Ближе к концу лета Тарантино пришел к Питту в гости в его дом на юге Франции, они прогулялись по его владениям в багги с его детьми, они посмотрели огромный виноградник и звукозаписывающую студию на той же территории, на ней Pink Floyd записывали The Wall. Потом они вернулись в дом Питта, чтобы поговорить о кино, попивая вино и куря гашиш. Расстались они уже под утро следующего дня, Тарантино вернулся в свой гостиничный номер с куском гашиша, который Питт ему отрезал от своего, а также с банкой кока-колы, которую они использовали как трубку.
«Все, что я помню – это что мы говорили о предыстории. Мы говорили о кинематографе почти до утра, я проснулся следующим утром и увидел пять пустых бутылок из-под вина, валяющихся на полу – пять! И что-то похожее на какой-то курительный аппарат, я не знаю, что это такое. Видимо, я согласился играть в фильме, и шесть недель спустя я уже был одет в униформу».
Родившийся в театральной семье в Вене, Вальц был актером, по большей части играющем в театре или на немецком телевидении, в основном он играл злодеев. Однажды он сыграл Фридриха Ницше во французско-немецком фильме о жизни Ричарда Вагнера, но он никогда не сталкивался с чем-то подобным сценарию Тарантино.
«Я был совершенно выбит из колеи», – сказал Вальц об этом пятиглавом чудовище, наполненном длинными хитрыми разговорами, написанными с ошибками – «Ублютки» вместо «Ублюдков», «Бостан» вместо «Бостона», «ихкалени» вместо «их колени» – и под написанным его небрежным почерком названием стояли слова «Последняя версия». Вальц полностью прочел сценарий на своем первом прослушивании в Берлине, а потом сказал агенту по подбору актеров: «Слушайте, если все так и будет, это будет больше, чем просто нечто стоящее. Спасибо!»
Вальц рассказал: «Когда Квентин позвал меня на второе прослушивание, я сказал: «Я чувствую то же самое, только теперь сценарий кажется мне на 200 % лучше». И через несколько дней мне позвонили».
Со своим новым Ландой Тарантино тотчас же начал снимать на Киностудии Babelsberg в Потсдаме. Потом он переместил съемки в Париж, где он реквизировал бистро 1904 года с облупленной краской, витражными окнами в стиле Ар-Деко и окном во всю стену, выходящим на перекресток узнаваемых парижских улиц в XVIII округе Парижа для сцены, где Ланда и Шошанна (Мелани Лоран) – охотник и жертва – впервые встречаются лицом к лицу.
«Это было просто для большого фильма, у нас был хороший темп. И это все усложнило. Может быть, это сделало его менее забавным, потому что это было много давления. Но я надеялся, что вся эта энергия войдет в фильм».
Тарантино очень тесно работал с Вальцом, оберегая его от чрезмерных репетиций с другими актерами, чтобы им не было слишком комфортно с ним. «Он хотел, чтобы они чувствовали себя неуверенно», – сказал Вальц, который страница за страницей шел по сценарию с режиссером, выстраивая своего персонажа с нуля.
«Как думаешь, Кристоф, – спросил его однажды Тарантино во время ужина в Германии, – в сценарии говорится, что у тебя трубка – калабаш, а что, если это не так? Может быть, ты не куришь трубку. Может быть, это просто средство для допроса Пьера ЛаПадита (Дени Меноше). Ты узнаешь, что он курит трубку, и идешь купить себе трубку, перед тем как прийти к нему. Это будет такая трубка Шерлока Холмса и в нужный момент во время допроса ты достаешь ее, чтобы сказать: «Я раскусил тебя, ублюдок».
Вальц ответил: «Нет, конечно, это просто средство! Я не курю трубку!»
Каждый четверг они устраивали ночь кино. Элай Рот вспоминает, как они смотрели неизвестный боевик 1968 года «Темнота солнца», в котором бар сгорает дотла на фоне стрельбы из пулемета. Четыре месяца спустя во время съемок кульминационной сцены с поджогом «Тарантино дал указание двигать камеру, а мне он сказал лишь: «Темнота солнца». И я понял на 100 %, что он имел в виду. Он не украл сцену оттуда, речь шла об атмосфере, ощущении, и мы поняли, что это именно то, чего мы ищем».
Питт сказал: «Квентин обладает величайшими познаниями о киноискусстве по сравнению с любым другим человеком, и это вплетается в работу. Съемочная площадка – это храм. Он Бог, а сценарий – Библия, и еретикам вход воспрещен».
Когда у Мелани Лоран возник вопрос по поводу одной из ее реплик, она столкнулась с таким ответом: «Я должна была сказать одно выражение, так нельзя говорить на французском. Я сказала ему, но никакого обсуждения не последовало. Он сказал: «Мы можем изобретать. Кто сказал, что мы не можем изобретать новые фразы?» Ему нравятся определенные звуки. Ему нравятся определенные слова во французском, и он их хочет слышать».
Торопясь успеть к своему майскому дедлайну, чтобы попасть на Канны, Тарантино и Салли Менке пришлось отказаться от их обычного тестового просмотра. Некоторые хорошо известные кадры были вырезаны из фильма, например, сцена, в которой персонаж Майкла Фассбендера (Лейтенант Арчи Хикокс) знакомится с ублюдками, а персонажи Мэгги Чун и Клорис Личмен были полностью вырезаны.
«Это было не очень хорошо и грязно, – сказала Менке. – Мы физически остались без времени, особенно для пары моментов с Шошанной, в которых мы знали, что все не совсем правильно». Первая волна рецензий была полна в основном негативных отзывов. «Мы заранее знали, что вернем некоторые вещи на свои места и займемся некоторыми сценами, так что это не было сюрпризом. Мы говорили: «Окей, давайте снова начнем с Франции! За работу, потому что мы скоро выпускаем фильм!» Работа в цейтноте, чтобы подготовить фильм к релизу в сентябре, даже у Тарантино высосала все силы.
«Я не уверен, что хочу работать в таком режиме когда-нибудь еще, над таким большим фильмом, – сказал он. – Мы всегда работали самым лучшим образом с дедлайнами. Ты можешь просто переборщить с фильмом, мы любим поскорее получать реакцию. Это что-то вроде: «Мы вот так вот сделали, и все тут». Бам!»
«Бесславные ублюдки» начинаются с лучшей игры в кошки-мышки в творчестве Тарантино с тех пор, как Дэннис Хоппер обсуждал генеалогию сицилийцев с Кристофером Уолкеном в «Настоявшей любви». Сцена ограничена стенами одной комнаты фермерского домика, эта сцена чудесна с точки зрения аккуратной хореографии камеры и жестко скоординированной игры актеров.
Патруль СС во главе с полковником Хансом Ландой (Кристоф Вальц) задает вопросы французскому фермеру о семье евреев, которые могут прятаться в его доме. Ланда вежлив и даже кокетлив, Тарантино постепенно наращивает напряжение, камера вращается вокруг Ланды и фермера, как постепенно затягивающаяся петля, прежде, чем проходит через пол, чтобы показать напуганных членов семьи, лежащих под полом, их руки на их ртах, и глаза их расширены от страха. Допрос продолжается, дружелюбие болтовни Ланды только усиливает высокое напряжение сцены, после Тарантино еще больше акцентирует внимание при помощи незначительного момента: после вопроса фермеру, можно ли ему курить, Ланда достает из кармана трубку настолько комично большую, что она была бы уместна в фильме «Голый пистолет». Или на картинах Магритта. Или и там, и там.
Добро пожаловать в странный, перевернутый вверх-дном мир позднего Тарантино: самодостаточную вселенную свободного бурлескного юмора, колоссальной жестокости и противоречащая фактам фантазия о мести. Своей мультиязыковой болтовней «Бесславные ублюдки» отдаляют Тарантино на самое длинное расстояние, и географически, и исторически, от его собственного куска земли, и этот фильм рассказывает и показывает не столько языковыми ошибками, которые приметила Лоран, но густым мехом отсылок к другим фильмам.
Первоначальная цель Тарантино – написать фильм о парнях на задании в стиле «Грязной дюжины», быстро разворачивающийся в пяти разных главах, каждая из которых разглагольствует о кино. В первой мы встречаем Ублюдков во главе с Лейтенантом Альдо Рейном (Брэед Питт), туповатым простофилей с выпученной челюстью, его команда, состоящая из 8 человек, – своего рода еврейская «Грязная дюжина» – высаживается рядом с линией фронта противника, чтобы убивать нацистов и снимать с них скальпы.
«Если честно, – говорит Рейн своей жертве, – смотреть, как Джонни до смерти забивает нацистов – больше всего похоже на поход в кино для нас».
В другой главе немецкая кинозвезда Бриджет фон Хаммерсмарк (Дайана Крюгер) строит козни Гитлеру с британским разведчиком и кинокритиком (Майкл Фассбендер), который пытается внедриться как офицер СС. Майк Майерс играет стереотипического британского генерала, отправляющего его на миссию.
«Я пытался сделать спагетти-вестерн, используя тематику Второй Мировой».
В третьей главе под названием «Немецкая ночь в Париже», которая считается самой убедительной, французская еврейка по имени Шошанна (Мелани Лоран), которая спаслась от отряда убийц Ланды, становится владелицей парижского кинотеатра. Она снова встречается с Ландой, когда он заказывает штрудель в ресторане. Гипнотизируя свою жертву подмигиваниями, широкой улыбкой и вкрадчивым шармом («Не забудьте добавить крем»), Вальц терзает каждой своей фразой с изысканным наслаждением, четко произнося каждый слог.
Его игра поистине брехтианская: Ханс Ланда – это не столько персонаж, сколько ухмыляющийся любитель пирушек и главный садист в фильме. Он практически режиссер, он командует всеми остальными персонажами, он не только самая лучшая вещь в фильме, но вполне возможно единственная вещь в фильме. «Наслаждение, которое мы получаем от Ланды, создает странным дисбаланс в этом фильме», – написал Райан Гилби в New Statesman. Манола Даргис в New York Times согласилась, написав, что «самая очевидная ошибка фильма – его легкомысленное, подчас веселое поведение и повествовательные подъемы обаятельного нацистского подонка – может быть легко объяснена проблемой формы. У Ланды просто нет равных в фильме, нет эквивалента, который может сравниться с ним по ловкости разговоров и харизме, кто станет Джулс Уинфилдом и Мией Уоллес для Винсента Веги, так как мистер Джексон и Ума Турман являются для Джона Траволты в «Криминальном чтиве» именно этим.