– Да, ваша честь, – подхватил один из стоящих рядом воинов, – они честно служат вам и все до одного герои. Ведь им пришлось сражаться против шести великанов!
– Великанов? – опешил Тарен, едва веря своим ушам.
– Да, да, именно великанов! – воскликнул Горион. – И это останется на века в памяти потомков, как смелые воины Гориона Доблестного не дрогнули перед врагами, вдвое превосходящими их числом! Свирепое чудище рвало их острыми когтями и страшными клыками. Другой противник вращал вырванный из земли дуб, словно сухую веточку! Однако всадники Гориона Доблестного вернулись с победой и добычей!
– Лошадь тоже колдовская, – вставил другой воин. – Она дралась так же люто, как и ее хозяин-великан. Это же зверюга, убийца. Лютый волк!
– Но Горион Доблестный приручит ее, – поддакнул третий воин, заглядывая в глаза властителю, – не так ли? Ты ведь объездишь эту непокорную скотину, Горион?
– Я? – переспросил Горион с недовольной гримасой. – О, конечно! – прорычал он и вдруг пронзительно завопил: – Ты оскорбляешь мою честь, если сомневаешься в этом!
Окруженный грубыми воинами Гориона, Тарен уже отчаялся словами убедить чванливого лорда. Он подумал было выхватить меч и силой прорваться сквозь плотное кольцо, но, еще раз взглянув на суровые лица вокруг, понял, что ничего не выйдет.
– Милорд, – твердо промолвил Тарен, – я говорю правду. Там не было великанов, а только мой спутник, я да крестьянин, который пришел нам на помощь.
– Не было великанов? – взревел Горион. – Еще большее оскорбление! – Он затопал ногами с такой яростью, будто сама земля его смертельно обидела. – Ты называешь моих людей лжецами? Ну-ка, покажи хоть одного! Ткни пальцем в того, кого обвиняешь! Посмей!
– Милорд, – вновь начал Тарен, низко кланяясь. Ему уже стало ясно, что гордость не позволит Гориону поверить, будто его воины – обычные конокрады, сражавшиеся не с великанами, а с Помощником Сторожа Свиньи да с простым крестьянином. – Я не называл ни одного из твоих воинов лжецом. Они говорили правду. Ту правду, которая им померещилась.
– Ну, это уж такая дерзость! – задохнулся Горион. – Померещилась! Правда не мерещится, она есть или ее нет! И в твоих словах нет ни крупинки правды! Там были великаны, чудища и вырванные с корнем дубы! Мои люди получат награду за свою храбрость, а тебя я велю поколотить за бесстыдную ложь!
– Выслушайте меня, милорд, – ответил Тарен, тщательно подбирая слова. Он уже понял, что Гориону во всем чудятся оскорбления. – Солнце стояло низко, наши тени вытянулись, из-за чего воинам показалось, будто нас вдвое больше.
И пока Горион вновь не разразился криками, Тарен поспешил продолжить:
– Что до великанов, то на закате любой становится великаном.
– А вырванный с корнем дуб? – возразил Горион.
– У крестьянина был дубовый посох, – поспешил объяснить Тарен, – а рука у него крепкая и разил он быстро, в чем двое ваших воинов смогли убедиться. Немудрено, что обоим показалось, будто им на голову свалилось дерево.
Несколько мгновений Горион безмолвствовал, только цыкал зубом и поглаживал встрепанную бороду.
– А как же чудище? Свирепое существо, которое мои воины видели собственными глазами?
– Чудище стоит перед тобой, – сказал Тарен, указывая на Гурги. – Он давний мой друг. Могу засвидетельствовать, что он добрый и кроткий, но неукротим, когда на него нападут.
– Да, да! Гурги таков! – залопотал Гурги. – Смелый, умный и люто дерется за своего хозяина!
При этом он оскалил зубы, замахал лохматыми руками и так устрашающе завыл, что Горион и его воины отпрянули назад.
Властитель, нахмурясь, переступил с ноги на ногу.
– Тени? – вдруг проревел он. – Ты хотел бросить тень на тех, кто мне служит? Еще одно оскорбление…
– Если твои воины верили в то, что говорят, и сражались соответственно, то их храбрость ничуть не меньше. И даже, – вполголоса добавил Тарен, – их храбрость так же велика, как их правдивость.
– Это все слова. Покажи нам дела, – перебил конюший. – Нет на свете такого коня, с которым я бы не справился, кроме этого. Посмеешь на него сесть, смерд?
Тарен быстро вскочил в седло. Мелинлас заржал, взрыл землю копытом и замер. Лорд Горион онемел от изумления. Конюший вытаращил глаза. Удивленные возгласы послышались из толпы воинов, но тут один из них выкрикнул с грубым смехом:
– Эй, Горион! Неотесанный бродяга сидит на лошади, которую не смог укротить сам лорд! Он отнимает у тебя не только лошадь, но и честь!
Горион, поначалу вроде бы вздохнувший от облегчения, что избавился от бешеной лошади, снова начал багроветь от ярости.
– Это не так! – поспешно вскричал Тарен. Он повернулся к толпе воинов. – Разве вы позволите своему властелину ехать верхом на кляче простого скотника? Неужто подобает такое великому владыке? – И вдруг ему в голову пришла смелая мысль. Он повернулся к Гориону и произнес: – И все же, милорд, если вы примете мою лошадь в дар…
– Что? – затрясся Горион. – Новое оскорбление! Мне, лорду, принять подарок от скотника? Да как ты осмелился? Я не унижу себя настолько, чтобы сесть на эту паршивую лошаденку! – Он взмахнул рукой. – Убирайся! С глаз моих долой! Все убирайтесь! И твоя кляча, и твое лохматое чудище, и его пони тоже!
Горион напыжился, отвернулся и важным шагом двинулся прочь. Пони Гурги вывели из конюшни, и под недобрыми взглядами воинов Гориона оба путника беспрепятственно выехали за ворота.
Тарен старался ехать медленно, с высоко поднятой головой, всем своим видом показывая, что он не старается улепетнуть поскорее. Но стоило им оказаться на воле, подальше от неприветливой крепости, как путники пришпорили коней и помчались галопом.
– О мудрость, вызволяющая коней у грозных владык! – вскричал Гурги, когда они отъехали достаточно далеко. – Даже Гурги так бы не сумел! Он хочет быть мудрым, как добрый хозяин, но его бедная, слабая голова не вмещает умностей и разумностей.
– Моя мудрость? – рассмеялся Тарен. – Ее едва хватило на то, чтобы исправить глупость, из-за которой я чуть не лишился Мелинласа.
Тарен с тревогой оглядел лежащую перед ними равнину. Наступала ночь, а он надеялся до темноты отыскать ночлег, ибо встреча с воинами Гориона отбила у него охоту узнавать, кто еще рыщет в здешних холмах. Однако вокруг не было никакого признака человеческого жилья, так что Тарен продолжал ехать в багровых сумерках.
Впереди замерцали огоньки. Тарен направил Мелинласа к ним, и вскоре путники оказались перед крепостью, которая очень напоминала твердыню лорда Гориона. Но здесь все было освещено пылающими факелами. Они торчали повсюду – по углам частокола, по бокам от ворот и даже на крыше главной усадьбы, будто там внутри бушевало буйное веселье и разгулялось великое празднество.
– Стоит ли здесь останавливаться? – засомневался Тарен. – Если владетель кантрефа окажет нам такое же гостеприимство, как лорд Горион, то уж лучше переночевать в гнезде гвитанта.
Однако усталость, приветливый свет факелов и надежда найти уютную постель сделали свое дело. Тарен направил Мелинласа к воротам.
Юноша поднял голову и прокричал часовому на дозорной башне, что они мирные путники, едущие в Каер Кадарн, и друзья короля Смойта. Несколько мгновений он в напряжении ждал ответа. Но вот ворота со скрипом распахнулись, и стражники пригласили путников войти. Позвали главного управителя, и тот провел Тарена в главную усадьбу.
– Просите лорда Гаста о гостеприимстве, – важно сказал сопровождающий, – и он примет вас, как вы того достойны.
Следуя за управителем, Тарен ободрился при мысли о сытной еде и теплой постели. Громкие голоса, смех, разудалые звуки арфы неслись им навстречу из окон усадьбы. Войдя, Тарен увидел тянущиеся вдоль стен столы, за которыми сидело множество людей. В дальнем конце низкого и длинного зала восседал окруженный дамами богато одетый военачальник. В одной руке он зажал громадный рог для вина, а в другой держал кусище жареного мяса.
Тарен и Гурги низко поклонились, но, прежде чем они успели сделать хоть один шаг, арфист, стоявший в центре зала, повернулся, радостно вскрикнул и кинулся к ним. Тарен, чью руку трясли так, будто хотели оторвать, с изумлением глядел на длинный острый нос, желтые лохмы и веселые глаза своего старого друга Ффлеуддура Ффлама.
– Счастлив видеть вас обоих! – кричал бард, увлекая их к столу. – С того самого мига, как мы расстались, я просто мечтал увидеться снова. Вот уж не думал встретить вас так далеко от Каер Даллбен! Когда мы приплыли с Моны, – торопливо пояснил Ффлеуддур, – я твердо решил покончить с бесконечными странствиями и осесть в моем королевстве. Потом я сказал себе: Ффлеуддур, старина, весна бывает только раз в году. И вот она пришла. И вот я снова в пути. И вот я здесь! А что случилось с вами? Впрочем, сначала ешьте и пейте, а уж потом расскажете все по порядку.
Ффлеуддур подвел спутников к лорду Гасту, и Тарен увидел сурового воина с тяжелым лицом и с бородой цвета увядшего льна. Роскошный воротник обрамлял могучую шею, пальцы, способные, наверное, с легкостью раздавить грецкий орех, были унизаны кольцами. Обручи кованого серебра плотно охватывали мощные руки. Одеяние владыки кантрефа сверкало богатым золотым шитьем, однако было заляпано жирными пятнами – следами не только пира нынешнего, но и многих давних пирушек.
Бард взмахнул арфой, указывая на путников. Он торжественно назвал их имена и провозгласил:
– Досточтимый лорд Гаст, эти двое разыскали Черный Котел Арауна и славно дрались на стороне Гвидиона, принца Дома Дон. Прими их по достоинству, отметь их смелость, выкажи свою благосклонность!
– Быть по сему! – громогласно приветствовал гостей лорд Гаст. – Ни один путник еще не был обделен гостеприимством Гаста Великодушного!
Он расчистил место рядом с собой, сдвинув пустые чаши и миски, и хлопнул в ладоши. Тотчас явился дворецкий, и Гаст приказал ему немедленно принести множество разной еды и напитков. Тарен опасался, что и с половиной всего не справится, зато голодный, как всегда, Гурги зачмокал губами в радостном предвкушении.