Колян сплюнул, сообщил, что этих богатеньких уродов ненавидит. Эти падлы на джипах, а Коляну хватает только на пиво да на китайский мопед в рассрочку. Чего их любить, уродов?
Я подытожил инфу Коляна, спросил, где конкретно искать то пятно в багажнике. На полу, на потолке? Куда смотреть, чтобы его увидеть?
Колян ткнул пальцем в воздух перед собой.
– Прямо по центру. С полметра вглубь. Оно хоть полностью и не отмылось, но заметить его сходу сложно. Надо присмотреться. Зачем вам так точно?
– Та кровь может быть пацана, который недавно пропал. Дело пахнет керосином. Не боитесь?
– Чего бояться? На мне той крови нет.
– Я не об этом. Вам придётся давать показания.
– Что тут страшного?
– Ваши показания нужны, чтобы следователь смог получить разрешение на обыск того джипа. Если вы письменных показаний не дадите, обыска не будет.
– Писать сейчас? Где?
– Если понадобится, к вам приедет следователь. Кстати, у вас есть шанс отвести от девушки неприятности.
– Красивая?
– Большая, высокая и фигуристая. Вы её видели. Она приезжала в том джипе, где пятно крови.
– О! Что ж вы молчали? Познакомите?
– Не сейчас. Через недельку-другую.
– Идёт. Я всё понял. Скажу, что кровь увидел сам, и заявил тоже сам, и вас не видел.
– Не боитесь, что назовут стукачом?
– Я и сам собирался позвонить ментам, чтоб они толстого потаскали на допросы. Чтоб знал, жлоб, как зажимать чаевые.
– Кстати, о чаевых. Я потратил ваше время.
Я протянул Коляну зелёный червонец. Колян сунул червонец в карман, улыбнулся во все двадцать восемь.
– От этого дела отказываться грех.
– Вы уверены, что пятно от крови, не от краски?
– Я таких пятен насмотрелся на сто лет вперёд. Это кровь. Только я не знал, что человеческая. Тот толстяк сказал, что натекла из пакета, где лежало мясо для шашлыка.
– Не боитесь, что толстяк, когда узнает, кто на него стукнул, вам припомнит?
– Я его, сынка, по всей мойке разложу на запчасти.
Я окинул взглядом двухметрового накачанного мойщика, представил в руках парня монтировку. Угроза выглядела реальной.
К мойке подкатил здоровенный американский пикап. На фоне монстра из Детройта мой джипчик выглядел машинкой из “Детского Мира”. Не хватало только верёвочки на бампере.
Колян жестом дал мне понять, что задерживаю. Я откатил машину, уступил место пикапу.
Как обычно – опосля – мелькнула умная мысля. Я притормозил на выезде с территории мойки, дал извилинам поскрипеть. Через минуту я утопил педальку газа. Джипчик помчал меня к парку Петровского.
*
*
Джип Ромки стоял у входа в парк, на видном и людном месте. Подобраться к машине незамеченным мог только человек-невидимка.
Я отогнал джипчик домой, оставил у подъезда. Желудок затребовал перекуса.
Ужинал я без спешки. Ждал начала сумерек.
В семь я переоделся в дежурный наряд взломщика. Шляпа на носу, очки на пол-лица, красная футболка. За пояс заткнул тонкую зелёную майку-безрукавку. Чтобы прохожих не пугать, очки спрятал в карман.
К парку шёл пешком.
Джип Ромки стоял на том же месте – у ворот центрального входа в парк, у всех на виду.
Я прошёл мимо джипа в двух миллиметрах, едва не стёр штаниной пыль с переднего крыла. Сигнализация не сработала.
Остановился я в полусотне метров от джипа, под туями, где влюбленные любят назначать встречи. Я прилип к воротам парка взглядом ожидающего. Ради тренировки бокового зрения не упускал из виду джип Ромки. Чуть не окосел.
Вечерком, после дневной жары, желающих погулять под акациями и каштанами нашлось море. Пенсионеры, мамаши с колясками, семейные пары сплошным потоком стекались в парк.
На десятой минуте, когда ждать я уже устал, любителей свежего воздуха поубавилось. Ворота парка опустели. От джипа Ромки до ближайшего пенсионера, топающего в парк, я насчитал метров семьдесят.
Я метнулся к джипу, на ходу натянул на нос очки, в три секунды вскрыл замок багажника, поднял дверцу.
Завыла сигнализация. Пенсионер, что топал в парк, глянул на мигающие повороты ромкиного джипа, на меня, на мои перчатки, засеменил прочь.
Я снял очки, осмотрел обивку на полу багажника. Сумерки дали разглядеть ноль кровавых пятен.
Сигнализация не умолкала, выла на весь город. Я глянул по сторонам. Спасать ромкин джип от взломщика желающих не нашлось.
Я осветил центр багажника фонариком. Там, где сказал Колян с автомойки – в полуметре вглубь салона – на фоне бежевой обивки темнел контур пятна. Я выхватил из кармана лезвие, срезал с пятна кусочек обивки, сунул добычу в пакет.
В глубине багажника я заметил коробку с нарисованным кроссовком. Я дотянулся, сорвал крышку. В коробке лежали новые кроссовки размером с запаску джипа. Я схватил коробку, захлопнул дверцу багажника, рванул от воющего джипа прочь.
Из ворот парка выбежал охранник ромкиного кабака. Я включил режим спринта, пролетел до угла парка, оглянулся. Охранник не отставал. Я отбросил коробку с кроссовками, ходу прибавил. Через полсотни метров оглянулся. Охранник рассматривал содержимое коробки. Я перевёл дыхание. Охранник погрозил мне кулаком, потопал к джипу.
На всякий пожарный я пробежал ещё два квартала, нырнул в проходной двор. Я снял очки, шляпу, сменил красную футболку на зелёную майку-безрукавку – ту, что ждала своей очереди за поясом. Пусть теперь ищут вора в шляпе, очках и красной футболке.
Домой я вернулся прогулочным шагом. Полкилометра бега по вечерней духоте дали о себе знать. По спине стекал пот, от подмышек несло таким ароматом, что Анюта из ромкиного кабака подумала бы трижды, прежде чем набиваться мне в компанию.
В восемь я выволок себя из душа. Если бы не сила воли, простоял бы под прохладной водой до утра.
Я заварил чай, набрал номер Юсупа. В ответ прослушал вереницу длинных гудков.
*
*
Не успел я набрать номер Юсупа заново, как с улицы донёсся сигнал юсуповой машины. Я отложил мобильник, пошёл открывать гостю.
Юсуп вполз как тот старый волк, которого ноги давно не кормят. По силе рукопожатия я бы сказал, что следователь не ел и не спал с недельку.
Без витиеватых приветствий гость добрался до кухни, выпил мой чай, причмокнул.
– А чаёк-то хорош! Что новенького?
Я принёс прозрачный пакетик с кусочком бежевой обивки ромкиного джипа, положил перед Юсупом.
– Тебе подарок.
Юсуп поднёс пакетик к лампе, рассмотрел кусочек бежевой синтетики.
– Что за ерундень?
– Обивка багажника. Из джипа Ромки Маслины.
– Ромка? Ты ж звал его тарантиной.
– Отвык. На этом кусочке должна быть кровь. Мой источник божится, что кровь натекла из очкарика.
– Ну-ка, сбацай чайку, сыскарь-любитель. Сдаётся, в пять минут не уложимся.
Я включил чайник. Юсуп спрятал пакетик с обрезком обивки в карман.
– Ян, давай по-порядку. Когда, где, кто?
Я рассказал всё, что узнал о пятне. Источник инфы – Анюту – утаил. Затем я упомянул про автомойку, в подробностях передал показания мойщика Коляна. Напоследок объяснил, как добыл кусочек бежевой синтетики из багажника ромкиного джипа.
Для начала Юсуп отчитал меня за взлом машины. Затем сказал, что за улики, добытые взломом машины, ромкины адвокаты его засмеют. Напоследок утешился обещанием мойщика Коляна показания подписать.
Я попросил Юсупа сделать так, чтобы всем казалось, что пацан с автомойки позвонил сам, а уже на его звонок приехал Юсуп. Другим знать не надо, что инфа пришла к Юсупу от меня или от кого бы то ни было кроме пацана с автомойки. Юсуп пошёл навстречу. Старый лозунг “Береги информатора!” – всё ещё железное правило, а не анахронизм.
Чайник закипел. Я разлил кипяток по чашкам. Юсуп всыпал в чашку сахару, размешал.
– Ян, а если Ромка после твоего героического поступка почует стрём? Ты срезал с пятна кусок обивки. Не то, чтобы кусок большой, но если Ромка присмотрится, то заметит. Поймёт, что машину взломали из-за пятна, и обивку выбросит.
– Вряд ли. Я стырил из багажника кроссовки, чтобы Ромка подумал на обычного вора. Когда за мной погнался охранник ромкиного кабака, кроссовки я бросил. Дурачок червячка проглотил, и не задумался.
– Он тебя видел? А если опознает?
– Плевать! Насчёт трубки очкарика мысли есть?
– Какие мысли? Да, мобильник очкарика отключился там, где тарантины шашлычничали. Да, в то же время, на которое у тарантин алиби липовое. Но это и всё. Как использовать, не знаю.
Юсуп улыбнулся.
– Ян, мы нашли того, кто снял кучу денег со счета в банке “Рантье”.
– И ты до сих пор молчал?!
– Получатель с воскресенья прохлаждается в морге.
– Чудненько!
– Кстати, я прошёлся и по другим версиям. Глухо. У родни очкарик не появлялся. Пылкой любовью – чтоб до романтического побега на Сахалин – не страдал.
– Сужает круг. Что там с банком?
Юсуп разразился монологом. Эти менеджеры… Ломались, ломались, пели песни о защите прав клиента, о том, как они клиенту будут смотреть в глаза, ведь такой хороший клиент, столько денег перевёл, правда, все снял, но они и на комиссии заработали, и клиент не захочет работать с их банком опять, если они его сдадут милиции…
Юсуп ознакомил менеджеров со статьёй, на которую они себе наговорят, если не заткнутся и не начнут сотрудничать. Через пять минут Юсуп знал о клиенте всё, что знает служба информации банка “Рантье”.
Менеджеры дали Юсупу координаты получателя денег, Юсуп поехал по указанному адресу. Когда подъехали к дому, до Юсупа дошло: в воскресенье он на этот адрес уже выезжал. Кстати, тут рядом, на Колодезной. Третий дом.
По тому адресу живёт алкаш. Жил. В воскресенье соседи вызвали милицию, ведь алкаша не видели с пятницы. Каждый день алкаш возле рыгаловки – как штык. А тут исчез.
Соседи сказали, что последнее время мужика иногда видели трезвым, бритым, и даже чисто одетым. Наверное, тогда деньги и получал. В общем, участковый выбил дверь в квартиру, и нашёл алкаша со сломанной шеей. Лежал возле стремянки. Похоже, мужичку свернули шею, а потом поставили стремянку рядом. Классика.