– А что скажешь про королевское семейство? – спросил Харри, показав на портреты. – Мне кажется, я вижу их повсюду, куда бы ни пришел.
– Ну что ж. Всякий народ нуждается в собственных героях. Раньше королевская династия не пользовалась особой любовью подданных, но во время Второй мировой король сперва примкнул к японцам, а потом, когда они начали терпеть поражение, к американцам. И таким образом уберег нацию от кровавой бойни.
Харри поднял чайную чашечку и кивнул портрету.
– А он, смотрю, ушлый тип!
– Ты должен понять, Харри: есть две вещи, над которыми в Таиланде лучше не шутить…
– Королевская семья и Будда. Спасибо, понял.
Хлопнула дверь.
– Опаньки, – шепнула Лиз, подняв безволосые брови. – На самом деле они обычно бывают помельче.
Харри не стал оборачиваться. По плану, им предстояло подождать, пока Ву не приступит к еде. Человеку с палочками в руке труднее будет схватиться за оружие, если оно у него, конечно, есть.
– Сел, – сообщила ему Лиз. – Господи, да таких надо арестовывать за одну внешность. Да, хорошо бы мы смогли задержать его хотя бы на то время, пока вопросы будем задавать.
– В каком смысле? Мужик как-никак вышвырнул полицейского при исполнении со второго этажа.
– Знаю-знаю, но хочу предупредить тебя, чтобы ты не питал больших надежд. «Повар» Ву человек непростой. Он входит в одну из семей, а у них хорошие адвокаты. Мы тут прикинули, что он в общей сложности убрал дюжину человек, покалечил в десять раз больше, и вместе с тем у полиции на него улик кот наплакал.
– Ты сказала «повар»? – переспросил Харри, перегнувшись через дымящийся рулет, который поставил перед ним официант.
– Он получил это прозвище пару лет назад. Мы нашли одну его жертву, я вела дело и присутствовала при вскрытии. Труп пролежал долгое время, прежде чем его обнаружили, и так раздулся, что был похож на черно-синий футбольный мяч. Трупный газ ядовит, так что патологоанатом выслал нас из помещения, а сам надел противогаз. Я стояла у окна и все видела. Едва он начал вскрытие, как стенка желудка лопнула и оттуда повалил зеленоватый газ.
Харри, изменившись в лице, положил рулет обратно на тарелку, но Лиз этого даже не заметила.
– А главный ужас, что внутри трупа бурлила жизнь. Патологоанатом аж к стенке отскочил, когда из желудка посыпались какие-то черные твари, они падали на пол и разбегались по сторонам. – Она приложила указательные пальцы к вискам. – Гигантские жуки.
– Жуки? – скривился Харри. – Но они же не могли завестись в трупе?
– Когда мы нашли убитого, в его рот была вставлена пластиковая трубка.
– Он что…
– Жареные жуки в Чайнатауне считаются деликатесом. Ву насильно накормил ими беднягу…
– И даже не обжарил их? – Харри отодвинул от себя тарелку.
– Удивительные это создания – насекомые, – продолжала Лиз. – Ты понимаешь, как им удалось выжить в желудке, несмотря на газ и все такое?
– Не понимаю и понимать не хочу.
– Что, слишком остро?
До Харри не сразу дошло, что она имеет в виду заказанный им рулет. Он отодвинул тарелку на самый край стола.
– Ты привыкнешь, Харри, главное – есть понемножку. Знаешь, тайская кухня насчитывает больше трехсот традиционных блюд. Советую захватить домой пару рецептов, чтобы поразить воображение возлюбленной.
Харри кашлянул.
– Или мамы, – добавила Лиз.
– Сожалею, но мамы у меня тоже нет, – покачал головой Харри.
– Это мне следует выразить сожаление, – ответила она, и тут разговор спешно оборвался: официант нес поднос к столику Ву.
Лиз достала из кобуры на бедре черный служебный пистолет и сняла с предохранителя.
– «Смит-вессон» шестьсот пятьдесят, – произнес Харри. – Тяжелая штучка.
– Держись позади меня. – Лиз встала из-за стола.
Подняв голову, Ву совершенно невозмутимо уставился прямо в дуло пистолета. Палочки он держал в левой руке, правая лежала на коленях. Лиз что-то пискляво крикнула по-тайски, но он притворился, что не слышит. Не поворачивая головы, он обвел глазами зал, заметив Нхо и Сунтхорна, а потом уперся взглядом в Харри. Слабая ухмылка мелькнула на его губах.
Лиз крикнула еще раз, и Харри почувствовал холодок на затылке. Инспектор взвела курок, и правая рука Ву поползла вверх и легла на край стола. Пустая. Харри услышал, как Лиз выдохнула сквозь зубы. Пока Нхо и Сунтхорн надевали на Ву наручники, тот по-прежнему не отводил взгляда от Харри. Когда его выводили, выглядело это точно цирковой номер с участием силача и двух карликов.
Лиз сунула пистолет обратно в кобуру.
– Думаю, ты ему не нравишься, – проговорила она, указав на палочки, торчащие вертикально вверх из рисового шарика.
– Вот как?
– Это старинный тайский знак, говорящий, что Ву желает тебе смерти.
– Тогда ему придется помаяться в очереди, – усмехнулся Харри, вспомнив, что хотел попросить себе пистолет.
– Ну что, пошли смотреть, может, увидим экшен на сон грядущий? – сказала Лиз.
По пути на ринг их встретили возбужденные крики толпы и оркестр из трех музыкантов, который гремел и дудел, словно тинейджеры под кайфом.
Два боксера с цветными повязками на лбу и плече только что вышли на ринг.
– Это наш человек, Иван, в синих штанах, – сказала Лиз. У входа на стадион она вытащила деньги из кармана Харри и отдала их букмекеру.
Они отыскали свои места, в первом ряду, прямо за рефери, и Лиз довольно причмокнула. Она перекинулась парой слов с соседом.
– Так я и думала, – сказала она Харри. – Мы пока еще ничего не пропустили. Если хочешь посмотреть настоящий поединок, приходи сюда по вторникам. Или по четвергам в Лунпхини. Вообще-то, есть много… ну ладно, сам понимаешь.
– Есть много бульонных пар.
– Что-что?
– Бульонные пары. Так мы называем это по-норвежски. Когда два плохих конькобежца соревнуются друг с другом.
– Почему бульонные?
– Тогда лучше сразу уйти и купить себе бульона.
Когда Лиз смеялась, глаза ее превращались в узкие, блестящие щелочки. Харри вдруг понял, что ему, в общем, нравится смотреть на старшего инспектора и слушать ее смех.
Оба боксера сняли с головы повязки, обошли ринг по кругу и совершили нечто вроде маленького ритуала: приложили головы к угловым столбам, встали на колени и исполнили несколько танцевальных па.
– Это называется «рам муай», – пояснила Лиз. – Они танцуют в честь своего личного кхруу, гуру и духа-покровителя тайского бокса.
Музыка умолкла, и Иван направился в свой угол, где они вместе с тренером склонили головы и сложили руки.
– Они молятся, – прокомментировала Лиз.
– Он действительно нуждается в этом? – озабоченно спросил Харри. И подумал о внушительной сумме, которая теперь не лежала у него в кармане.
– Если хочет оправдать свое имя.
– Иван?
– Все боксеры выбирают себе имя. Иван так назвал себя в честь Ивана Ипполита, нидерландца, который победил на стадионе «Лунпхини» в тысяча девятьсот девяносто пятом году.
– Победил один-единственный раз?
– Он был единственным иностранцем, победившим в «Лунпхини». Вообще.
Харри повернулся, чтобы посмотреть на выражение ее лица, но в этот самый миг ударили в гонг, и поединок начался.
Боксеры осторожно сближались, сохраняя дистанцию, кружа друг вокруг друга. Свинг был парирован с легкостью, контрудар пришелся в воздух. Музыка становилась все громче, зрители кричали все неистовее.
– Сначала надо подогреть настроение, – прокричала ему Лиз.
И вот боксеры сошлись. Молниеносно сплелись, и замелькали их руки и ноги. Все происходило так быстро, что Харри ничего не мог разобрать, а Лиз застонала. У Ивана уже кровь шла из разбитого носа.
– Его ударили локтем, – сказала она.
– Локтем? Куда же смотрит рефери?
Лиз улыбнулась.
– Бить локтем не запрещено. Даже наоборот. Удары руками и ногами приносят очки, но, как правило, именно локти и колени приводят к нокауту.
– Это, наверное, потому, что у них не такая хорошая техника ударов ногами, как в карате.
– Я бы не торопилась с выводами, Харри. Несколько лет назад Гонконг послал пятерых лучших мастеров кун-фу в Бангкок, чтобы посмотреть, какой стиль борьбы эффективнее. Разогрев и ритуальные церемонии заняли больше часа, но эти пятеро были уложены за шесть с половиной минут. Пять карет «скорой помощи» увезли их в больницу. Угадай, кого именно?
– Надеюсь, скорая помощь сегодня вечером не понадобится, – демонстративно зевнул Харри. – Это же… черт побери!
Иван стиснул шею противника и молниеносным движением пригнул его голову, в то время как его правое колено взлетело вверх, ей навстречу, как катапульта. Противник завалился назад, повиснув руками на веревках ограждения, прямо перед Лиз и Харри. Кровь хлынула, будто вода из пробоины в трубе, хлеща на циновку. Харри услышал протестующие крики и вдруг понял, что вскочил с места. Лиз потянула его обратно на стул.
– Отлично! – крикнула она. – Видел, какой Иван ловкий? Я же говорила, что будет весело.
Голова поверженного боксера была повернута вбок, так что Харри видел ее в профиль. Он мог разглядеть, как вспухает кожа вокруг его глаза, наполняясь изнутри пульсирующей кровью. Будто кто-то надувал матрас.
Харри ощутил странное, беспокойное чувство дежавю, когда Иван подошел к беспомощному противнику и стало ясно, что тот вряд ли поднимется. Иван подождал немного, изучающе глядя на поверженного, словно гурман, который раздумывает, начать ли ему с крылышка или с бедрышка цыпленка. Позади боксеров Харри видел рефери. Тот склонил голову набок, вытянув руки по швам. Харри понял, что сейчас сделает что-то такое, чего сам не в силах предвидеть, почувствовал, как сердце бешено заколотилось в груди. Снова грянул оркестр из трех человек, не чинно, как в Норвегии на День Конституции, а как с цепи сорвавшись.
Стоп, подумал было Харри и тут же услышал свой собственный крик: «Бей его!»
И Иван нанес удар.
Харри не следил за счетом. Он не видел, как рефери поднял руку Ивана в воздух, не видел вай – обхода победителем четырех углов ринга. Он уставился на сырой, потрескавшийся цементный пол перед собой, где из красной кровавой лужицы пыталось выкарабкаться какое-то насекомое. Попавшее в круговорот событий и случайностей, увязшее в крови. Он снова был в другой стране и пробудился только тогда, когда его коснулась чья-то рука.