Жужжал кондиционер, и Харри подумал, что день будет не только жарким, но и длинным.
Харри остановился в дверях террасы, ведущей в посольский сад.
– Харри? – Руна протерла глаза, выходя из бассейна.
– Привет, – сказал он. – Твоя мать спит.
Она пожала плечами.
– Мы арестовали Йенса Брекке.
Он ждал, что она сейчас что-нибудь скажет, спросит почему, но девушка не произнесла ни слова. Харри вздохнул.
– Мне вовсе не хотелось огорчать тебя, Руна. Но я занимаюсь этим делом, и ты тоже не можешь остаться в стороне, поэтому я решил, что мы могли бы немножко помочь друг другу.
– Конечно, – сказала она.
Харри безуспешно пытался разгадать ее интонацию. И наконец решился поговорить напрямую.
– Я должен узнать о нем побольше: что это за человек, тот ли он, за кого себя выдает, и так далее. Мне надо начать хотя бы с его отношения к твоей матери. Мне кажется, у них все-таки большая разница в возрасте…
– Ты думаешь, он ее использовал?
– Что-то в этом роде.
– А может, это моя мать использовала его?
Харри сел на стул под ивой, но Руна продолжала стоять.
– Мать не хотела, чтобы я присутствовала при их встречах, так что я почти незнакома с ним.
– Но ты знаешь его лучше, чем я.
– Неужели? Гм. Он производит впечатление веселого человека, но, может, это только кажется. Во всяком случае, он пытался наладить со мной отношения, например решил водить меня на тайский бокс. Очевидно, думал, что я интересуюсь спортом, раз люблю прыгать с трамплина. Использовал ли он ее? Не знаю. Жаль, что не могу тебе помочь, но мне неизвестно, что кроется в душе у мужчин этого возраста, вы ведь не показываете своих чувств…
Харри поправил солнцезащитные очки.
– Спасибо, отлично, Руна. Ты не попросишь мать, чтобы позвонила мне, когда проснется?
Она встала на краю бассейна, повернувшись спиной к воде, оттолкнулась и описала прямо перед ним новую параболу, выгнув назад спину и откинув голову. Он увидел пузыри на поверхности воды и повернулся, чтобы уйти.
Шеф Брекке в «Барклай Таиланд» был лысоват, и на лице его читалось беспокойство. Он все кашлял и кашлял, потом трижды просил Харри назвать свое имя. Харри оглядел кабинет и понял, что Брекке не лгал: офис у начальника был гораздо скромнее, чем у подчиненного.
– Брекке один из наших лучших брокеров, – заявил шеф. – У него отличная память на цифры.
– Разумеется.
– Он хитрый, да. Но это его работа.
– О’кей.
– Некоторые утверждают, что он временами бывает жестким, но никто из наших клиентов не может обвинить его в нечестности.
– Что он за человек?
– Разве я только что вам это не рассказал?
Вернувшись в Управление полиции, Харри позвонил в Осло Туре Бё, руководителю валютного отдела «ДНБ». Тот сообщил ему, что у Брекке была связь с девицей из операционного отдела, но вскоре закончилась, очевидно по ее инициативе. Он предположил, что это могло стать причиной переезда Брекке на работу в Бангкок.
– Разумеется, за приличные отступные и повышение зарплаты в придачу, – добавил он.
После обеда Харри и Нхо спустились на лифте на второй этаж, где содержался Брекке, ожидая, когда его переправят в следственную тюрьму в Пратунаме.
На Брекке был все тот же костюм, в котором его арестовали. В расстегнутой рубашке с закатанными рукавами он уже не был похож на брокера. Чубчик прилип ко лбу, он в растерянности смотрел на свои ладони, неподвижно лежащие перед ним на столе.
– Это Нхо, мой коллега, – сказал Харри.
Брекке кивнул и улыбнулся.
– У меня к вам всего один вопрос, – произнес Нхо. – Вы проводили посла на подземную парковку к его машине в понедельник третьего января в семнадцать ноль-ноль?
Брекке посмотрел сперва на Харри, потом на Нхо.
– Да, – ответил он.
Нхо бросил взгляд на Харри и кивнул.
– Спасибо, – сказал Харри. – Это все.
Глава 30
Машины на шоссе двигались как черепахи, у Харри разболелась голова, кондиционер угрожающе свистел. Нхо остановился у въезда на парковку «Барклай Таиланда», опустил стекло и узнал от плосколицего охранника-тайца в наглаженной форме, что Джим Лав сегодня не работает.
Нхо предъявил свой полицейский жетон и объяснил, что им надо просмотреть одну видеокассету, однако охранник неодобрительно покачал головой и порекомендовал им созвониться с охранным агентством. Нхо повернулся к Харри, пожав плечами.
– Объясни ему, что речь идет о расследовании убийства, – сказал Харри.
– Я уже объяснил.
– Тогда придется объяснить подробнее.
Харри вышел из машины. В лицо ударил жаркий влажный воздух, словно он поднял крышку кастрюли с кипящей водой. Харри потянулся, медленно обошел вокруг машины. Охранник нахмурился, видя, как к нему приближается побагровевший двухметровый фаранг, и положил руку на пистолет.
Встав перед ним, Харри осклабился и левой рукой сгреб его за ремень. Охранник приглушенно вскрикнул, но не успел оказать сопротивления, так как Харри выдернул у него из брюк ремень и запустил внутрь правую руку. Охранник подскочил, и в это самое время Харри рванул его к себе. Трусы затрещали. Нхо что-то крикнул, но было уже поздно. Харри торжествующе размахивал над головой белыми трусами. В следующий миг белье полетело в кусты. После чего Харри медленно обогнул машину и снова уселся в нее.
– Старый школьный фокус, – заявил он изумленному Нхо. – Теперь снова вступай в переговоры. Черт, до чего же жарко…
Нхо выпрыгнул из машины и после недолгого обмена любезностями просунул голову в окно салона и кивнул. Харри последовал за ними обоими в подвал, при этом охранник бросал на него свирепые взгляды, стараясь держаться подальше.
Загудел видеопроигрыватель, и Харри закурил сигарету. Он считал, что никотин в некоторых ситуациях стимулирует работу мозга. Например, в таких, когда хочется закурить.
– Итак, – произнес он, – ты думаешь, Брекке говорит правду?
– Ты тоже так думаешь, – ответил Нхо. – Иначе не взял бы меня с собой в этот подвал.
– Точно. – У Харри защипало в глазах от дыма. – И сейчас ты видишь, на каком основании я так думаю.
Нхо просмотрел запись и покачал головой.
– Это кассета от понедельника, десятого января, – сказал Харри. – Около десяти часов вчера.
– Ты ошибаешься, – возразил Нхо. – Это та же самая запись, которую мы смотрели в прошлый раз, от третьего января, когда произошло убийство. Кстати, дата написана на корешке упаковки.
Харри выпустил изо рта колечко дыма.
– Запись та же, только дата все это время стояла другая. Догадываюсь, что наш друг, разгуливающий без трусов, сможет подтвердить, что перепрограммировать дату и время в углу кадра совсем нетрудно.
Нхо взглянул на охранника: тот, пожав плечами, кивнул.
– Но это не объясняет, откуда ты знаешь, когда сделана эта запись, – добавил Нхо.
Харри мотнул головой, указывая на пленку.
– До меня это дошло, когда я проснулся сегодня утром от шума машин на Таксин-бридж под окнами, – начал он. – И понял, что машин в кадре слишком мало. А ведь здесь огромный паркинг в шесть этажей и в здании столько различных компаний и фирм. Время между четырьмя и пятью часами дня, а за целый час мимо проезжают всего лишь две машины. – Харри стряхнул пепел с сигареты. – А еще я подумал об этом… – Он встал и указал на черные полосы на цементном полу. – Это следы мокрых шин. От двух автомобилей. Когда в последний раз в Бангкоке было сыро?
– Два месяца назад, если не больше.
– Ошибаешься. Четыре дня назад, как раз десятого января, между десятью и половиной одиннадцатого, пролился манговый дождь. Мне это доподлинно известно, так как он вылился в основном мне за шиворот.
– Тьфу ты, точно! – воскликнул Нхо, наморщив лоб. – Видеозапись идет непрерывно. И если эта пленка не от третьего января, а от десятого, значит в интересующее нас время кассету просто вынули из камеры.
Харри попросил охранника принести кассету, на которой стояла дата десятое января, и через полминуты им стало ясно, что запись была остановлена в 21.30. После этого на пленке возникли пятисекундные помехи, а затем картинка снова восстановилась.
– Вот на этом месте и изъяли кассету, – сказал Харри. – Мы видим те же кадры, что на прошлой пленке.
И он указал на дату.
– Первое января, время 05.25.
Харри попросил охранника остановить пленку, и они с Нхо сидели, уставившись на картинку, пока Харри не докурил свою сигарету.
Нхо поднес сложенные вместе ладони к губам.
– Значит, кто-то сфабриковал эту кассету, чтобы дело выглядело так, будто машины посла в паркинге вообще не стояло. Но зачем?
Харри не ответил. Он смотрел на указанное время: 05.25. Тридцать пять минут до того, как в Осло наступил Новый год. Где он был в это время, что делал? Может, сидел в «Шрёдере»? Нет, там уже закрылись. Наверное, спал. Во всяком случае, фейерверка он не запомнил.
В охранном агентстве смогли подтвердить, что ночью десятого января дежурил Джим Лав, и безропотно дали его адрес и номер телефона. Нхо позвонил, но дома у Джима Лава никто не ответил.
– Пошли туда на проверку патрульную машину, – сказала Лиз.
Она была в приподнятом настроении. Еще бы, наконец началась реальная работа.
Вошедший в кабинет Сунтхорн протянул ей папку.
– Джима Лава нет в нашей картотеке, – сказал он. – Но Майсан, агент из наркоотдела, узнал его по описанию. И если это тот самый тип, то его много раз видели в «Мисс Дайенс».
– Что это значит? – спросил Харри.
– А это значит, что в том деле с опиумом рыльце у него на самом деле в пушку, – пояснил Нхо.
– «Мисс Дайенс» – опиумный притон в Чайнатауне, – вставила Лиз.
– Опиумный притон? А разве это… не запрещено?
– А то как же!
– Прости за глупый вопрос, – сказал Харри. – Я вообще-то думал, что полиция борется с подобными вещами.
– Не знаю, как там принято у тебя в стране, Харри, но здесь мы пытаемся смотреть на вещи более прагматически. Конечно, мы можем закрыть этот самый «Мисс Дайенс», но на следующей же неделе опиумная курильня появится в другом месте. Или бедняги пойдут на улицу. Лучше уж «Мисс Дайенс», так как мы контролируем ситуацию, там работают наши агенты, а те, кто решил морить себя опиумом, могут делать это в более или менее сносных условиях.