– Я должен объяснить Михалычу, какой Ромка хороший?
– Не ерунди, Ян! Скажи, чтобы помалкивал. Ещё один такой выбрык, и мы его загребём за угрозы. Тем более что нас об этом просят.
– Депутат Маслина и мэр?
– Получи приз за догадливость.
– Я схожу.
– Вот и ладненько. Кстати, спасибо за пятно.
– Сочтёмся.
– Куркуль. Такое понятие как бескорыстная мужская дружба тебе знакомо?
– Нет.
Юсуп хохотнул, связь разорвал.
Я вспомнил гнилостную вонь от ног Михалыча, поморщился.
По пути к Михалычу прокачал через лёгкие пару тонн воздуха, потому как предстояло кислородное голодание.
*
*
Я утопил кнопку звонка раз десять. Михалыч открыл, когда я уже решил, что пришёл поцеловать замок.
Михалыч посторонился, жестом пригласил войти. Я включил режим пониженного потребления кислорода, шагнул в коридор.
На замок входную дверь Михалыч не закрыл, меня в комнату не пригласил.
Я протянул Михалычу нетбук очкарика.
– Возвращаю в целости и сохранности.
Михалыч отнёс нетбук в комнату сына, вернулся, замялся.
– Вы знаете, что милиция нашла пятно крови в багажнике депутатского сынка?
Я кивнул.
– А знаете, что кровь может быть моего Толика?
– Это не доказано.
– Для меня ещё как доказано!
– Вы сегодня ходили в кабак Ромки Маслины.
– Откуда вы знаете?
– Позвольте утаить.
– Да, ходил. Пообещал их, скотов, поубивать. Жаль, что никого из тех уродов не застал. Охранник, сволочь, меня выставил. Меня, больного человека! Я так перенервничал, что еле дошёл до дома. Лежал, пока не пришли вы.
– Вы понимаете, что ведёте себя глупо? Неужели не знаете, что за такие угрозы можете сесть?
– Плевать! Я их поубиваю!
Михалыч опустил голову.
– Ян, я устал.
– Посидите дома, отдохните. Зачем тратить силы на угрозы? Тем более что ваши угрозы больше навредят вам, чем тарантинам.
Михалыч встрепенулся.
– Почему?
– Как вы собрались убить всех троих? Ну, одного, согласен. До второго не доберётесь. Вас повяжут в момент. Если уж хотели с ними разобраться, то угрожать в кабаке не стоило. Теперь случись что, и вы – подозреваемый номер один.
Михалыч задумался.
– Хм! Надо было с вами поговорить раньше.
– Давайте подождём результатов экспертизы. Обвинять тарантин сейчас рано. А если они ни при чём?
– Хорошо. Подожду. Юсуп обещал позвонить вечером. Но если кровь Толика… Если в их джипе кровь моего сына, и милиция тарантин не посадит, я тарантин поубиваю.
– Если тарантины виновны, Юсуп от них не отцепится. Кого-кого, а Юсупа я знаю. Обещайте, что в кабак Ромки ни ногой. Чтоб о вас там забыли.
Михалыч вздохнул.
– Ладно. Уговорили. Пока в кабак не пойду.
– Вот и отлично!
Я открыл дверь, шагнул на площадку. Михалыч за мной запер, на словах прощания силы сэкономил.
На улице меня разобрал чих. Душок от ног Михалыча засел в ноздрях крепче осеннего насморка.
До вечера я слонялся по квартире, не знал, куда себя приткнуть. За что ни брался – валилось из рук. Даже буженину испечь, и то по-людски не смог. Прошляпил, вынул из духовки обугленный кусок мяса. Я ждал результатов экспертизы, остальное вылетало из головы за ненадобностью.
*
*
Вечером, после девяти, позвонил Юсуп.
– Ян, как успехи? С Михалычем говорил?
– Обещал пока тарантин не трогать.
– Его обещание сейчас очень кстати. Я тебе за догадливость давал переходящий красный вымпел. Посмотрим, останется он у тебя, или…
– В багажнике нашли кровь очкарика?
– Вымпел остаётся у тебя. Только что получил результат. Эксперты клянутся, что вероятность ошибки – один к триллиону.
– Михалычу звонил?
– И не думал. Что говорить-то? Мол, в багажнике нашли кровь вашего сына, но вы к тарантинам не лезьте, мы сами с усами. Он меня выслушает, зарядит дедовский дробовик, и вперёд, в засаду!
– Экспедиция из Щучьего вернулась?
– Еле приползли. У практикантов язык на плече, старички матерятся. Облазили там всё. Ноль. Памятника очкарику не нашли.
– Ты бы Михалычу всё же позвонил. Он ждёт результатов экспертизы.
– Чтобы завтра я нашёл тарантин с дырками в черепушках? Ян, не ерунди!
– Ты ему обещал.
– Созвонимся, Ян.
Юсуп повесил трубку.
Я отправился спать.
Заснуть сходу не дали мысли о крови очкарика в багажнике Ромки. Дня, убитого на ожидание результатов экспертизы, мне показалось мало. В довесок я угробил ещё час, отведённый для сна: ломал голову, как уберечь тарантин от Михалыча.
В багажнике Ромки нашли кровь очкарика. Мобильник очкарика выключился рядом с тем местом, где шашлычничали тарантины. Как доказать Михалычу невиновность тарантин? В рукаве остался разве что провал юсуповой экспедиции к Щучьему. Следов очкарика на бережку не нашли. Хоть и слабое, но Михалычу утешение.
Не помню, на какой мысли заснул, только всю ночь смотрел бесплатный триллер с Михалычем в главной роли. Тарантины исполняли роли трупов.
*
*
После утренней тренировки меня придавила скука. Клиенты заказами не забросали, Юсуп не позвонил, делать нечего.
Трижды я набирал номер Юсупа, гладил пальцем зелёную клавишу, нажимал красную. Когда захотелось позвонить Юсупу в четвёртый раз, я отправился на пляж, снимать зуд нетерпежа.
Терпение лопнуло к обеду. Ради тренировки выдержки я не прикасался к мобильнику аж до тех пор, пока не вернулся домой и не пообедал.
После мытья посуды я дал нетерпению волю. Схватил мобильник, набрал номер. Вызов нажать не успел, потому как мобильник запиликал, высветил на экране номер Юсупа. Я снял трубку.
– Ян, к Михалычу сходить не хочешь?
– Что я у него забыл?
– Позвонил с самого утра, я только проснулся. И хватило ж ума дать ему свой номер! Наехал на меня не по-детски. Мол, если я ему результат экспертизы не скажу, он меня затаскает по судам.
– И ты ему на это…
– Сказал, что результаты экспертизы не готовы. Поверил или нет, не знаю. Через час он позвонил опять. Звонил каждый час, пока меня не достал. Пришлось сослаться на тайну следствия.
– Можешь не продолжать. Что он тебе сказал, я знаю. Мне опять идти его успокаивать? Он меня пошлёт.
– Значит, заберём его от греха подальше.
– И как это будет выглядеть? Тарантины на свободе, а отец пропавшего очкарика – в камере?
– Вот так и будет выглядеть.
– Класс!
– Это ещё не класс. Если он возьмёт монтировку и проломит тарантинам головёшки, вот тогда будет класс. А если тарантины ни при чём?
– Тарантины у вас?
– Что им здесь делать? У них всё на мази. Адвокаты забрали их сразу после допросов.
– Клёво!
– Мы ещё и джип Маслины собрали. Ещё и отмыли. Хозяину отдали, в ножки поклонились. Только обивку багажника оставили себе не память. Мы и не такое умеем, только бы мэр перестал гавкать. Уволюсь к монахам!
– Что сказали тарантины?
Тарантины валяют ваньку. В глухом отказе. Адвокаты депутатских сынков так натаскали, что этих адвокатов хоть стреляй. Про очкарика тарантины молчат. Поют, что кушали шашлык, пили водочку, а очкариков не видели. И как правдоподобно поют!
Как ни крути, а у тарантин алиби. Оно у них есть, и хоть ты тресни! С ними на шашлыках было полгорода. Обычно тарантины в субботу ездят сами, а тут взяли с собой целый автобус очевидцев. У Юсупа бумажек от свидетелей хватит, чтобы набить мешок. Так что не мог бы я к Михалычу сходить, а?
Юсуп отключился прежде, чем я успел отказаться.
Святое дело – послеобеденный сон – меня не дождалось. Я ворочался, считал овечек, насчитал две отары, а сон не шёл.
Когда заставил себя встать с кровати, глянул на часы. Без четверти три. И спать не спал, и провалялся полтора часа.
Я присел к компу. Проверил почту. Убил десять минут на борьбу со спамом. Из тридцати писем тридцать – спам.
Пару минут я не знал, чем себя занять, затем пробежал по новостным сайтам, заглянул на страничку “Вечернего Андреева”. Журналист Заливайло выдал очередную муть о мерзких бандюгах, подкинувших в джип трижды невинного Ромки Маслины пятно крови.
Я вспомнил, что на прошлой неделе собирался отдать колёса на балансировку. От радости, что нашёл себе занятие, я понёсся к машине прыжками. О том, что забыл дома мобильник, я вспомнил уже на шиномонтажке.
В пять подошла моя очередь на балансировку, в шесть я расплатился с мастером, в начале седьмого на полчаса застрял в пробке, в семь до моего дома осталось пять минут езды.
На третьей минуте езды от дома я проехал центральный вход в парк Петровского, увидел ромкин джип, в десятке метров – знакомый силуэт. Я притормозил, – в лёгких сумерках с полсотни метров детали на ходу не различишь, – пригляделся.
Когда понял, что к чему, ударил по тормозам, выскочил из машины, чуть не угодил под колёса встречной маршрутки, побежал к ромкиному джипу.
Я бы шёл, не бежал, если бы к джипу Ромки не подходил Михалыч с метровой арматуриной в руке.
*
*
Михалыч меня заметил, выставил арматурину перед собой.
– Уйди, Ян!
– Отдайте железяку!
– Пошёл вон!
Михалыч махнул арматуриной. Я отпрыгнул. Арматурина со свистом раскроила воздух. И откуда только силы взялись? На вид задохлик, а арматуриной машет как шаолиньский монах.
Пока я соображал, как отобрать у Михалыча арматурину, тот одним ударом растрощил лобовое стекло ромкиного джипа.
Завыла сигнализация.
Михалыч замер. Я подскочил к Михалычу со спины, вывернул руку. Михалыч вскрикнул, арматурина звякнула об асфальт.
Я заломил Михалычу руку за спину, опомниться не дал, вытолкал на дорогу прочь от воющего джипа.
Через семь секунд я дотолкал Михалыча до моего джипчика. Михалыч упирался, в машину лезть не хотел. Я гаркнул матом. Половина прохожих обернулась. Михалыч опустился на сиденье. Я затолкал ноги Михалыча в салон, – даже не помню, уловил ли вонь от ног клиента, – захлопнул дверцу.