– Кто куда придет ночевать. – Пояснил помощник.
– Проживешь с мое, еще и не то узнаешь. – Оскалился Ерожин, спрятал телефон в карман, выпил рюмку и припоминая девицу Груздь, приналег на грибочки. Когда Кира внесла на противне румяную утку, Петр Григорьевич уже наелся до отвала и смотрел на птицу с ужасом. Никита Васильевич наоборот при виде любимого блюда заметно оживился. Он уже взял в руки специальные ножницы секачи для раздела птичьих тушек, как снова зазвонил телефон, но на сей раз в его квартире. Кира сняла трубку и поняв, что звонят мужу, поднесла ее Боброву к уху. Тот выслушал сообщение и кивнул жене, что разговор окончен. Затем повернулся к Ерожину:
– Петр, это информация для тебя. Бирюзовый опель «Омега» принадлежит Сазонову Владимиру Игнатовичу. Тебе что-нибудь говорит это имя?
Это имя Петру Григорьевичу теперь говорило много. Он рассеянно кивнул и полез в пиджак за своим мобильным телефоном. Сева Кроткин взял трубку сразу.
– Петр, я сейчас на очень важных переговорах, ты не мог бы позвонить через два часа?
– Хорошо, только опиши мне в трех словах, как выглядит Натан Маркович Веселый.
– Среднего роста, пятьдесят шесть лет, коренаст, на лице коротко остриженная бородка.
– Спасибо Сева! Кажется, я его сегодня видел! – Закричал Ерожин и запихнув телефон в карман, потянулся к графинчику: – Пожалуй, друзья, появился повод выпить и за мою скромную персону.
– Мужики, вы есть пришли, или телефонное совещание проводить? – Обиженно спросила хозяка.
– Простите, Кирочка, клянусь в дальнейшем использовать полость рта, только для поедания ваших замечательных блюд. – Шутливо пообещал подполковник.
– Может ты, наконец, расскажешь, про свои подвиги? – Бобров давно порывался спросить что расследует частный сыщик, но проявлял сдержанность. Однако теперь, посчитал, что время пришло.
– Прости Никита, я дал слово не передавать данную информацию официальным органам, а ты начальник отдела по раскрытию убийсв. Но уверен, что на днях запрет существовать перестанет и я тебе все выложу. Очень похоже, что я становлюсь одним из героев странного водевиля. – Ответил Ерожин и поднял рюмку.
– Надеюсь, что твой водевиль с моим отделом убийств не связан. – Никита Васильевич, чокнулся с Ерожиным, выпил водку за его здоровье и закусил маленькими крепенькими маслятами, солить которые его Кира была большая мастерица. Ерожин посмотрел на вазочку с маслятами, еще раз вспомнил девицу Груздь и подумал, что у него сегодня выдался «грибной» день.
В среду Табаровская на работу не вышла. Она посетила поликлинику и взяла бюллетень. Давление у женщины поднялось и доктор посоветовал Анне Яковлевне недельку отлежаться дома. Приближался страшный роковой день. Если бандиты в пятницу не получат пол миллиона долларов, Натана убьют. Эта жуткая мысль не давала Анне Яковлевне не спать ни есть. Ее маленькое породистое личико еще больше осунулось и теперь казалось, что его целиком занимают одни огромные трагические глаза.
С тех пор, как в понедельник она убежала из офиса и посетила квартиру Веселого, супругу Натана Анна больше не видела. Табаровская не знала сколько денег собрали друзья Натана Марковича и от этого ужасно страдала. Безразличие супруги Веселого к судьбе мужа обидело Табаровскую до глубины души, поэтому опять звонить Элеоноре, или зайти к ней на Каретный она заставить себя не могла. Анна Яковлевна часами сидела у окна в халате и смотрела на небо. Изредка она поднималась и набирала прямой номер кабинета Натана Марковича. Номер не отвечал и долгие унылые гудки ранили сердце любящей женщины.
Свинцовое, в рваных разводах облаков, небо темнело и очертания башен университета на Воробьевых горах растворялось в мутной дымке. На Москву опускался вечер. Света хозяйка не зажигала и в комнате становилось сумеречно. Звонок в дверь в тишине сонной квартирки прозвучал резко. Анна Яковлевна от неожиданности вздрогнула. Она в своих мыслях витала далеко в прошлом и поэтому не сразу сообразила, что надо открывать. Звонок повторился, но теперь он звенел не короткой трелью, а стрелял резкими автоматными очередями. Кто-то тыкал кнопку нетерпеливо и настойчиво.
«Натан» – Прошептала Анна Яковлевна и дрожа от этой мысли, вскочила с кресла. Представляя себе, как любимый бежал от бандитов и, прячась от погони, ищет у нее укрытия, она на цыпочках добралась до прихожей, непослушными от волнения руками отперла верхний замок, и распахнула дверь.
На пороге с перекошенным от злости лицом и сверкающими гневом маленькими глазками стояла Инна Николаевна Сазонова. Отпихнув Табаровскую она ворвалась в квартиру и забегала по ней заглядывая во все углы. Растерянная хозяйка осталась в прихожей. Она хотела спросить в чем дело, но от неожиданности вторжения лишилась дара речи.
– Где он? – Выкрикнула мадам Сазонова, вернувшись в прихожую и наступая на Табаровскую своей мощной грудью. Анна Яковлевна попятилась и ударившись о стену, замерла.
– Где он? – Грозно продолжала вопрошать Инна Николаевна, схватив Табаровскую за худенькие плечики.
– Кто? – Прошептала Анна Яковлевна.
– Не прикидывайся идиоткой!? – Заорала Сазонова, приблизив свое вспотевшее от злобы лицо к маленькому личику Табаровской: – Ты украла у меня мужа, а теперь изображаешь агнеца! Я тебе покажу, грязная воровка, как похищать чужих мужей!
– Похищен не ваш муж, а муж Элеоноры Ивановны. – Еле слышно возразила испуганная хозяйка.
– Натана украли бандиты, а моего Володеньку сперла ты! Гадина, тебе показалось этого мало! Ты заставила его продать коллекцию марок и заложить нашу квартиру! Ты мечтаешь оставить меня на улице! – Инна Николаевна замахнулась, готовая ударить мерзкую разлучницу, но увидев огромные полные удивления и ужаса глаза «соперницы», неожиданно отступила:
– Где Володя?
– Я видела его в понедельник в офисе Натана, и с тех пор не выхожу из дома. Откуда мне знать где Володя? Зачем мне ваша квартира!? Оставьте меня в покое… – У Табаровской началась истерика. Она и так последние дни жила на пределе нервного напряжения. Грозный визит Сазоновой стал последней каплей. Нервы Анны Яковлевны не выдержали, она повалилась на пол. Инна Николаевна растерялась. Она была уверена, что муж перебрался сюда. Но в доме переводчицы она не обнаружила ни одной вещи супруга. Бедненькая квартирка Анны Яковлевны напоминала келью старой девы. Лишь несколько портретов Натана Веселого говорили о женском интересе одинокой дамы. Сазонова склонилась над рыдающей Табаровской и попыталась ее успокоить, затем, поняв, что та ее не слышит, схватила Анну Яковлевну, подняла и потащила на тахту. Уложив женщину, она бросилась в ванную, намочила полотенце и принялась тереть Таборовской лицо и грудь. Анна Яковлевна понемногу затихла.
– Ну прости меня, Аня, если я не права. Но Володя всю жизнь смотрит на тебя, как кот на сметану. А теперь ушел из дома, и заявил что подает на развод. Вот я и подумала на тебя. А вчера мне позвонил Кричевский и сказал, что Володя заложил нашу квартиру. Поставь себя на мое место?! – Оправдывалась Сазонова.
– Уходи. – Приоткрыв свои огромные печальные глаза, чуть слышно попросила Анна: – Твой муж достойный человек. Он продал марки и заложил квартиру, чтобы выручить друга, а ты во всем видишь низкие козни. Тебе недоступно чувство благородного самопожертвования, вот ты и выдумала, что Володя разводится с тобой ради женщины. А он ушел, потому, что не может простить твоего мещанства.
– Романтическая дура. Благородные поступки не делают за счет других. Закладывая нашу жилплощадь, он обязан был хотя бы поставить меня в известность. – Крикнула Сазонова и бросилась к выходу. Анна Яковлевна услышала, что теперь рыдает ее незваная гостья. Затем хлопнула входная дверь и в комнате вновь стало тихо. Анна Яковлевна немного полежала с закрытыми глазами, затем чему то улыбнулась, встала, зажгла свет и позвонила в офис Натана. Но сейчас она набрала не прямой телефон, а номер секретарши.
– Добрый день. Компания «Риск». – Ответила Лена Северцева.
– Леночка, я хотела бы поговорить с Владимиром Игнатовичем.
– Здравствуйте Анна Яковлевна. Заместителя директора к сожалению сейчас в офисе нет. Что ему передать. – Голос Табаровской Лена хорошо знала. Натан Маркович, часто предупреждал секретаршу, что для Табаровской его нет.
– Ничего. Я перезвоню. Спасибо детка. – Анна Яковлевна положила трубку и уселась за письменный стол. Она не помнила в каком ящике лежит визитка Владимира Игнатовича. Табаровская никогда не звонила другу юности сама и его телефона в ее записной книжке не имелось. Анна Яковлевна выдвигала один ящик за другим. Тетради с конспектами уроков французского языка, парижские журналы и газеты летели на пол. Наконец она обнаружила визитку Сазонова. Как она и думала, на ней имелся номер мобильного телефона. Табаровская его набрала.
– Сазонов. – Услышала она знакомый баритон.
– Здравствуй Володя, это Аня.
– Слушаю тебя, Анечка.
– Скажи, тебе удалось собрать деньги?
– Не волнуйся. Все в порядке. – Спокойно заверил Сазонов.
– Володя… – Анна Яковлевна замолчала. Она искала слова и не могла их найти.
– Что Анечка. – Спросил Владимир Игнатович, обеспокоенный ее молчанием.
– Володя, я хочу тебе сказать, что очень тобой горжусь. – Наконец нашлась Анна Яковлевна и не дожидаясь реакции друга юности, положила трубку.
Петр Григорьевич сидел за своим директорским столом в офисе на чистых прудах. Перед ним лежал блокнот с пометками сыщика, календарь с портретом актрисы Кински и чашка остывшего чая. После домашнего обеда у четы Бобровых, Ерожин домой не поехал. Жена с детьми далеко, а возвращаться в пустую квартиру Петру Григорьевичу не хотелось. Надо было собраться с мыслями и расписать план действий на следующий день. Офис давно опустел. Его консультант и старший друг Грыжин как истый служака, покидал рабочее место ровно в шесть и размышлять Ерожину никто не мешал. Утром времени на это могло и не оказаться. Сыщик получал помощь в лице двух оперативников и эту помощь надо было использовать с толком. К тому же, следствие по делу пропавшего бизнесмена получало для его бюро и меркантильный интерес. Ерожин в конце трапезы у Бобровых нарушил клятву данную Кире и еще раз воспользовался телефоном. Он связался с Кроткиным. Свояк закончил пере