ки. Но если их никто и не нанял, они готовы грабить и убивать по собственной воле. Они безжалостны, как Охотники Аннуина.
Друдвас печально кивал.
– Да, так говорят. Но может случиться, что они минуют наше маленькое селение, – с надеждой сказал он, – хотя вряд ли. Коммот Исав, конечно, небогатая добыча, но у него мало защитников. Легкая добыча соблазняет.
Тарен оглядел толпящихся мужчин. По их лицам он понял, что смелости им не занимать, но словно бы въявь услышал грубый смех Дората, припомнил его коварство и жестокость.
– Если они все-таки нападут, – спросил он, – что вы будете делать?
– А как ты думаешь? – взорвался Друдвас. – Станем униженно просить, чтобы они нас пощадили? Или отдадим наш скот под их ножи, а наши дома их факелам? Коммот Исав всегда жил в мире. Мы землепашцы, а не воины. Но мы собираемся дать разбойникам отпор. Что нам еще остается?
– Я могу отправиться назад, в Коммот Мерин, – предложил Тарен, – и привести подмогу.
– Слишком далеко и слишком долго, – ответил Друдвас. – Кроме того, нельзя оставлять и Мерин без защитников. Неизвестно, куда повернут разбойники. Нет, будем защищаться сами. Нас семеро против двенадцати. Я считаю и моего сына… Ллассар! – подозвал Друдвас высокого мальчика, который был едва ли старше, чем Тарен, когда Колл впервые дал ему титул Помощника Сторожа Свиньи.
– Твой счет неверен, – перебил его Тарен. – Вас не семеро. Гурги и я с вами. Выходит, нас девять против двенадцати.
Друдвас нахмурился:
– Ты не обязан служить нам, Странник. Ваши мечи, конечно, не будут лишними. Но ты не в долгу у нас, и мы не просим о помощи.
– Тем не менее мы с вами, – решительно сказал Тарен, и Гурги согласно кивнул. – А теперь выслушайте меня. Девять человек могут выстоять против двенадцати и даже выиграть бой. Но в стычке с Доратом число значит меньше, чем умение. Даже в одиночку он стоит дюжины отчаянных разбойников. Дорат бьется коварно, добиваясь хитростью того, чего не может добыть силой. Мы должны ответить ему тем же.
Жители коммота слушали внимательно, а Тарен уже развивал свой план. Надо, говорил он, убедить разбойников, будто защитники Коммот Исав превосходят их числом, и ударить с той стороны, откуда Дорат не ждет никакого сопротивления.
– Если два человека затаятся в овчарне, а двое в хлеву, готовые выскочить и броситься на врага, – объяснял Тарен, – они смогут застать разбойников врасплох и задержать, а остальные нападут из засады с тыла. Ваши женщины должны скрыться в домах и там греметь, стучать и грохотать всем, что подвернется под руку, – граблями, мотыгами, кочергами. Будет похоже на звон мечей, и воины Дората решат, что окружены чуть ли не целым войском.
Друдвас долго думал, потом оглядел товарищей.
– Твой план кажется мне разумным, Странник, – согласился он. – Но я боюсь, что те, кто скроется в загонах для скота, примут на себя главный удар. Если что-нибудь пойдет не так, у них будет мало надежды на спасение.
– В овчарне буду я, – твердо сказал Тарен.
– А вторым буду я! – выступил вперед Ллассар.
Друдвас нахмурился:
– Я не стал бы щадить тебя только потому, что ты мой сын. Ты хороший мальчик и добр к животным. Но я думаю о твоих годах…
– Стадо – моя обязанность, – вспыхнул Ллассар. – И потому мое место рядом со Странником!
Мужчины посовещались и согласились, что Ллассар останется на страже вместе с Тареном, а Друдвас будет охранять коров вместе с Гурги, который, хоть и был здорово напуган, желал держаться поближе к Тарену. К тому времени, когда все было обдумано и мужчины коммота спрятались среди деревьев за овчарней и хлевом, настала ночь. Полная луна проглянула сквозь прозрачную пелену облаков. Холодный свет резко очертил контуры теней, силуэты стволов и веток. Тарен и Ллассар залегли в овчарне среди беспокойно блеющих овец.
Некоторое время они молчали. В ярком свете луны лицо Ллассара показалось Тарену совсем мальчишеским. Он видел, что юноша боится и всеми силами старается не выдать страха. Тарен и сам тревожился, но все же ободряюще улыбнулся Ллассару. Друдвас был прав. Мальчик слишком молод и неопытен. И все же Тарен любовался им, зная, что и сам в его годы не остался бы в стороне.
– Твой план хорош, Странник, – шепотом повторил Ллассар слова отца. Тарен понимал, что мальчику нужно о чем-то говорить, лишь бы заглушить тревогу и успокоиться. – Лучше, чем мы смогли бы придумать сами. Не должен он провалиться.
– Любой, самый удачный план может расстроиться, – почти резко ответил Тарен.
Он умолк. Страх зашевелился в его душе, словно листва на холодном ветру. Под овчинной курткой тело покрылось потом. Он пришел сюда неведомым странником, и все же жители коммота вручили ему свою судьбу, приняли его план, возможно не лучший. Если задуманное не удастся, виноват будет он один. Тарен сжал рукоять меча и стал вглядываться во тьму. Никакого движения. Даже тени, казалось, застыли.
– Ты назвался Странником, – тихо продолжал Ллассар, немного смущаясь. – Люди обычно странствуют в поисках чего-то. Что ищешь ты?
Тарен печально усмехнулся в темноте:
– Я хотел стать кузнецом. Потом ткачом. И гончаром. Но это в прошлом. Возможно, мой удел скитаться по свету без всякой цели.
– Но если ты ничего не ищешь, – засмеялся Ллассар, – то и ничего не найдешь. Нам тут живется нелегко. Работа нас не страшит, но не хватает знаний. Сыновья Дон долгое время сдерживали напор владыки Аннуина, и мы жили спокойно под их защитой. И все же Араун – властитель Земли Смерти – похитил у нас секреты мастерства. Чтобы заполучить их назад, как говорит мой отец, нужны мечи поострее, а щиты покрепче, чем у воинов самого принца Гвидиона. И все же Исав – мой дом, и я счастлив жить здесь. – Ллассар улыбнулся. – Я не завидую тебе, Странник.
Тарен некоторое время молчал. Потом тихо проговорил:
– Зато я завидую тебе.
Больше они не разговаривали, настороженно вслушиваясь в каждый звук. Ночь таяла. Луна спряталась за толстым слоем облаков и превратилась в белый туманный диск. Близился рассвет. Ллассар вздохнул с облегчением.
– Они не придут, – сказал он. – Наверное, прошли стороной.
И тут темнота, заполнявшая проем ворот, как будто рассыпалась на множество темных фигур.
Тарен вскочил, пронзительно дунул в боевой рог и кинулся на первого ввалившегося в овчарню воина. Тот вскрикнул от неожиданности и попятился. Ллассар выскочил из-за спины Тарена и, потрясая копьем, устремился к теснившимся в проеме ворот теням. Тарен бился, ничего не видя, сражаясь не только с врагом, но и с собственным страхом, что план провалился, разбойники подкрались слишком быстро, слишком бесшумно. Несколько мгновений прошли в почти безмолвной беспорядочной борьбе. И тут за перепуганным блеянием овец раздался крик выскочивших из-за деревьев селян, а из домов долетел лязг железа о железо.
Разбойники в овчарне дрогнули. Противник Ллассара упал. Тарен мельком видел, как мальчик проскользнул мимо него и опять орудует своим длинным копьем. В воротах шел бой между разбойниками и селянами. Но один воин, ведомый жаждой крови, взревел, как дикий зверь, и вбежал в загон с занесенным ножом в руке. Тарен ринулся к нему. Воин замахнулся ножом. Это был Глофф!
Глофф тоже узнал Тарена. Первое изумление разбойника сменилось злорадной усмешкой. Он перекинул нож из руки в руку и прыгнул вперед. Тарен успел отразить удар ножа поднятым мечом, но в то же мгновение Глофф свободной рукой ткнул Тарена в глаза. Острие ножа нацелилось в незащищенную грудь Тарена. Быстрая тень метнулась между ними. Это был Ллассар. Тарен крикнул, предупреждая мальчика об опасности. Тот кинулся на Глоффа, пытаясь древком копья отразить удар. Разбойник повернулся, взмахнул ножом, и Ллассар упал. С криком ярости Тарен занес меч. Внезапно рядом с ним оказался Друдвас. Глухой удар его клинка слился с протяжным воем разбойника.
Под бешеным натиском селян воины Дората отступили. В суматохе кричащих и бегущих людей Тарена вынесло из овчарни. Оглянувшись, он не увидел ни Друдваса, ни Ллассара и в гневе рванулся вперед. Повсюду мелькали зажженные факелы. Женщины и девушки, присоединившись к мужьям и отцам, молотили разбойников граблями, мотыгами и вилами. Тарен принялся звать Гурги, но его голос тонул в общем шуме и лязге.
Протяжное мычание донеслось из хлева, и оттуда вылетел разъяренный черный бык. На спине у быка сидел Гурги. Он вцепился в холку ревущего животного и бил его пятками по мощным бокам, направляя против остатков отряда Дората.
– Они бегут! – вскричал кто-то из селян.
Тарен пробивался вперед. Те разбойники, что неосмотрительно оставили лошадей у кромки леса, теперь пытались пробиться к ним, затиснутые между мужчинами Коммот Исав и беспощадными рогами разъяренного быка. Тарен увидел Дората верхом на гнедой лошади и устремился к нему. Но Дорат пришпорил коня и галопом ускакал в лес.
Тарен поспешил к конюшням, на ходу высвистывая Мелинласа. Один из селян схватил его за руку и радостно завопил:
– Мы победили, Странник!
Только теперь Тарен понял, что звуки битвы стихли. Дорат исчез. Тарен побежал к овчарне, где жена Друдваса стояла на коленях, обнимая сына.
– Ллассар! – в отчаянии закричал Тарен, падая на траву рядом с пастушком.
Мальчик открыл глаза и слабо улыбнулся.
– Его рана неглубока, – сказал Друдвас. – Он будет жить и заботиться о стаде.
– Да, – прошептал Ллассар. – Благодарю тебя, ты спас моих овечек.
Тарен положил руку ему на плечо.
– А тебе, – сказал он, – я обязан жизнью.
– Половина шайки уже никогда не будет грабить, – сказал Друдвас, – ни в Коммот Исав, ни в других селениях. Остальные разбежались и надолго запомнят эту ночь. Ты очень помог нам, Странник, ты и твой друг. Вы пришли к нам чужаками. Теперь вы не чужаки, а друзья.
Глава двадцать перваяЗеркало
Как ни просили жители Коммот Исав погостить у них, Тарен распрощался и направился обратно в Коммот Мерин. На душе у него было тяжко. Даже победа над отрядом Дората не радовала и не могла рассеять беспокойных мыслей. На все его вопросы так и не сыскалось ответов. Настроение Тарена было хуже, чем накануне. По приезде он скупо поведал Аннло о событиях в Коммот Исав. Зато Гурги, лопаясь от гордости, выложил все и подробно.