едя банан – он внутри колонны лиц – Дао безмолвен и Фил тыкает Клецку-Героя – скрягу с Эгейского моря – у него в голове обширна пустыня – в нем много самоуверенности и пускай быдло испытывает бомбы в мозгу у него – «любовь призрачная штука» говорит Клецка «она проходит прям сквозь тя» Дао тужится – он смотрится почти порнографически «ну и гланды!» говорит Фил, кто теперь одет в длинные помочи и велит Клецке не терять самоуверенности «самоуверенность обманчива» говорит Мистер О'тул – супруг сомнительного достоинства «она придает тем кому яиц не достало чувства мужалости» «у твоей жены есть корова?» говорит Фил, кто уже успел стать недорогим протестантским послом из Небраски и кто говорит с изумительным акцентом «в каком это смысле у моей жены есть корова?» «значит ты из Чикаго?» спрашивает посол… лицо Дао – меж тем – становится таким большим – оно исчезает «куда он ушел?» говорит Клецка – кто уже не столько герой сколько веселый юнец кто ненавидит дегенератов и вообще сейчас должен быть в школе… Мистер О'тул – вываливается из своего кресла «я должен найти железнодорожных путей – должен прижать к рельсам ухо – должен прислушаться к поезду» – колонна лиц – теперь все вместе – чавкающий хор «НЕ УБЕЙСЯ Ж» – еще раз – «не убейся ж»… да и между этим матрасом визжащим и тем таинственным еженедельником лежат рабские округа – Дорис Дей больше нет и Тихоокеанский туман – Студебекер в сумерках – крах – и выламывая двери притона и странные леворукие люди с луны – из Арканзаса и Техаса и скитальцы с сальными журнальцами из Рид-Колледжа[180] – погребов и Куинза – все они орут «смари на меня Дао – смари на мя – я улетаю – смари ж на мя!»… это одинокое чувство – парализует – это одинокое чувство – или арета – моя мама не дурня вырастила – я не могу добавить ничего нового к этому чувству… скользи по блевоте – лучше чем махать лопатой – Отказ – Господи Благослови Святой Фантомизм – и провались прощальные вечеринки пропадом – статистические книги – политики… колонна лиц – теперь все вместе – поднимая флаг и задирая головы к дыре в нем – распевая «в день всех святых может ли Дао выйти и поиграть?» – нет им ответа и оря еще громче – теперь все в унисон – «В ДЕНЬ ВСЕХ СВЯТЫХ… МОЖЕТ ЛИ ДАО ВЫЙТИ И ПОИГРАТЬ?»
сдавайся – сдавайся – судну кранты: возвращайся
в сан бернардино – хватит пытаться
собрать экипаж – тут каждый сам за
себя – ты каждый или ты я? когда
береговая охрана туда доберется, гордо
встань и ткни пальцем – не будь героем – все
тут герои – отличайся – не будь приспособленцем —
забудь все эти матросские песни – просто
встань и скажи «сан бернардино» низко
однозвучно… тебя все поймут
твой благодетель
Дымок Похотливый
Глог-буль-вуль – глог-буль-буль слышь ору я хай ди хо[181]
он был всунут в развилку дуба – глядя вниз – распевая «вон обходит человек собирая имена»[182] без балды – я киваю ему драсьте – он кивает в ответ «вот забрал он имя мамы – и мне очень больно стало» я, кто держу в одной руке стакан с песком и телячью голову в другой – я подымаю взгляд и говорю «ты голоден?» и он грит «вон обходит человек собирая имена» и я говорю «годится» и иду себе дальше – его голос звенит по всей долине – он звучит как телефон – он очень тревожит – «тебе там что-нибудь надо? я иду в город» он качает головой «вот забрал сестры он имя и мы все стали другими» «пральна» говорю я – завязываю шнурок и иду себе дальше – потом оборачиваюсь и говорю «если тебе надо помочь спуститься, просто приходи в город и скажи мне» он даже не слышит – «вот забрал он имя дяди и винить его не надо» «забойно» говорю я и продолжаю путь свой в город… уж точно всего через пару-другую часов не больше случилось мне проходить там снова – на том месте где было дерево, теперь стояла фабрика лампочек – «здесь на дереве парня раньше не было?» завопил я им в одно окно – «вам работа нужна?» был ответ… вот тогда я и решил что у марксизма ответы есть не на всё
чего ты так боишься
стесняться? ты тратишь кучу
времени на туалет, правда? почему
ты этого не признаешь? почему ты так
стесняешься бояться?
твоя дядя
Матильда
Рай, сволочной ряд[183] и Мария вкратце
мама толстухи Афродиты – я гнусь пред тобой… и с сексобешеной вечностью на моей овощной тени – я, отирая руки о лошажью шею – лошадь рыгает и ты, старшего брата из Индианы – того, кто лупит тебя своим ремнем и ты, кто не ищет причин своих мук и я хочу твоего горизонтального языка – внутри Рефлекса – совершенный страшный суд и эти жестокие кашмары где каменщики устраивают для меня отвратные связи и Братья Маркс ворча NO QUERO TU SABIDURIA[184] и полупроснись твои бедра и мне так Гадко так Гадко от этих любовников в Библейских ролях – «итак ты намерен спасать мир правда? ты самозванец – ты урод! ты противоречье! ты боишься признать что ты противоречье! ты сбиваешь с пути! у тебя большие ступни и ты наступишь на себя все люди кого ты сбил с пути подберут тебя! у тебя нет ответов! ты всего лишь нашел как просаживать время! без этой штуки, ты усохнешь и будешь ничем – ты боишься быть ничем – ты в этом застрял – оно тебя сцапало!» мне так Гадко от Библейских людей – они что касторка! – что бешенство и вот я желаю Твоих глаз – ты кто не болтает ни о каком деле и снабжает мой ум пустотой QUERO TUS OJOS[185] и твой смех и твое рабство… не будет там пьяного риска – я сокровенный Египтянин – попрощайся с морпехом
пpивeт – только приехала – дрянь поездка – этот
человечек, державший белую мышь,
пялился на меня всю дорогу – боже, какой
симпатяга – есть ли тут какие-нибудь
хорошие юристы? скоро тебя поищу —
сначала надо поесть
искренне твоя
Лягуша
Тумак пацифиста
Шибздик-Ухо, чей рот похож на кредитку – он и Джейк-Мякоть – вместе с Песчаным Бобом из Пекоса – они ведут поить белого слона где-то между уичита-фоллз и эль камино реаль – день на исходе и вестей из Сайгона пока нет – с ними же дочь джерри макбоинг-боинга – Лиза-Аэростат – верхом на двухдолларовой бумажке Гуся Джона Хенри, негра-лекаря из Денвера, кто играет народные песни ради оттяга и трещит по-французски ради прокорма – теперь едем дальше, когда Бурый Дэн, паскуда-лягаш – кто любит убивать лягушек-быков и чье начальство твердит постоянно «у него колено больное, но видал бы ты как он бегает, детк, выдал бы как он бегает и гоняется за ентими любителями узкоглазых когда они спускаются по реке» – как ни кинь Бурый Дэн – он приходит вынюхивать чужаков со своим прихлебателем известным просто как Колышек, кто таскает булавку от горелой шляпы и два куска котекса[186] на всякий пожарный… они встречаются с командой на прогалине напоминающей рыбацкий прикарлик… Джим Ганди, сварщик, надзирает из своего окна – и вопит что-то типа «а ну-тка крысяры – ташшытесь иль заткнитесь нассигда» как раз когда цыпа раздвигает ножки в перекрестье и выпускает смазку шмельего семени, но чихать никому нет времени – она давай разоряться о том кто ей отец, но и это не помогает… ее жирная двухдолларовая банкнота падает замертво от пули – «гол зад техаса на вас смотрит»[187] визжит Джим Ганди и цыпа немедля шмыг в горы – Шибздик плюхает свои плюшки, как раз подъезжает Экс-Кей-И[188] с кузеном Песчаного Боба, Песчаным Дылдой, кто всем показывает свои снимки Нассера[189] и говорит «спокуха ребзя, я про такое знаю всё – я раньше работал на заводе эдсел[190]» воспользовавшись суматохой, Колышек лямзит белого слона… никто не замечает – даже Бурый Дэн, кто к тому времени деловито избивает Джейка-Мякоть до смерти слесарной ножовкой – в общем и целом, положение во Вьетнаме очень тревожно
кто вообще хочет быть замеченным? только ты,
кто верит в то, что тебя устраивает, мог так плохо
отзываться о телониусе пекаре – что он
тебе вообще сделал, кроме того, что его
имя попало в газеты? разве не знаешь ты, что
все хотят выбрать тебе недоумка —
не утруждай себя мыслями обо всей этой
низости – оно всё пройдет – думай по-крупному —
ты видел знак – хотя, в общем и целом,
ты парень вполне приличный – не марайся —
не трать денег на стрижки – до встречи в
аптечной лавке
твое высочество,
Гумбо-Сезонник
Священный трещинный глас и дзынь бряк утро
валяйте дальше – трепещите свою мистическую балладу – ах навязчивы и токайски пугливы, будете вы что бешеный пульс – бешеный пульс ребенка – детей кольца вокруг розовеньких и бродячих поэтов над Индией – жонглеров, кто зовет тебя не тем именем и величают раненым котенком – это вот так легко ибо не ведают они дивных сказок… в модальной настойке – понтиак запаркован без ноги для опоры – Чума-Пацан – ведя крестовый поход в блюзовом измеренье, он что – чтопаря понтиак – смурнея над автотрассой и ища Джокера – или может барабанщика дьявольской восьмерки «долой энтузиазм!» говорит Чума «все это преходяще! долой его!» и Лорд Рэндалл[191] играет квартою пива – Фэнни Блэр[192]