Последние триста секунд я топал как робочел на выставке достижений японского хозяйства: если программа говорит уткнуться взглядом в траву и идти вперёд, то уткнулся и иду.
Мои рысканья по поляне прервал щенячий визг. Я оторвал взгляд от травы, увидел лысого мужика, здоровенную лохматую овчарку-маму, и двух щенков-подростков. Толпа входила на поляну как к себе домой. И это при том, что при входе в парк висит огромный знак “Выгул собак запрещён”.
Лысый мужик посмотрел на меня как на помеху выгула его псарни. Щенки принялись носиться по поляне. Овчарка-мать села под акацией, уставилась на меня. Я уткнулся взглядом в траву, продолжил поиски.
Через минуту лысый мужик подошёл ко мне.
– Вы здесь что-то потеряли? Дайте какую-нибудь свою вещь. Ключи, платок, что-то в этом роде.
Я задал лысому немой вопрос: мол, с какой стати я тебе должен что-то давать? Мужик указал взглядом на овчарку-маму.
– Моя Дана прекрасно ищет. Я её учил. Если вы дадите ей понюхать, к примеру, свои ключи, она найдёт то, что вы потеряли.
– Думаю, что след староват. Месяца полтора.
– Что потеряли-то? Что-то дорогое? Кольцо?
– Будете смеяться. Лазерную указку за три бакса.
– Да уж, было бы что искать. Постойте-постойте! Лазерная указка? И потеряли вы её полтора месяца назад, когда в газете писали, что здесь побили какого-то парня из-за того, что он кого-то слепил лазерной указкой? Можете не искать. Я её нашёл.
Я навострил уши. Лысый мужик взглядом указал на щенков.
– Вернее, нашёл её не я, а мои щенки. Они тогда были ещё совсем маленькими. Играли, играли, потом у Бестика от головы вспыхнул красный луч. Я думал, что у меня галлюцинации. В общем, это оказалась указка. Бестик её зубами схватил, и, наверное, нажал на выключатель, потому луч и загорелся.
– Что вы с указкой сделали? Забросили подальше?
– Сначала забрал у Бестика, чтобы зубы не попортил. А потом повесил её вон туда.
Мужик указал пальцем на молодую акацию, что стояла посередине поляны.
– Там есть сучок, на него и повесил. Правда, отсюда не видно, всё уже заросло. Хм… а тогда сучок был голый.
– Так ведь прошло почти два месяца.
Я направился к акации. Лысый мужик – за мной.
– Я ж повесил её на видное место. Чтобы тот, кто потерял, мог найти сразу. Да и чтоб щенки себе зубы об железку не портили.
Мы подошли к акации. Мужик раздвинул листву так, чтобы я видел сучок. На сучке висела лазерная указка.
– Как я спрятал, а? Хотел, чтобы хозяин нашёл, а получилось, что я её спрятал.
Я снял указку с сучка, уложил в пакет. Мужик покосился на пакет, перевёл взгляд на меня, засопел.
– Очень бы мне не хотелось, чтобы из-за этой чёртовой дребедени меня таскали по допросам.
– Скажу, что нашёл сам.
– Вот спасибо!
– И вам всего хорошего.
Мужик вернулся к своей псарне.
Я включил скоростную ходьбу. Спустя двести пятьдесят шагов я остановился у дома Михалыча. В шляпе на носу и чёрных очках на пол-лица в шесть часов вечера я смотрелся как идиот, зато не как Ян Янович Янов, которого в лицо знал очкарик.
*
*
В сотне метров от дома Михалыча я нашёл девятиэтажку, из окон которой можно увидеть, как Михалыч принёс домой удочки.
Подъезд девятиэтажки на консьержку не накопил, потому придумывать очередное враньё не пришлось.
На третьем этаже я нашёл квартиру, окна которой выходили на дом Михалыча, утопил кнопку дверного звонка. Через минуту дверь отворила старушка.
– Вам кого?
– Простите, не туда попал. Я ищу Серёгу. Я думал, он живёт на третьем.
– На четвёртом. Только не знаю, Серёга или нет. Он здесь недавно. А вам от него что нужно?
– Кредит взял, а возвращать не хочет.
– Нехорошо. Стучите крепче. Там звонка нет.
Старушка захлопнула дверь.
Я поднялся на четвёртый этаж. Постучал в дверь, где нет звонка. В ответ услышал тишину.
Замок я открыл с помощью заколки для волос за семь секунд. Заколку выбросил.
Когда распахнул дверь, нос к носу столкнулся с очкариком. У парня в руке красовался кухонный тесак.
Я перешагнул порог, закрыл дверь.
– Привет, Толик! Тесак-то убери, а то сам знаешь, какую отбивную я из тебя сварганю.
Очкарик закусил губу. Я покачал головой.
– Брось на пол, дружище. Брось.
– Я думал, что воры… Вы не имеете права…
– Брось тесак, Толик.
Очкарик повиновался. Я отфутболил тесак к стене, жестом пригласил Толика в комнату. В комнате я взглядом указал на стул у окна. Толик сел.
На подоконнике лежал бинокль, рядом – початая упаковка чипсов.
Я посмотрел через бинокль на дом напротив, нашёл окна квартиры Михалыча. Все комнаты Михалыча, будь в них включен свет, просматривались бы насквозь.
Толик сглотнул. Я вернул бинокль на подоконник, хмыкнул.
– Хотел посмотреть, как будет убиваться отец после пропажи сына?
– Он, скотина, живёт как и раньше!
– Ему носить траур? Он должен с утра до вечера заливаться слезами?
Очкарик засопел. Я присел на подоконник.
– Толик, я пришёл по делу.
Во взгляде очкарика мелькнуло удивление.
– Странно. И какое у вас ко мне дело?
– Ты постарался убедить всех в том, что тебя похитили тарантины. Но тарантины в морге, и узнать, откуда в их джипе твоя кровь, не получится. Потому искать тебя не будут.
– К чему вы это говорите?
– Кому сообщить, что я тебя нашёл? Следователю? Депутату Маслине? Будут рады оба. Выбирай.
– Что вы скажете следователю?
– Если я ещё разбираюсь в следах от удавки, то, когда ты душил Ромку, ты стоял у пацана за спиной. Не спереди, не сбоку, а сзади. Стоял сзади и дышал в затылок. На затылке, как известно, растут волосы. Запахи в волосы буквально впитываются. Ты дышал тарантинам в затылок. В твоём дыхании всегда есть твой запах. Твой и только твой.
– Другого – похожего – быть не может?
– Спроси это у собачки, которой ты будешь дышать в нос, чтобы она усекла, какой запах искать на затылках тарантин. Для общего развития: твой запах – как и отпечатки пальцев – уникален. Даже у однояйцевых близнецов запахи хоть и очень похожи, но отличаются.
– Запугиваете? Хотите, чтобы я написал признание?
– Твоего запаха на затылках тарантин хватит и без признания.
– А если я вам заплачу половину моих денег?
– Почему нет? Когда?
– Сейчас.
– Зачем мне половина, если могу взять всё?
– Как?
– Просто. Ты хотел заплатить прямо сейчас. Значит, деньги в этой квартире. Найду и заберу.
Глаза очкарика остекленели. Толик сорвался с места с такой прытью, что опрокинул стул. Я дал очкарику добежать до коридора, схватить тесак, двинуться на меня с квадратными глазами. Через три секунды тесак валялся на полу, очкарик скулил рядом, а я растирал кулаки.
На запястье очкарика – над веной – я увидел едва заметный след от укола иглы. Очкарик мой взгляд перехватил.
– Что смотрите? Я наркоман.
– Конечно, ты наркоман, как же! Из этой дырки твоя кровь натекла в багажник ромкиного джипа. Набрал в шприц и вылил кровь в багажник.
Я сдёрнул с кровати покрывало, оторвал узкую ленту, привязал очкарика спиной к батарее.
Я набрал номер Юсупа. Когда Юсуп – на десятом гудке – соизволил ответить, я уже собрался материться.
– Ян, я занят. Дел по горло. Что-то срочное?
– Выдвигайся к подъезду Михалыча. Как приедешь, позвони. Я нашёл очкарика. Живого.
– Еду.
Я утопил на мобильнике красную кнопку, улыбнулся очкарику. Толик уставился в пол.
В коридоре я нашёл ноль долларов и ноль центов. В комнате, кухне, ванной полмиллиона долларов на полу не валялись, в тайниках не пылились.
В туалете висел новый бойлер на сто литров. Стрелка индикатора температуры уткнулась в начало шкалы. Я потянул бойлер на себя. Бойлер подался не как бак, заполненный сотней литров воды, а как пустая жестянка.
Я покачал бойлер взад-вперёд. Внутри болталось нечто не слишком жёсткое, и не тяжёлое. Полмиллиона баксов, например. Зелёные сотенные, упакованные в пятьдесят пачек.
К очкарику я вернулся с улыбкой до ушей. По унылому взгляду пленника понял, что звуки, которые я издавал бойлером, мимо комнаты не пролетели.
Я присел на подоконник.
– Как в бойлере оказался пакет с деньгами, которые пахнут алкашом?
– Каким алкашом?
– Тем, которого нашли со свёрнутой шеей.
– Как докажете, что деньги его?
– Если ты деньги не крутил в стиралке, да с порошочком, то на них остался запах алкаша. Он деньги в банке брал руками, и без перчаток. Собачке дадут понюхать перчатку алкаша и пачку денег из твоего бойлера, и… ты приехал, остановка “тюрьма”. Кроме запаха алкаша, в бойлере есть и твой.
– Откуда?
– Когда ты совал туда деньги, ты не дышал? Дышал. Этого хватит. Ты законсервировал в бойлере запах свой и запах алкаша. С твоему несчастью, запахи разных людей не смешиваются. Собачка различит.
Очкарик покусал губы, повращал зрачками.
– Деньги я у алкаша украл. Я знал, что у него есть деньги. Пришёл и украл. Кто его убил, не знаю.
– Сначала перевёл на счёт алкаша полмиллиона, а потом украл? Не проще ли было не переводить вообще, чем потом столько париться?
– Он меня шантажировал.
– На чём таком ужасном ты погорел, что заплатил полмиллиона баксов?
Позвонил Юсуп.
– Я приехал. Ты где?
Я открыл окно, поднял руку.
– Встань спиной к подъезду очкарика и посмотри на четвёртый этаж дома, что напротив. Это далеко, метров сто. У меня открыто окно. Я машу рукой.
– Вижу. Иду.
Я сунул мобильник в карман, закрыл окно, посмотрел на очкарика. Взгляд очкарика пришпилил меня к оконной раме, остатки размазал по стеклу.
– Чувствуете себя героем, да? Но вы не герой, вы… Знаете, что это такое – жить с моим отцом? Не детство, а сплошной пи…
– У меня на мат аллергия.
– Этот урод мне жизнь испоганил! Эти вонючие ноги… как меня достала эта вонь! Эта посуда, эта консервация… с прошлого года каждый раз остаётся, а ему всё мало. Делай, и всё! То ему посуду помой, то в магазин сходи. Я обязан учиться хорошо, и не имею права гулять после десяти. Свет выключай. Из комнаты вышел – сразу выключи! Прямо обеднеем на эти пять копеек! Думаете, это жизнь? Это кошмар!