положения парни оценили еще в очереди на паромную переправу, когда мимо автобуса с музыкантами в сторону пролива бесконечным потоком проезжали бронетранспортеры и военные ЗИЛы с брезентовыми тентами для перевозки солдат.
– Мы заехали на паром и отчалили, – вспоминает Сергей Прокофьев. – Море было неспокойное, и меня начало укачивать в автобусе. Тогда я поднялся на верхнюю палубу в помещение для людей, пересекающих пролив без автомобилей, и увидел, что оно все заполнено казаками в полевой форме, но без оружия. Не знаю, зачем они ехали в Крым. Может, массовку создавать.
– Украинские пограничники, которые проставляли нам штампы на том берегу, выглядели крайне растерянными, – продолжает Дмитрий Спирин. – То есть они на автомате делали свою работу, но по всему было видно, что тут что-то происходит. А что именно происходит, мы поняли, как только отъехали от пропускного пункта пограничной службы Украины. Тут же рядом были организованы огневые позиции из мешков с песком, за которыми тусовались те самые «зеленые человечки». Люди в военной форме без опознавательных знаков, в масках и с оружием.
– По приграничной полосе довольно шустро перемещались военные люди, но мне показалось, что это были не простые бойцы, а какой-то спецназ, – продолжает Сергей Прокофьев. – Потому что таких людей я даже в фильмах не видел. Один такой чувак проходил мимо нашего автобуса. Это был атлет на две головы выше меня, и я обратил внимание, что на ногах у него была не обычная уставная обувь, а кроссовки. И такого оружия, как у него, я тоже никогда не видел. Достаточно компактный автомат с толстым стволом. Возможно, с глушителем. Было немного жутковато, что рядом с тобой перемещаются военные люди в масках с оружием, но страха у меня почему-то не было.
Я ощутил разительный контраст между невероятно красивой природой и тем, насколько небогато живут там люди. Я был в Крыму не первый раз, но именно в этот приезд я ощутил это особенно остро. В воздухе витала атмосфера какого-то отчаяния и надежды. Отчаяние от того, какая у них неказистая была жизнь до этого времени, и надежда на то, что она вот-вот изменится в лучшую сторону. Прямо через дорогу от клуба в Симферополе, где мы играли концерт, находилась военная часть. И вдоль забора этой части были оборудованы оборонительные сооружения из мешков с песком и ходили те самые люди в масках. В целом было видно, что город живет, люди ходят с авоськами за продуктами, но то и дело встречались люди в камуфляже с автоматами. А в Севастополе было уже поспокойнее. Такого напряжения не чувствовалось.
– Те, с кем мне удалось поговорить, были счастливы, что теперь они с Россией, – вспоминает Сергей Прокофьев. – Особенно люди в возрасте. Они, конечно, не знали, что их ждет впереди, но то, что было до этого, им явно не нравилось.
– В Симферополе мы увидели, что там вовсю идет подготовка населения к предстоящему референдуму, – продолжает Дмитрий Спирин. – Было понятно, что людям всеми силами стараются внушить, что они уже являются частью России и референдум – это лишь формальность. У них уже ходили российские рубли вместо гривен. Мы заходили в «Сбербанк» снять наличность и увидели, как бабульки с интересом рассматривали рубли, которые им выдали в кассе. Люди, с которыми мы там общались, относились к переходу в состав России как к чему-то неминуемому, как к практически уже решенному вопросу, а чуваки, занимавшиеся организацией этих наших концертов, сказали мне, что собираются переезжать жить в Киев. Они не верили, что переход полуострова под российскую юрисдикцию сделает их счастливее и благополучнее. Но никто из них даже не питал иллюзий, что крымчанам удастся отскочить от этого сценария.
– Все, с кем я общался из местных, радовались оттого, что скоро они тоже будут в России, – говорит Василий Лопатин. – Я понимаю, что это был захват полуострова и все такое, но даже если бы референдум был честный и открытый, то результат был бы с огромным перевесом «за». Все местные открыто говорили о том, что российские войска захватили радиостанции и телевышки, но сам факт захвата никого не смущал.
После концертов в Симферополе и Севастополе встал вопрос, как ехать дальше в Луганск, Донецк и Харьков. Чуваки понимали, что в стране происходит какой-то бардак, если по улицам крымских городов беспрепятственно перемещаются вооруженные люди со скрытыми лицами и без опознавательных знаков. Ощущения безопасности это все не добавляло. Парни собрали консилиум и стали решать, каким путем ехать. То ли по украинской территории, как и было запланировано изначально, то ли опять проходить квест с таможней в Керчи, дальше двигаться через Краснодарский край и Ростовскую область, а потом снова пересекать границу. Организатор крымских концертов даже готов был дать парням в сопровождение легковую машину с вооруженными людьми, выбери они первый сценарий. Какой-то его родственник мог это устроить.
– Я помню, один из присутствующих сказал что-то вроде: «Ну до того КПП мы вас довезем. Если что, отобьемся», – продолжает Сергей Прокофьев. – Это было настолько странно и дико – обсуждать подобные вещи в мирное время.
– Когда нам озвучили это предложение, мы поняли, что лучше будет согласиться с Русланом Шабовтой и ехать через Россию, – говорит Дмитрий Спирин. – На х… нужны эти нервы.
Когда автобус с музыкантами снова подъехал к Керченскому порту, они увидели, что украинской пограничной службы там уже нет. Военные люди без опознавательных знаков на форме, которые еще три дня назад стояли, окопавшись около пропускного пункта, теперь были уже внутри. Они очень формально смотрели на документы и никаких штампов не ставили. Граница Украины с Россией в этом месте была полностью под их контролем. И это за два дня до референдума. Всем было понятно, что статус Крыма уже решен, и совершенно неважно, кто и куда поставит галочку в бюллетенях в будущее воскресенье.
– При въезде на территорию Украины нам дали квитки и поставили печати о пересечении границы, – рассказывает Сергей Прокофьев. – Так всегда делают. А когда выезжаешь, ставят печать о выезде. Мы подходим к будке, там сидит уже русский чувак, который документы толком не смотрит. Я показываю этот листок и спрашиваю, что с ним делать? А он улыбается и отвечает: «Оставьте себе на память». Он у меня до сих пор где-то хранится.
Удивленные такой «зоворужкой» артисты обогнули Азовское море против часовой стрелки и снова подъехали к украинской границе в районе Луганска. Но как только они отдали документы на проверку, начались проблемы. Чтобы понять настроение украинских пограничников, надо представить ситуацию, сложившуюся между странами на тот момент. В информационном пространстве активно муссировались слухи о том, что Россия вот-вот начнет военное вторжение на восточные регионы Украины, а целый регион страны уже де-факто перешел под контроль российских военных. Все понимали, что поражение Януковича стало серьезным ударом для Кремля, и если после такого украинцам удастся наладить дела в стране без крови и хаоса, то это послужит плохим примером для россиян. Украинцы в свою очередь стали очень внимательно следить за тем, кто к ним въезжает и с какой целью. Десяток молодых мужчин на автобусе с белорусскими номерами доверия у погранцов не вызвал. Наличие музыкальных инструментов и прочие подтверждения, что это действительно рок-группа, на служивых не действовали. Транспорт тщательным образом досмотрели, открыли все кейсы и обнюхали с собаками. Также возникли вопросы, почему отсутствуют выездные штампы из Украины. Это еще одна проблема. Их мурыжили несколько часов и в итоге дали на руки официальные бумаги, подтверждающие запрет на въезд.