испытали его страх «вы должны испытать мой страх, чтоб стать моим другом!» поэтому он и говорит Люси Тунии, чьи вегетарианские ноги сияют, словно красное дерево и которая успокаивает Мерцающего Клоуна во время своих припадков, когда его гарема нет… Свист и Орион заикается и кашляет и ШАЗАМММ — опиумное привидение около пароходного колеса — на обочине хайвея — где никто не может остановиться — где он не в состоянии устроить заваруху — где спектакль должен продолжаться… именно здесь Он желает умереть — Он желает умереть, когда торнадо срывают крыши и табуретки и «хватит смерти» скажет он, когда умрет
мальчишка–газетчик входит через заднюю дверь —
его большой палец торчит из башмака — он
несет кусок кожуры с
номером — он звонит но телефону —
потом он сморкается
БЕЗОТВЕТСТВЕННЫЙ КРАХ ТЕМНОЙ НОЧЬЮ
соединенные штаты Не звуконепроницаемы — можно подумать, что ничего не достигает тех десятков тысяч живущих за стеной доллара — но твой страх Может донести правду… вид грязного фермера — длинные штаны — енотовая шапка — башмаки жмут — его жена — балдеют аж дальше некуда — в ее волосах шиньон — их ребенок одет в скорпион — скорпион одет в очки — ребенок, тот пьет джин — у всех воздушные шары засунуты в глаза — то, что они никогда не загорят в мексике, — это очевидно — высылайте свой доллар сегодня — отогните назад… или заткнитесь навсегда
входит громила — пинает газетчика
сами знаете куда — и начинает раздирать в клочья
рубашку наладчика звуковой аппаратуры
ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ КРАХ ТЕМНОЙ НОЧЬЮ
природа сделала так, что молодые шахтеры из Западной Виргинии не хотят быть шахтерами, а лучше поимеют этот Шеврик-46 — безналично — подадутся в Женеву… охотясь за подобиями выхода и Лорд Бакли и Шерлок Холмс готовы стать своей матерью, оборачиваясь к Звездной Дыре — Биологической Амазонке, говоря «я не хочу быть моей матерью!» и э. э.каммингс — пишите правильно — заворачивает остатки костей своего цыпленка в поросячий хвостик, принадлежащий Бронкс–Бэби №2 и она думает, что наступает конец света и пытается организовать митинг и ее 320–фунтовый Француз, который показывает язык ее отцу — он не хотит ни кусочка «не хочу я ехать ни в какой Сан–Квентин! я не преступник — я иностранец и что я могу сделать, если вы тут врубаетесь в э. э.каммингса, а я — как я уже говорил — я всего лишь иностранец» и она швыряет эти самые остатки костей своего цыпленка ему в лицо и какие–то знаменитости проходят мимо — они видят всю эту сцену и записывают номера серий… у Моны на левой передней груди реклама про одинокого объездчика — Монин кузен — этой 320–фунтовый Француз — он похож на Артура Конан Дойля… Мона — она похожа на сексуального Будду и всегда выглядит так, словно откладывает Золотые Ворота… она не врубается в э. э.каммингса — она врубается в Фернандо Ламаса — я в черном поезде, идущем на запад — на поверхности пустыни ареты нет — только — если хочешь — память об арете — но арета учит не полагаться на память — на поверхности пустыни нет ареты
стриптизерка входит с
обручальным кольцом на пальце — она просит
лимонаду,
но говорит, что согласна на бутерброд —
газетчик хватает ее — вопит «господи
помилуй»
ЧЕЙ–ТО КРАХ ТЕМНОЙ НОЧЬЮ
из целого Мексико и веселой невинности однажды является Сатана Осени — из нежности и варварского бибопа и одиноких комнат, где надо вкладывать монету в счетчик как на стоянке — в руки пресловутых дочерей, публикующих социальные стихи в журналах мод и ярмарок н любопытствующих по части приключений — польки пивных бочонков и жри наркоту «почему ХУАК не достал кастер?» говорят некоторые «я бы хотел знать, как это роберт бёрнс избежал гитлера!» говорят те, кто половчее — все Т–головые хипстеры и Марксисты в инвалидных колясках хотят быть в Канзас–Сити 51–го года и Сатана Осени и его друг Я ВАС НЕ ЗНАЮ глотают пердёж на угодьях и возвращаются и всем рассказывают и потом Я ВАС НЕ ЗНАЮ наконец приходит к заключению «что хорошего в том, чтобы всем о чем–нибудь рассказывать — у них у всех есть алиби?» и потом приходит Монтана и сами Ацтекские Землевладельцы — их атомные бары для гомиков подвергаются разграблениям и Епископы замаскированы под шоколадных узников и пустые, населенные привидениями дома на Варварском Побережье, где бюрократы — редкие мечтательные одиночки, повесившие Хаксли — Новое Пробуждение с деньгами и некуда идти и экс–мент, который пишет стихи и думает, что он — салями и Гэбби — покалеченная жуть с Телеграфного Проспекта, но которая хочет об этом услышать — которая действительно хочет об этом услышать? «кто там чего хочет услышать? мы всего лишь часть поколения! всего лишь одна грязная и паршивая часть!» сказал как–то Я ВАС НЕ ЗНАЮ Сатане и была осень «в смысле, типа хэппенинга с хула–хупом?» «нет — вроде хэппенинга с распятием!» «как Современный бит?» «как бить по дереву, пока персики не начнут падать»… и Сатана и Я ВАС НЕ ЗНАЮ — оба проскакивают по нью–йоркскому гоночному треку — все типичные возрождения и блондин, похожий ни эзру паунда и они идут прямо в Лето — без зимы — видя, что они настолько не страдали, Лу, стриженая под бобрик, одна из тех лапочек, что творят большие толстыс писания — ее нижняя челюсть отпала — какой–то нищий выходит из своей лачуги и вешает волос с ее губы — трамвай разбивается… но в целом — на самом деле никому нет дела
входит вся торговая палата целиком —
у каждого члена по ручной гранате —
всё превращается в кровь — кроме
музыкального автомата, незнакомца, одетого в —
календарь и открытки с видом греческого
здания… которую владелец
помещения по ошибке оставил
на радиаторе/ и пьеса начинается… это
всё в прошлом… я не стану столь
сильно оскорблять вас, записывая для вас всё это
КАЖЕТСЯ КРАХ ТЕМНОЙ НОЧЬЮ
между визжащим матрасом в кухне и Временем, таинственным еженедельником — Дао — кончик пальца на его подбородке, его колени стукаются друг о друга — Дао — он показывает изнанку своего рта колонне лиц «значит ли это, что вы сегодня должны вздремнуть?» и Фил Силверс ест банан — он внутри колонны лиц — Дао спокоен и Фил тыкает Надувалу–Героя — скрягу с Эгейского моря — в его голове огромная пустыня — в нем много уверенности в себе и пускай кресты испытывают бомбы у него в мозгах — «любовь призрачная штука» говорит Надувала «она проходит прямо сквозь тебя» Дао напрягается — он смотрится почти порнографически «немного гланд!» говорит Фил, который теперь одет в длинные подтяжки и говорит Надувале, чтоб тот сохранил уверенность в себе «уверенность в себе обманчива» говорит мистер О'тул — муж сомнительного достоинства «она придает тем, у кого не хватает яиц, больше чувства собственной потенции» «у твоей жены есть корова?» говорит Фил, уже успевший превратиться в недорогого прогестантского посла из Небраски и говорящий с изумительным акцентом «в каком смысле у моей жены есть корова?» «следовательно, ты из Чикаго?» спрашивает посол… лицо Дао — между прочим — становится настолько большим — оно исчезает «куда он ушел?» говорит Надувала — который уже не столько герой, сколько веселый юнец, который ненавидит дегенератов и в любом случае, по предположениям, должен находиться в школе… Мистер О'тул — выпадает из своего стула «я должен найти чуть–чуть железнодорожных путей — я должен приложить к ним ухо — я должен услышать поезд» — колонна лиц теперь все вместе — чавкающий хор «НЕ УБЕЙСЯ ЖЕ» — еще раз — «не убейся же»… да и между этим визжащим матрасом и тем таинственным еженедельником лежат порабощенные округа — Дорис Дэй нет и Тихоокеанский туман — Студебеккер в сумерках — крах — и выламывая двери малины и странные леворукие луновики — из Арканзаса и Техаса и бродяги с журналами с девочками из Рид–Колледжа — погреба и Королевы — все они орут «следи за мной, Дао — следи за мной — я улетаю — следи же за мной!»… это ощущение одиночества — парализует — это ощущение одиночества — или арета — моя мама дураков не растила — я не могу добавить к этому ощущению ничего нового… скользи по блевотине — лучше, чем работать лопатой — Отказ — Господи Благослови Святой Фантомизм — и провались прощальные вечеринки пропадом — и статистические книги — и политики… колонна лиц — теперь все вместе — поднимает флаг и, задирая головы, смотрит на дыру в нем — распевая «в день всех святых может ли Дао выйти поиграть?» — нет ответа и орут еще громче — теперь все в унисон — «В ДЕНЬ ВСЕХ СВЯТЫХ… МОЖЕТ ЛИ ДАО ВЫЙТИ ПОИГРАТЬ»
сдавайся — сдавайся — корабль потерян: иди
назад в сан бернардино — перестань пытаться
организовать команду — все сами за
себя — ты все или сам? когда
береговая охрана туда доберется, гордо
встань и покажи — не будь героем — все
герои — отличайся — не будь конформистом —
забудь про все эти матросские песни — просто
встань и скажи «сан бернардино» низким
невыразительным голосом… все поймут
твой благодетель
Дыма Похабень
ГЛОГ–БУЛЬ–ВУЛЬ — ГЛОГ–БУЛЬ–БУЛЬ СЛЫШЬ ОРУ Я ХИ ДИ ХО
он был всунут в развилку дуба — смотря вниз — распевая «вон кружится человек, упоминая имена» в натуре — я киваю ему привет — он кивает мне в ответ «вот он упомянул имя моей мамы — и мне здесь больно стало» я, держащий в одной руке стакан с песком и телячью голову в другой, я смотрю вверх и говорю «ты голоден?» и он грит «вон кружится человек, упоминая имена» и я говорю «ладно, договорились» и продолжаю идти — его голос звенит по всей долине — он похож на телефон — он очень беспокоен — «тебе там что–нибудь нужно? я иду в город» он трясет головой «вот упомянута сестра и я не буду прежним никогда» «прральна» говорю я — завязываю шнурок и иду дальше — потом оборачиваюсь и говорю «если тебе нужно помочь спуститься, ты приходи в город и просто скажи мне» он даже не слышит — «вот упомянул он дядю и вини