Таргитай шагнул к столу у стены, где оказалась пара свободных мест. Внезапно по голове больно ударило. Рука взлетела потрогать ушиб, но пальцы наткнулись на низкий потолок. Его голова практически упирается. Теперь Тарх увидел, что и массивная люстра на самом деле висит на уровне глаз.
– Голову осторожнее, – запоздало предостерёг Степан, опускаясь за стол вслед за невром.
Двое сидевших там коротышек при виде Степана и Таргитая подхватили тарелки и с брезгливыми лицами пересели за соседний стол.
Дудошник проводил их удивлённым взглядом.
– Чего это они?
Пальцы потёрли ушибленную о потолок голову.
Степан усмехнулся, но взгляд по-прежнему настороженный.
– Ещё не понял, куда мы попали?
Из полумрака вынырнул приземистый человек в испачканном жирными пятнами фартуке. Широкая борода лежит веником на груди, волосы на голове торчат во все стороны, как у одуванчика. Взгляд цепкий, неприветливый.
– Башкой-то не сильно треснулся? – поинтересовался с насмешкой. – Это таверна для гномов, люди к нам редко заходят. И чего вас сюда занесло? В двух верстах есть обычная, людская таверна.
Невр изумлённо огляделся. Только теперь, как следует всмотревшись, заметил, что вокруг в самом деле одни только гномы. Крепкие, коренастые. У многих на поясах закреплены молоты с короткими рукоятями. При попадании в голову такой молот разносит череп так, что мозги во все стороны, а бронзовый шлем сминается, как бумага. У кого-то молотов нет, но Таргитай заметил прислонённые рядом у стен секиры.
– Ещё две версты мы бы не пережили, – сказал певец мученически. – Я и так не помню, когда в последний раз ел.
Рыжий гном с сомнением оглядел его широкие плечи и могучие, налитые силой руки. Скептически поцокал языком. Прогудел:
– Что заказывать будете?
Он терпеливо и снисходительно ждёт, словно давая возможность чужакам понять, куда их занесло и не проще ли поскорее унести ноги.
Тарх с готовностью потёр ладони.
– Неси еды, да побольше. Мясо какое-нибудь да чем запивать. Если же нет гарнира, не беда – лучший гарнир жареному поросёнку – ещё один поросёнок. Мы странники, нам надо есть в запас и побольше. Сегодня поел вволю, а потом пару дней живёшь впроголодь.
– Зачем же впроголодь. Можно поесть травы, – подсказал гном вежливо, – как кони.
Таргитай помотал головой.
– Лучше поесть один раз хорошо, а потом опять… поесть хорошо!
– Ты великий жрун, – сообщил Степан утомлённо. – Даже если вечером ешь в запас, на утро всё равно лопаешь так, словно всю ночь камни таскал.
– Боги меня таким сделали, – парировал дудошник. – Я не виноват.
Степан кивнул:
– Видимо, создавали тебя в самом конце, когда голова не работала от усталости.
Гном ушёл, ловко маневрируя между столами. Мимоходом прихватил пару пустых кружек, чтоб унёсти на кухню.
– Не нравится мне здесь, – буркнул Степан. – Слишком много гномья. И ни одной живой души. Человеческой, я имею в виду.
Сидящий за соседним столом гном с обветренным лицом посмотрел на него враждебно. Отпив из кружки, он сыто рыгнул, так что на стене мощно колыхнулось пламя факела.
Таргитай приветливо ему улыбнулся и вновь посмотрел на Степана.
– Какая разница, – сказал он, – люди вокруг или гномы. Они дышат, как и мы, едят и пьют. А что низкорослые, так это потому, что в подземельях у них низкие потолки. Это не от хорошей жизни. Убогих надо жалеть.
Гном с большим круглым носом и торчащими из-под шлема ушами посмотрел волком, но мирный и дружелюбный дударь улыбнулся и машинально поправил торчащий за левым плечом Меч. Гном было насупился, агрессивно сжал челюсти, но глаза при виде Меча Гардея изумлённо округлились.
– Надо уходить, – проговорил Степан в ухо Таргитаю. – Тут небезопасно. Я-то гномов не боюсь, но их тут, наверное, полсотни! Гуртом, говорил мой покойный батя, и бога можно бить.
– Мы уже заказали еду, – возразил невр лениво, откинувшись к стене. – Не пропадать же. Сейчас уже принесут.
Степан продолжал нервно глазеть по сторонам. Корчма из-за обилия рудокопов напоминает гудящий улей. Между столами снуют прислужники, тащат заставленные мисками подносы.
Худощавый гном с бандурой в руках вышел к камину. Потрогав струны, принялся подкручивать натягивающие их колышки.
Голоса вокруг смолкли. В наступившей тишине он ударил по струнам и затянул песню. Мощно запел о великом народе гномов, об их силе, богатстве и просторных каменных чертогах.
Там они бок о бок живут с древними богами, которых в древности заточили в подземную тюрьму, а гномы стараются их не гневить и даже приносят жертвы. Просят даровать мир и богатство в подземном царстве, и чтобы послали больше золотых и серебряных жил. А также груды самоцветов, каких никогда не будет в подлунном мире далёких от этой красоты людей, если только не явятся на поклон к гномам.
Гномий менестрель, продолжая бить по струнам, завел другую песнь. Хриплый голос принялся возвещать, как бог всех богов Род как-то раз призвал гномов в священную Долину, где в древности случилась великая Битва. Волхвы сражались друг с другом, выплёскивая накопленную столетиями мощь. Сотрясались холмы, раскалывалась земля, изрыгая скрытый глубоко в недрах огонь.
Гномы внимают барду, как зачарованные, смотрят неотрывно, иногда, прямо не глядя, отхлёбывают из массивных кружек.
Таргитай и сам почувствовал, что песня его захватила, хотя и различает в ней фальшивые ноты. А где-то гномий бард вообще подвывает, но увлечённые песней слушатели не замечают, продолжают охать и сжимать кулаки.
Бард запел о том, что великий Род собрал в Долине представителей всех народов, какие только есть на земле, под землёй и высоко в небе. Собрал он всех, но вот передать Перо Власти задумал лишь гномам. Доблестным и трудолюбивым, неутомимым.
Однако, когда верховный бог уже собирался объявить всем присутствующим, в том числе упырям и лешим, своё решение, откуда ни возьмись появились трое диких людей. Род никого из человеков вообще не звал в Долину, судьба этих никчемных существ давно была решена.
Но эти трое вели себя грубо и дерзко. Не дожидаясь, пока Род огласит выбор, самый звероподобный из троих, подбежав, выхватил Перо у Рода из клюва.
Внезапно песня прервалась, музыка стихла. Таргитай увидел, как на стол в самом центре корчмы взобрался седобородый гном, едва не упёршись головой в низкий потолок.
Его некогда тёмные волосы щедро окрасила седина, морщинистое лицо словно вырезано из старого пожелтевшего дерева. Смотрит надменно и сурово.
Сделав долгий глоток из кружки, он вскинул руку, призывая сородичей к тишине.
– Мангор спел хорошо! – вскричал он. – Как подобает настоящему менестрелю! Он всё чётко запомнил из моего рассказа!
Гном обвёл взором погружённую в полумрак корчму.
– Я лично… Да, я… это… лично был в Долине, когда это случилось! Род призвал нашего волхва, а тот отобрал с собой дружину, взяв и меня.
Таргитай невольно прилип задом к скамье, на которой сидел.
Гномы вокруг принялись разочарованно гундеть. До невра донеслись разочарованные возгласы:
– Старая байка!
– Опять ты, Карион, за своё. Сколько уже можно рассказывать!
Раскрасневшийся старый гном, не слезая со стола, одним глотком осушил кружку и яростно запустил в стену. Грохот и брызнувшие во все стороны осколки заставили протестующих замолчать.
Брызги пива попали в Степана с Таргитаем. Бородач недовольно вытер лицо, а невр вовсе не обратил внимания. Он погружён в думы, взгляд отстранённый, на губах блуждает улыбка, будто увидел красивую девку.
Дударь тряхнул головой, возвращаясь в реальность, лишь когда возвышающийся на столе гном вскинул руки, требуя внимания.
– Это величайшая почесть, что когда-либо была оказана нашему народу, так что послушайте ещё раз!
Воздев указательный палец, он продолжил:
– Мы, великий и древнейший народ гномов, зародились и процветали задолго до появления людей. Но мы ещё никогда… слышите, никогда!.. не видывали такого позора и оскорбления!
При этих словах все повернулись к Кариону. В корчме воцарилась тишина. Слышно лишь, как потрескивают сгорающие в широком камине брёвна да спорят на кухне за дверью разносчики с поварами.
– В тот архиважный день, – продолжал старый воин, – когда должно было, наконец, исполниться древнее пророчество о воцарении гномов над всем миром, какие-то трое выскочек из презренного людского племени самовольно явились и вместо того, чтобы скромно стоять в стороне, нагло выхватили у Рода Перо Власти!
От ярости у него побагровели щёки, налились кровью глаза. Карион принялся ими дико вращать, оглядывая зал. Гномы уже, будто забыв о существовании старика, вернулись к своим разговорам, послышалось чавканье и шумное сёрбанье из кружек.
Суровый взгляд продолжал обшаривать сидящих за столами, глядя словно с немым укором. Внезапно в глаза бросились двое сидевших недалеко от входа людей, и старый гном вздрогнул.
Карион даже забыл, что всё ещё громоздится на столе, среди мисок с едой и наполненных пивом кружек. Неясное чувство тревоги засело в груди, как заноза, не давая отвести взгляд от этого золотоволосого парня.
Он тряхнул головой, отгоняя хмель. Странное чувство усилилось. Старый гном закрыл и открыл глаза. Он определённо уже видел раньше эти волосы цвета золотых жил, эти глаза, похожие на яркое небо в знойный день. Знакомо и это лицо, а также рукоять Меча за плечами, от которой за версту веет недоброй мощью.
Глаза Кариона широко распахнулись от узнавания. В голову ударила ярость. Сердце принялось бешено колотиться, тяжело ухая в висках.
Старый гном спрыгнул на пол, случайно спихнув со стола пару мисок с объедками. Щупая молот на поясе, он твёрдой походкой направился к столу. Там двое чужаков уже принялись за покрытого нежной корочкой поросёнка. Разрывая ещё горячее, исходящее паром мясо, отправляют в рот и тут же остервенело жуют, словно с голодного края, хотя оба с виду, как откормленные быки.