– Или отвоюют земли у недостойных! – хохотнул другой военачальник.
– Это мои военные советники, Таргитай, – сказал Алкедон, указывая на седовласых. – Воронг и Комар. А эти трое – воеводы, которые не раз уже показали себя и сокрушали самых сильных врагов Дунара! Вместе с Медгарвом, разумеется. Они ежедневно отстаивают нашу независимость на границах с Артанией и с куявами. Им я доверяю, как себе. Но решение всегда, понятно, за мной.
Губы царя расплылись в улыбке. Он повернулся к Медгарву, сделал повелительный жест.
– На тебе в этот раз будет город. Вели готовить гарнизон. Осады не ожидается, но осторожность – превыше всего!
Воевода поклонился и вышел, распахнув дверь толчком руки. Стражники тут же закрыли створки, Таргитай успел увидеть лишь его мелькнувшую спину.
Открытым и дружелюбным взглядом невр оглядел обращённые к нему лица. В них прочёл равнодушие и плохо скрываемые насмешки. В груди пробудился жар, захотелось спасти мир и от этих рож, будто они на самом деле и есть худшее зло для всех простых людей.
– Я готов помочь, чем только могу! – сказал он торопливо. – Сделаю всё, светлый царь!
– Этот бык ради добра и справедливости затопчет любого, – произнёс один из стариков негромко, на лице мелькнула усмешка.
Царь Алкедон подошёл к дударю, заглянул в его чистые синие глаза.
– Таргитай, сейчас по всему Дунару воины отправляются на священную войну! Я даже с мятежным Таврогором договорился о союзе! Все мужчины, что способны держать оружие, отправятся воевать! Но нам нужно защитить их жён и детей. Но ты… Для тебя есть задание поважнее!
Стоящий рядом Воронг кивнул, почесал бороду. Военачальники и два седовласых советника вновь склонились над картой, тыча пальцами и что-то друг другу показывая.
– На севере в горах, – продолжал Алкедон, – объявился чудовищный волк. Нападает на близлежащие селения, убивает людей. Он безжалостный и кровожадный! Его шкуру не могут пробить наконечники стрел и копий!
Таргитай медленно кивнул, но пухлые губы тут же разошлись в широкой улыбке. Не иначе как Мрак! Но улыбка тут же померкла – если убивает людей, с ним стряслось что-то ужасное! Ему, наверняка, нужна помощь…
– Раньше его видели изредка, – продолжил царь, а сам иногда поглядывает на окно, там небо купается в солнечном свете, мелькают чёрные точки стрижей. – Он задирал отбившуюся от стада корову или овцу. Но теперь, когда воины собираются в великий поход, он стал нападать чаще и совсем не даёт житья местным крестьянам, что живут возле гор.
Таргитай от изумления раскрыл рот, опасаясь самого страшного – Мрак навсегда превратился в волка! Если так, то память о людях и связь с ними постепенно теряется. С каждым мгновением звериная натура берёт верх.
Он только теперь понял, что царь всё это время продолжал говорить и уже даже начал раздосадовано жестикулировать, подозревая, что золотоволосый варвар не слышит.
– Это чудовище подрывает моральный дух всех дунарцев! – выпалил Алкедон, наконец, заметив, что в глаза Таргитая вернулось внимание. – Да и как наши воины смогут спокойно воевать, зная, что их жёны и дети дома без защиты перед этой нечистью! Такие волки водились в глубокой древности, поговаривают, что их всех истребили! Похоже, один сумел выжить. Сегодня он нападает на одну деревню, а завтра ударит и по другим! На деревнях всё царство держится, Таргитай, да и паника нам ни к чему, сам понимаешь.
Правитель тяжело выдохнул и вытер с одутловатого лица ручейки пота, словно эта речь далась с огромным трудом. Капельки поблёскивают на усах и коротенькой бороде.
– Ты одолел Протея! Справиться со зверем тебе не составит труда!
Невр быстро кивнул, вновь оглядев собравшихся в зале советников и полководцев. Теперь они повернулись к нему, смотрят, будто на диковинку. В их глазах он заметил радость и облегчение.
– Я отправлюсь немедленно! – выпалил Таргитай. – Будь здрав, светлый царь!
Повернувшись, он пошёл прочь. Ладони распахнули отделанные золотом двери, ноги уже несут по коридору, а в голове единственная мысль – скорей бы увидеть Мрака! Если я теперь и вправду бог, то смогу его спасти!
Когда двери за ним закрылись, Алкедон вернулся к столу с картой.
– Выдвигайте основные войска через неделю, – проворчал он. – Успеем соединиться с отрядами из Артании. Пока в Куявии смута, надо урвать как можно больше пограничных земель! Додон правил всегда умело, но эта его племянница…
– Светлана! – подсказал Комар услужливо.
– Да, Светлана, – продолжил царь. – Эх, баба на троне – смех, да и только.
– Поговаривают, что при царевне тоже сейчас огромный чёрный волк, – вставил Воронг задумчиво. – Уж не заслала ли она зверя, чтобы вредил нам тут, изнутри?
Алкедон отмахнулся.
– Вот как раз и узнаем.
– Может, разумнее взять варвара в Куявию? – спросил Комар. – Нашим была бы подмога…
– Этот дикарь ещё заявит, что мы напали на беззащитное царство, – проворчал Алкедон. – Чего доброго, ещё примкнёт к проклятым куявам.
– А вдруг этот дикарь не сумеет убить волка? – предположил самый молодой из военачальников. У него потемневшее от загара лицо, в глазах плещется отвага и любовь к доброй сече, когда лихо врубаешься в гущу врагов в чистом поле. – Жаль терять такого воина.
– Пусть, – сказал царь твёрдо. – Идейные и свободолюбивые, вроде этого варвара, слишком опасны. Их либо держать на коротком поводке, либо слать на верную смерть. А поводок Таргитай рано или поздно порвёт.
Глава 2
Ведущая от самых ворот широкая дорога почти пуста, лишь изредка попадаются телеги с возвращающимися в сёла крестьянами, неспешно ползут по утоптанной множеством копыт и ног земле.
Аргона осталась позади, массивные каменные стены быстро теряются в наступающих сумерках.
Таргитай со Степаном несутся настолько быстро, что комья земли, летящие из-под копыт коней, кажутся преследующей их стаей ворон.
Впереди вырастает, ширится стена леса, угольно-чёрная на фоне темнеющего неба. Дорога огибает её слева, словно не желая нырять в царство лесной нежити. Лешие собьют путников с дороги, заведут в самую чащу, а если несчастные попадут в болото, то там их будут ждать кикиморы и скользкие, мерзостные упыри.
В вышине зажглись звёзды, из-за облака выплыла луна. Из леса дохнуло прохладой и сыростью. Степану показалось, что среди деревьев мелькнули похожие на глаза огоньки. Он уже собрался повернуть по дороге и объехать лес стороной от греха подальше, как вдруг Таргитай остановил коня и спрыгнул на землю.
– Ты куда собрался? – удивился Степан, натягивая поводья. Конь под ним взвился на дыбы, замолотил копытами, оглашая воздух ржанием. – Проскачем хотя бы половину ночи, скорее доберёмся до этих гор! Лес лучше обойти стороной!
– Мы не спать идём! – объяснил невр, беря коня под уздцы. – Здесь живет один человек. Он поможет. Вернее, она…
Степан гулко захохотал. Широкая грудь в кожаном панцире затряслась.
– Опять баба? Хе-хе, ну ты даёшь! Неужто кикимору соблазнил? И когда только всё успеваешь!
Он спрыгнул с коня, подошвы сапог мягко коснулись земли. Вокруг негромко стрекочут цикады. Из леса тянет листвой, идёт горький запах диких трав.
Степан покачал головой.
– Ты напрасно стесняешься, Тарх. Не такой уж ты и страшный! Лучше попробуй найти девку в городе. Не сейчас, понятно, когда воротимся.
У Таргитая запылали уши. Он шлёпнул коня по крупу, и тот унёсся назад в сторону Аргоны. Степан последовал его примеру, хотя на лице глубокое непонимание, за каким лешим они вообще брали коней и старательно вешали на них походную утварь.
Невр вошёл под тёмную сень леса. Со всех сторон его тут же обступили деревья. Здесь чернота гуще, чем снаружи, там во все стороны тянется бескрайняя степь. А тут звёзды скрыты густыми ветвями – они сплетаются над головой, точно огромная рыбацкая сеть. В редких просветах показывается робкий диск луны и тут же прячется снова.
Они двинулись вглубь. Степан ступает легко, словно всю жизнь провёл в лесу. Посмеивается, глядя на неудалого спутника.
Таргитаю под ноги, как нарочно, бросаются пни, поваленные ветром деревья. Ветки пытаются выцарапать глаза, тычутся в волчовку, однако порвать прочную волчью шкуру не в силах.
Пару раз замечтавшийся невр попадал ногами в барсучьи норы. Затем под сапогами земля начала пружинить. Прежде чем Таргитай успел сообразить, что к чему, слой мха прорвался, за голенища хлынула вонючая жижа. Он резко ухнул в болото по самые подмышки, со всех сторон охваченный затхлой, гадостно пахнущей водой.
Степан выругался, схватил длинную ветку и бросил товарищу. Дудошник кое-как ухватился, пополз. Мох и тина налипают на лицо, норовят забить рот, попасть в широко распахнутые глаза. Вылез на сухое весь мокрый и перепачканный, облепленный тиной, как водяной.
Упал на спину, дышит тяжело, хватает ртом воздух, как рыба, которую выбросило на берег.
– Думал, конец… – прошептал он жалостливо. – И почему всё самое гадостное всегда мне?
Таргитай разглядел над собой чернявое лицо Степана. В глазах бородача беспокойство, но на губах играет улыбка.
– Живой? – спросил бывший разбойник. – Ну ты даёшь, Тарх. Ты ж говорил, что жил в лесу. Попался как кур во щи. Ехали бы спокойно верхом. Нет, тебе надо было завести нас в болото.
Невр тяжело поднялся, встал на четвереньки, чувствуя, как с него ручьями льётся гнилая болотная вода. В ноздри шибает запах тины.
– В темноте ничего не видать, – сказал он, оправдываясь и сплёвывая грязь. – А в лесу я и правда родился.
– А нос тебе на что? – удивился Степан. – Не охотился ни разу, что ли? Болотом за версту несло! Да и луна выплывает время от времени. Или замечтался?
Таргитай виновато промолчал, что охотник из него в те времена был, как из задницы Олега молот. Степан истолковал его молчание иначе.
– Нашёл, где песни складывать, – проворчал он. – В лесу посреди ночи.
Таргитай посмотрел по сторонам, напряжённо всматриваясь в кромешную темень. Со всех сторон проступают смутные силуэты деревьев, разлапистые кусты. Кажется, что и не деревья вовсе, а идолы с длинными руками и злыми лицами.