Пока Тарантино пытался разобраться с обеспечением новых придуманных накануне боевых сцен, съемки начали отставать от графика. Дэвид Кэррадайн прибыл на съемки после продолжительного пребывания в Лос-Анджелесе и этим вызвал множество слухов о съемках. «Все вокруг делали ставки на то, что при съемках фильма начались проблемы – отстает от графика, превышает бюджет, и все такое, – пишет он в своем дневнике. – До сих пор ли Харви Вайнштейн тепло относится к Квентину? Сможет ли Квентин закончить работу? Вернутся ли съемки в нормальный график?» Наконец, взволнованные продюсеры Miramax позвонили Тарантино и спросили: «Что происходит? У нас поезд сошел с рельс?» Режиссер вышел из себя, он орал: «Не надо со мной разговаривать об этом дерьме! Если бы мне надо было больше времени, я бы просто об этом попросил, и у меня бы оно было! Если мне еще нужны бы были деньги, я бы просто попросил, и они бы у меня были! Деньги, которые я тратил – это мои деньги! Мне насрать, что вам там наговорили эти уроды, за исключением Харви и Боба! Там все работают на меня!»
«Конечно, «Убить Билла» – жестокий фильм. Но это фильм Тарантино. Вы же не пойдете на концерт Металлики и не попросите этих выродков убавить звук».
Когда Вайнштейн прибыл в Пекин в последний месяц съемок, Салли Менке показала ему черновой монтаж некоторых частей отснятой пленки, тогда ему пришла в голову идея разделить фильм на две части. Вайнштейн тут же позвонил Тарантино, чтобы подбодрить его: «Квентин, это замечательно, – сказал он. – Просто делай свой фильм. Просто продолжай в том же духе, и сколько тебе времени надо, столько и надо. Ни о чем не волнуйся». Менке не была удивлена. «Почти что в самом начале мы начали говорить о том, чтобы разбить фильм на две части, так что это не было сюрпризом, учитывая количество сцен, – сказала она. – Я должна сказать, что это было облегчением. Это означало, что мы можем оставить все, что мы так нежно любили, вместо того, чтобы говорить: «О, нам нужно что-то убрать».
Когда Тарантино наконец закончил в Китае и вернулся в Лос-Анджелес в сентябре, дальнейшие съемки еще должны были пройти в Мехико и Лос-Анджелесе, эти съемки предполагалось закончить за 21 день, но длились они в итоге 76. «Квентин сказал мне однажды, что, когда он задумывал этот фильм, он хотел не просто снять фильм, но прожить его, – рассказал Кэррадайн. – Сделать его своей жизнью, всей его вселенной, неважно, сколько времени это займет. Он хотел потерять себя в этом фильме. Что ж, мы все это сделали вместе с ним. «Убить Билла» и Super Cool ManChu» стали нашей жизнью».
Когда съемки были окончены в марте 2003 года, Тарантино отснял 840 300 футов пленки – 109 часов, его бюджет от вложенных 39 миллионов возрос до 55 миллионов. Нервный Вайнштейн выдумал маркетинговые компании для двух фильмов – план, которому сейчас следует бизнес блокбастеров, если он хочет получить прибыль, поэтому Тарантино с неистовством принялся за монтаж, чтобы успеть закончить первый фильм к октябрю 2003 года, а второй к апрелю 2004 года. Вайнштейн опасался, что женщины не будут смотреть фильм из-за насилия. «Не переживай, – успокоил его Тарантино. – Я думаю, 13-летним девочкам «Убить Билла» понравится. Я хочу, чтобы молоденькие девчонки смогли посмотреть этот фильм. Они будут в восторге от персонажа Умы, Невесты. Я им разрешу купить билет на следующий фильм и проникнуть в «Убить Билла». Это деньги, из-за которых я не буду расстраиваться». Реакция Турман была простой: «Я так счастлива. Я счастлива, что все это закончилось».
Как только заканчиваются титры, «Убить Билла» открывает спокойный вид с домом в пригороде Пасадена, передний двор дома усыпан детскими игрушками. Вдалеке лает собака, и можно услышать звук тележки с мороженым. Подъехав на желтом микроавтобусе, молодая девушка (Ума Турман) проходит по тропинке и звонит в звонок. Дверь открывает молодая темнокожая женщина (Вивика А. Фокс), которая тут же получает удар в нос. Разворачивается жестокая драка на кулаках, которая за считанные минуты превращает ее гостиную в развалины. Разбивая картины и стеклянные столы, девушки бьют друг друга ногами, кулаками, ножами и сковородками, рукопашный бой прерывается дочерью хозяйки дома, которая возвращается из школы.
«Никки, иди в свою комнату, сейчас же», – говорит ее мать.
«Я не хочу убивать тебя на глазах у твоей дочери», – говорит Турман Фокс перед тем, как сделать это ножом на ее кухне, рассыпав разноцветные хлопья по всему полу. Эти парные темы «Убить Билла» появляются одновременно: кровавая месть и сложность совмещения карьеры высокооплачиваемого международного убийцы с отличной домохозяйкой.
Беатрикс Киддо (Турман) хочет отомстить «Отряду Смертоносных Гадюк», чьим лидером является Билл (Дэвид Кэррадайн) за убийство ее жениха и (как она думает) ее нерожденнного ребенка. Но почему он это сделал? В первую очередь, почему он так поступил? Только потому, что Беатрис забросила свою карьеру международного убийцы, чтобы стать мамой. Сама идея такой нормальности оскорбляет его. «Она отрицает свою природу», – говорит он ей.
«Очень круто, что в создании китайских боевиков нет никакого плана. Нет монтажного листа. У меня было несколько кадров в голове, о которых я знал, что я хочу их снять, они появились за полтора года, пока я писал о них, но работа с моим учителем Юанем Хэпином привносила все новые вещи».
Билл:
Супермен не стал Суперменом, он был рожден Суперменом. Когда Супермен просыпается утром, он Супермен. Его альтер-эго – Кларк Кент. Его одежда с большой С – это покрывало, в которое он был завернут, будучи ребенком, когда его нашли Кенты. Это и есть его одежда. Кент носит – очки, деловой костюм – это его костюм. Этот костюм он носит, чтобы смешаться с нами. Кларк Кент – это то, как Супермен видит нас. А каков Кларк Кент? Он слаб… он не уверен в себе… он трус. Кларк Кент – это критика Суперменом всей человеческой расы.
Беатрикс:
Ты меня называешь супергероем?
Билл:
Я называю тебя убийцей. Прирожденной убийцей. Уехать в Эль Пасо, работать в старом магазине пластинок, ходить в кино с Томми, собирать купоны. Это ты, пытающаяся замаскировать себя в рабочую пчелку. Но ты не рабочая пчела. Ты ренегат, пчела-убийца. И неважно, сколько ты выпьешь пива или съешь барбекю, или насколько жирной станет твоя задница, ничто на свете никогда этого не изменит.
Самоцитирование здесь должно нам напомнить, что история, которую Тарантино рассказывает в «Убить Билла» – тоже история Тарантино. Он, как и Киддо, попытался выйти из криминального бизнеса: он попытался оставить свою репутацию «парня с пистолетом» в прошлом. Сначала, он разобрал это в «Криминальном чтиве», а потом он утихомирился, чтобы снять свой тихий авантюрный криминальный фильм, который критики похвалили за его «зрелость»: «Джеки Браун» – фильм, наполненный персонажами, которые тоскуют по уходящей молодости и сетуют на свои жирные задницы, так же, как хочет и Киддо. Но фильм получил плохие отзывы, или по крайней мере не дифирамбы, которых ожидал Тарантино.
Тарантино несколько лет расхлебывал кашу, которую сам заварил, и вернулся с пронзительным ультражестоким смешением спагетти-вестерна с чертами блэксплотейшна, японского аниме с азиатским боевиком – все это, чтобы утолить кажущуюся неутолимой жажду крови. Это его фильм про пчелу-убийцу.
«Что действительно дистанцирует этот фильм с кино, с которого он списан – это ветреность, которую Тарантино приносит на вечеринку», – сказал критик журнала Slate Дэвид Эдельштейн о долгой кульминационной резне, в которой Невеста накидывается на 88 бойцов якудза, свет внезапно затухает, и их черные силуэты кружатся на фоне огромной синей сетки так же беззаботно и элегантно, как будто это танцевальный номер.
Элвис Митчелл написал в New York Time, что «как будто кино, которое трясется от эксцентричного выплеска адреналина, иногда чувствует, что его время прошло. Кажется, что этот фильм Мистер Тарантино мог бы снять до «Криминального чтива».
Это близко к истине. На самом деле, «Убить Билла: фильм первый» больше всего походит на фильм, который Таранино никогда не снимал – «кричащее, стилистически смелое упражнение в кинематографическом беспорядке», которое нашли критики в его «Бешеных псах» и «Криминальном чтиве», а также в «Прирожденных убийцах». Он даже нанял оператора Стоуна, Роберта Ричардсона, чтобы снять фильм в мелькающем стиле, похожем на швейцарский нож с пятью лезвиями.
«Это очень киношная вселенная, где внутренний порядок фильма можно объять, где он практически фетишизирован, это противопоставлено другой вселенной, где возможны «Криминальное чтиво» и «Бешеные псы», где реальность и внутренний ход вещей сталкиваются», – сказал он.
Это заявления меняет правила игры, обозначая такой большой разрыв, которые вряд ли можно найти у других режиссеров современности. В «Убить Билла» все не просто по-другому. Как говорил Джулс Уиннфилд в другом контексте в «Криминальном чтиве» – «это не одно и то же поле; это не одна и та же лига; и это даже не один и тот же спорт». Отказавшись от контрастной грубоватой комедии его первых фильмов, он предпочел жанровое зеркало, где кровь цвета малины комично брызжет из отрубленных рук и торсов, персонажи ездят по четко очерченным черно-белым подсвеченным сзади дорогам, и штормовые тучи фильма категории «Б» вызывают такой же дождь.
Во всем узнается Тарантино, и при этом все по-другому. Битва ножами среди рассыпанных хлопьев пришла из той же части режиссерского мозга, что и убийство Винсента Веги под звук выпрыгивающих из тостера Бутча тостов в «Криминальном чтиве», только в том фильме насилие было хаотичным, заэкранным и виделось концовкой шутки о пробеле между кино и реальностью, а в «Убить Билла» оно подчиняется четко поставленным рамкам восточных боевиков. Дочь Верниты смотрит как будто бы боксерский матч по телевизору. И когда они останавливаются и открывают рты, мы видим самое большое изменение.