– Тоже замужем?
– Нет, но…
Харри легонько подхватил ее под руку и отвел подальше от кухонной двери. Она повернулась к нему, в глазах снова вспыхнул гнев.
– Послушай, Ао, посол был найден в мотеле. Тебе известно, что это значит. Значит это, что ты не единственная, кого он трахал. – И он посмотрел на нее, наблюдая, какое впечатление произвели его слова. – Мы здесь для того, чтобы расследовать убийство. К тому же у тебя нет оснований соблюдать по отношению к нему какие-либо обязательства.
Она всхлипнула, и он заметил, что трясет ее за руку. Он разжал пальцы. Она подняла на него глаза. Зрачки ее были большими и черными.
– Ты чего-то боишься?
Грудь ее вздымалась.
– А если я пообещаю ничего никому не рассказывать, если только это не имеет отношения к убийству?
– Мы не были любовниками!
Харри снова взглянул на нее, но увидел все те же черные зрачки. И пожалел, что с ним нет сейчас Нхо.
– Ладно. Что тогда делает молодая девушка вроде тебя в машине женатого посла? Кроме того, что принимает там лекарство от астмы?
Харри поставил пустой бокал на поднос и вышел. Там же он намеренно оставил пластиковую ампулу. Идиотский жест, но Харри был готов делать идиотские жесты, чтобы подтолкнуть события. Какие угодно.
Глава 17
Элизабет Доротея Крамли была не в духе.
– Что за чертовщина! У нас иностранец с ножом в спине, найденный в мотеле, и никаких отпечатков пальцев, никаких подозреваемых, никаких улик. Только мафия, секретарши, «Тоня Хардинг», владелец мотеля. Я кого-то забыла?
– Кредиторы, – вставил Рангсан из-за газеты «Бангкок пост».
– Это мафия, – поправила его инспектор.
– Но не тот кредитор, к которому обращался посол Мольнес, – снова сказал Рангсан.
– Что ты имеешь в виду?
Рангсан отложил газету.
– Харри, ты упоминал, что шофер рассказывал, будто посол задолжал кому-то денег. Что делает кредитор, когда должник мертв? Он пытается получить долг с родственников, не так ли?
Лиз скептически посмотрела на него.
– Отчего же? Подобные долги на скачках – дело личное, семья тут ни при чем.
– Есть еще такие, кому небезразличны понятия вроде фамильной чести, а кредиторы – деловые люди, они, конечно же, пытаются получить свои деньги любым способом.
– Это притянуто за уши, – скривилась Лиз.
Рангсан снова развернул газету.
– К тому же в списке входящих звонков Мольнесам за последние три дня номер «Тай Индо тревеллерз» мне попался трижды.
Лиз тихо присвистнула, и все за столом закивали.
– Что? – встрепенулся Харри, поняв, что тут у него пробел.
– «Тай Индо тревеллерз» – это с виду обычное туристическое агентство, – объяснила Лиз. – Но основная их деятельность происходит на втором этаже офиса. Там выдают кредиты тем, кто не смог получить их в других местах. У них огромные проценты и очень эффективная и жесткая система взыскания долгов. Какое-то время мы наблюдали за ними.
– Безрезультатно?
– Да нет, мы могли бы что-нибудь на них накопать, если бы захотели. Но подумали, что их конкуренты еще хуже, те, кто займет их нишу на рынке, прикрой мы «Тай Индо», и оставили все как есть. Они явно действуют отдельно от мафии и, насколько нам известно, даже не платят процентов боссам за крышу. И если посла убил кто-то из их людей, то это первый подобный случай в их истории.
– Может, решили наконец кого-нибудь показательно проучить, – предположил Нхо.
– Ага, сначала убить посла, а потом звонить его семье и требовать возврата долга. По-моему, несколько странный порядок действий! – усмехнулся Харри.
– А почему бы и нет? Это послание другим должникам: вот что с вами будет, если не заплатите вовремя. – Рангсан перевернул газетную страницу. – А если вдобавок родные вернули деньги, то вообще все отлично.
– Допустим, – сказала Лиз. – Нхо и Харри, вы нанесете им визит вежливости. И вот еще что: я поговорила с нашими техниками. Они не могут идентифицировать жир на орудии убийства, следы которого обнаружены на костюме Мольнеса. Они считают, что он органического происхождения, точнее, что это жир какого-то животного. Ну ладно, на этом все, за работу.
Рангсан догнал Харри и Нхо по дороге к лифту.
– Будьте осторожны, там сидят конкретные ребята. Я слышал, они применяют к должникам гребной винт.
– Гребной винт?
– Берут их с собой на катер, привязывают к свае в реке и, поднявшись чуть выше по течению, вытаскивают подвесной мотор из воды и пускают в режиме реверса, потихоньку сплавляясь вниз. Представляешь себе?
Харри представлял это себе довольно отчетливо.
– Пару лет назад мы нашли парня, который умер от остановки сердца. Лицо у него было изрезано в клочья, в буквальном смысле. Смысл, видимо, состоял в том, чтобы он ходил в таком виде по городу на страх и в назидание остальным должникам. Но у него сердце не выдержало, едва он услышал звук мотора и увидел винт у себя под носом.
– Да, неприятно, – согласился Нхо. – Лучше заплатить.
«Amazing Thailand»[18], – было написано огромными буквами над пронзительных цветов картинкой, изображающей таиландский танец. Постер висел на стене крохотного туристического агентства на Сампенг-лейн в Чайнатауне. Кроме Харри и Нхо, а также мужчины и женщины, каждый из которых обретался за своей конторкой, в помещении, обставленном по-спартански, не было никого. На носу у мужчины сидели очки с такими толстенными стеклами, что казалось, он смотрит на мир изнутри аквариума.
Нхо предъявил ему полицейское удостоверение.
– Что он говорит?
– Что полиция здесь всегда желанный гость и что у них найдутся для нас туры с большой скидкой.
– Попроси у них бесплатный тур на второй этаж.
Нхо произнес несколько слов, и обитатель аквариума тотчас схватился за телефонную трубку.
– Господин Соренсен только допьет свой чай, – сообщил он им по-английски.
Харри открыл было рот, однако Нхо бросил в его сторону предостерегающий взгляд. Оба в ожидании уселись на стулья. Через пару минут Харри показал на бездействующий вентилятор на потолке. Обитатель аквариума с сожалением улыбнулся:
– Сломан!
Харри почувствовал, как покрывается испариной. Еще через пару минут зазвонил телефон, и клерк пригласил их следовать за ним. У лестницы он сказал, что они должны разуться. Тут Харри подумал о своих драных, потных теннисных носках и что было бы лучше для всех, если бы он остался в ботинках. Однако Нхо качнул головой. Харри, чертыхаясь, скинул ботинки и затопал вверх по лестнице.
Обитатель аквариума постучал в какую-то дверь, ему открыли, и Харри изумленно отступил на два шага назад. Дверной проем полностью заслонила гора плоти и мускулов. На месте глаз у горы имелись две щелочки, рот обрамляли черные висячие усы, череп был выбрит, не считая жидкой косички, свисавшей вбок. Голова его, похожая на выкрашенный не в тот цвет шар для боулинга, сидела прямо на теле, без шеи, без плеч, – один сплошной загривок вздымался от ушей и до рук, таких толстенных, что они казались привинченными к телу. Харри ни разу в жизни не видел таких крупных людей.
Оставив дверь открытой, человек-гора вразвалку вернулся в комнату.
– Его зовут Ву, – шепнул на ходу Нхо. – Горилла на фрилансе. С очень плохой репутацией.
– Господи, а на вид – плохая карикатура на какого-нибудь голливудского злодея.
– Он китаец из Маньчжурии. А они славятся…
Ставни на окнах были закрыты, и в полумраке комнаты Харри разглядел очертания человека, сидящего за громоздким письменным столом. С потолка доносилось жужжание вентилятора, а со стены скалилась настоящая тигриная голова. Из-за того что балконная дверь была распахнута, шум стоял такой, словно машины мчались прямо через комнату. Там, у балкона, сидел третий. Ву вдавил свое могучее тело в единственный свободный стул, а Харри и Нхо так и остались стоять посреди комнаты.
– Чем могу быть вам полезен, господа? – донесся голос из-за письменного стола, низкий, с почти оксфордским произношением. Мужчина за столом поднял руку, и на пальце его блеснуло кольцо.
Нхо бросил взгляд на Харри.
– Мы из полиции, господин Соренсен…
– Я знаю.
– Вы одолжили денег послу Атле Мольнесу. Он мертв, и вы пытались звонить его жене, чтобы получить сумму, которую он вам задолжал.
– У нас нет никаких претензий к господину послу. А кроме того, мы не занимаемся подобными делами, господин…
– Холе. Вы лжете, господин Соренсен.
– Что вы сказали, господин Холе? – Соренсен наклонился вперед. Черты его лица были типично тайские, но кожа и волосы – белее снега, а глаза прозрачно-голубые.
Нхо дернул Харри за рукав, но тот отнял руку, выдерживая взгляд Соренсена. Он знал, что перешел грань, озвучив угрозу, и что по правилам игры господин Соренсен теперь ни в чем не сможет признаться, не рискуя потерять лицо. Однако Харри стоял в одних носках, потный, как свинья, и ему было плевать на лицо, такт и дипломатию.
– Вы находитесь в Чайнатауне, господин Холе, а не в стране фарангов. И у меня нет никаких разногласий с шефом полиции Бангкока. Предлагаю вам прежде поговорить с ним, и тогда обещаю, что я забуду об этом прискорбном эпизоде.
– Обычно именно полиция зачитывает бандитам правила Миранды – Эскобедо, а не наоборот.
Сочные, ярко-красные губы господина Соренсена дрогнули в улыбке, обнажив ослепительно-белые зубы.
– О да. «Вы имеете право хранить молчание…» и так далее. Хорошо, на этот раз пусть все будет наоборот. Ву проводит вас, господа.
– То, чем вы здесь занимаетесь, не выносит дневного света, да и вы лично его, по-видимому, не любите, господин Соренсен. На вашем месте я бы поторопился закупить защитного крема от загара. Его ведь не продают в тюремном дворике для прогулок.
Голос Соренсена стал еще более тихим.
– Не дразните меня, господин Холе. Боюсь, пребывание за границей так повлияло на меня, что я практически утратил свое таиландское терпение.