– Этот тур был одной из лучших наших европейских поездок, – вспоминает Дмитрий Спирин. – Мы очень радовались и публике ZSK, и им самим, и тому, как грамотно все было организовано. Но самое главное, что наконец-то мы нашли своего зрителя в Европе. До этого мы тыркались, играли в разных солянках, в заброшенных сквотах для нескольких десятков случайных панков, на политизированных хардкор-фестивалях, иногда нашими зрителями были представители русскоязычной диаспоры, но все равно это было не совсем то. Было непонятно, как из этих крупиц заинтересовавшихся людей когда-нибудь сможет вырасти сколь-нибудь весомая фан-база. А тут все было ясно. Мы выходили на сцену для восьми сотен человек перед ZSK, и народ нас очень активно поддерживал. Мы составили мелодичный, но напористый сет-лист из треков вроде «Я смотрю на них», «Границы гетто» и «Причины для ненависти». Подобрали такие песни, которые были бы энергичными, но наполненными сингалонгами, чтобы публика могла максимально подпевать.
– Группа ZSK очень большая в Германии, – добавляет Сергей Прокофьев. – И если на наши сольные концерты в Европе приходило в среднем по пятьдесят-семьдесят человек, то тут мы играли перед полным залом, и это было очень приятно.
Специально для этого тура «Тараканы!» сделали кавер на песню Disco in Moscow английской группы The Vibrators. В Германии этот трек популярен потому, что в середине восьмидесятых Die Toten Hosen сделали на нее немецкоязычный кавер, который стал у них большим хитом, а сейчас это уже классика, которую знают все. Йоши выходил на этой песне на сцену с «Тараканами!», а Сид исполнял с ZSK кавер на трек Die For Your Government группы Anti-Flag. Публика окончательно теряла самообладание, когда «Тараканы!» играли культовый хит Schrei nach Liebe группы Die Ärzte. Это вообще одна из самых главных антифашистских песен немецкого панк-рока. Когда москвичи начинали играть этот трек, реакция зала была такой, как если бы те же ZSK на неплохом русском языке исполнили бы в Москве, например, «Ели мясо мужики» группы «Король и Шут».
– В этом туре я будто перенесся в те времена, когда быть в панк-группе было сплошным весельем, – продолжает Дмитрий Спирин. – Когда панк-рок дарил только радость, единение и чувство, что мы делаем что-то важное. Что-то не связанное с преодолением, борьбой и выживанием. Фэны ZSK оказались абсолютно нашей аудиторией. Мы говорили с ними на таком музыкальном языке, который был им совершенно понятен. И мы им нравились.
По окончании осенних гастролей состоялось плановое собрание группы «Тараканы!». Надо было подвести итоги прошедших туров и обкашлять планы на будущее. Вроде нормально сидели, но в какой-то момент Дмитрий Кежватов взял слово и сказал, что решил уйти из команды.
– У меня возникали разногласия с группой на почве того, что у нас разный подход к работе и достижению результатов, – рассказывает Дмитрий Кежватов. – Я привык работать по такой модели, как это было на проекте «Много шума из ничего». Когда приходишь на репетицию и занимаешься только делом. Я не люблю расслабон в таких процессах. Если работаешь, значит, работаешь. Если отдыхаешь, то отдыхаешь. Одновременно эти вещи у меня происходить не могут. Когда я приношу песню, то хочу услышать от музыкантов то, что я изначально придумал, и только после этого заниматься внесением каких-то коррекций. Часто я писал песню и рассылал всем демо, чтобы ребята дома могли ознакомиться, снять свои партии и не тратить на это время на репетиции. При таком подходе, по моему опыту, за трехчасовую репецицию можно вполне успеть сделать трек в том виде, в котором мне бы хотелось его слышать, как автору. А потом каждый забирает запись домой и на следующую репетицию приносит свои идеи, которые мы уже будем пробовать. Но это касается только композиций моего авторства. Если песню приносит кто-то другой, то я готов его слушать и играть то, что скажет автор, и предлагать те идеи, которые он просит. Все максимально просто и без геморроя. В моей практике по такой схеме было сделано очень много композиций в разных коллективах, и проект «Много шума из ничего» показал эффективность такого метода. Но по факту я приходил на репетицию, и там начиналось: «А… ты высылал что-то? А-а-а… Ну давай посмотрим». Не разобрав полностью трек, мы часто зацикливались на отдельных частях, вникая в детали, вместо того чтобы собрать песню целиком. У нас просто разный подход. Так уж сложилось, что чуваки постоянно отвлекаются на шутки и разговорчики, а я люблю четкость, когда минимум усилий и максимум результата. А в итоге тратилось много сил на то, чтобы вернуть всех к работе. Я их тоже могу понять, но мне такое не подходит. Я осознал, что не могу реализовываться в этом коллективе так, как я хочу. И тогда я начал больше внимания уделять тем ступенькам и опорам в жизни, которые наметил себе за то время, пока группа была в годовом отпуске. К этому времени они начали давать результаты. У меня появились заказы на электронную музыку, и мой собственный проект тоже начал развиваться. Я понял, что глупо оставаться в коллективе, в котором ты только выносишь людям мозги. И группа тормозится, и ты не развиваешься. Оставаясь в «Тараканах!», на мой взгляд, я начинал приносить вред. Мы взрослые люди, и переделать никого нельзя. Да и зачем? Я чуваков очень люблю, но просто надо работать с теми людьми, с которыми это будет максимально продуктивно. Тогда и все будут рады, и то, что ты делаешь, будет получаться классно. Сказав об уходе, я обязался отыграть все заявленные концерты и в итоге отыграл даже больше, чем обещал.
– Во время работы над ЕР «Интернет и боеголовки» я видел, как Ватыч обламывался, – вспоминает Дмитрий Спирин. – Он приносил песню, но группа не накидывалась бодро на его идеи, а начинала подтупливать и искать варианты. Ему это было очень-очень не в кайф. Он является сторонником принятия быстрых решений и быстрой реализации идей. А находиться на репетиции группы, где не происходит динамичный процесс, – это действительно не очень комфортно. Мы начинали прикидывать хер к носу, смотреть, как еще можно сделать, а он старался надавить, чтобы делали вот так и вот так. Ему-то было понятно, какими он хочет видеть свои песни. Не то чтобы кто-то был против его аранжировок или не хотел воплощать его творческие идеи, но мы просто не привыкли к такой схеме, что «вот я вам ща все покажу, а вы только играйте». В какой-то момент он даже начал говорить, что не будет ездить на репы, а лучше сделает весь альбом дома. Что ему тяжело мотаться на репетиции из Королева, а тут еще и процесс не идет. Но потом он понял, что такой вариант тоже не пойдет. Эти четыре трека получились отличные, но работа над ними шла дольше, напряжнее и не так искрометно, как бы ему этого хотелось. А когда еще и засветились перспективы в группе «Кино», то он, наверное, и принял решение. Я думаю, было так.
С Ватовым договорились о том, что он доиграет вплоть до конца будущего фестивального лета, потому что осенью двадцатого года должны были начаться большие концерты возрожденной группы «Кино», в которой он играл на акустической гитаре. Тогда на помощь Дмитрия рассчитывать было бы уже сложно. Возвращение легенды продюсировал Александр Цой, сын Виктора Робертовича. Он привлек исторических участников группы и несколько молодых музыкантов. Да, в рамках группы «Кино» Ватов считается молодым. Весь двадцатый год музыканты «Кино» активно готовили программу, и Дмитрий Кежватов совмещал эту деятельность с участием в «Тараканах!», периодически мотаясь в Санкт-Петербург на репетиции.
Предъюбилейный год «Тараканы!» начали с гастролей по Украине. Последний раз они забивали украинский тур в 2014 году, но он был прерван на половине из-за войны, начавшейся на востоке страны. Сейчас же они запланировали несколько дат в обход беспокойных регионов и отыграли шесть концертов, отметив в Одессе сорокапятилетие лидера группы Дмитрия Спирина. Но на фоне радости от встречи с украинской публикой и праздничного заливалова щщей музыканты со все большей тревогой следили за новостями из Китая и Западной Европы, где уже вовсю бушевал новый вирус, косивший людей пачками. На севере Италии, где наблюдалась самая крупная вспышка заболевания в Европе, целые области закрывали на карантин, а больницы не справлялись с потоком заболевших. Российские СМИ освещали эпидемию коронавируса COVID-19 со смесью осторожной тревоги и нескрываемой радости от того, насколько несостоятельной оказалась хваленая европейская система здравоохранения. То ли дело у нас – спокойствие и санитарно-эпидемиологический контроль.
Но если не брать в расчет патриотические лозунги и крики на телевизионных ток-шоу, то было понятно, что это вопрос времени, когда зараза доберется до России. И она добралась.
Лидером по количеству выявленных случаев заболевания стала, естественно, Москва, как главный транспортный узел страны. Один за другим отменялись крупные международные мероприятия. В феврале отменили сочинский экономический форум, а в марте закрыли границу с Беларусью и значительно сократили авиасообщение с Евросоюзом, оставив только рейсы в несколько крупных городов. Новые ограничения вводились буквально каждый день. Тем временем страны всему миру вводили карантин и «локдаун». Это полная остановка производств и любой коммерческой деятельности, кроме тех отраслей, которые связаны с жизнеобеспечением. Людям под угрозой больших штрафов запрещалось выходить на улицу без уважительной причины. Европейские города выглядели как идеальные локации для постапокалиптических фильмов. Через несколько недель локдауна на улицах крупных городов уже начали встречать диких животных вроде зайцев и кабанов. Они вкрай осмелели и гуляли по обезлюдевшим улицам в поисках чего пожрать. В конце марта эпидемиологическая ситуация в России стала настолько тревожной, что нашему правительству тоже надо было вводить карантин. Но у нас, как известно, особый путь. Вместо карантина и режима чрезвычайной ситуации в стране ввели строжайшие каникулы сперва на неделю, а потом их продлили до конца апреля. Это то же самое, что карантин, только за счет работодателей, которые должны были оплачивать сотрудникам весь нерабочий период. Стоит ли говорить, что концерты тоже были запрещены и промоутеры массово переносили выступления на осень в надежде, что пандемия рассосется и можно будет вдарить нормального рока без масок, перчаток и санитайзеров.