Знаю людей, которые до смерти рассмешили снобов, потому что на вопрос «Как вам Париж?» ответили: «Да как-то не очень после Сан-Себастьяна». Между тем они знали, о чем говорят. Стоит пройти вечером вдоль Кончи, когда фигура Христа, замок Мирамар, остров Санта-Клара, похожий на перламутровую мидию, и главные здания в смешанном стиле «мудехар – готика – модерн» освещены магическим светом, чтобы понять: этот город стоит мессы.
Нельзя не сказать еще об одном чуде Сан-Себастьяна – оздоровительном комплексе La Perla. Это в самом деле жемчужина. Несколько бассейнов с морской водой и всеми возможными видами водного массажа, с сауной и мокрой баней, с тренажерным залом расположены прямо на пляже. Купив билет, можно понежиться в горячем джакузи, пройти несколько массажных процедур, потом выскочить прямо в купальнике в море и вернуться обратно. Зайдя в La Perla, вы рискуете пересечься в водном потоке с кем-нибудь из именитых кинематографистов. Когда с одной стороны плещется в массажных струях председатель жюри британский режиссер Стивен Фрирз, а с другой – конкурсант Валерий Тодоровский, начинаешь ощущать, что концентрация кинематографической массы здесь гораздо выше, чем в каком бы то ни было другом месте.
А вот если вы хотите увидеть Фрэнсиса Форда Копполу, неисправимого киномана, отправляйтесь не в La Perla, а в кинотеатр Principe, где идут знаменитые сан-себастьянские ретроспективы. Создатель «Крестного отца» и «Апокалипсиса» именно здесь снискал свой первый европейский успех: в 1969-м он получил «Золотую раковину» за фильм «Люди дождя».
Сан-Себастьян просыпается только в полдень, немедленно заполняет бесчисленные кафе и бары, после ланча опять погружается в сонную сиесту, а настоящая жизнь начинается часов с пяти, зато не затихает долго: народ пьет, ест, гуляет и иногда стреляет. Да, и в этом раю бывают вспышки адского пламени.
За годы, которые мне посчастливилось бывать в Сан-Себастьяне, я видел взрыв пустого автобуса перед фестивальным дворцом, разгон демонстрации дымовыми шашками и множество воинственных надписей баскских сепаратистов на стенах Старого города. Вечерами молодежь довольно вызывающего вида кучкуется около бывшего доминиканского монастыря, где ныне расположен Музей баскской истории. Но чаще всего протест носит цивилизованный, скорее показательный характер; он не направлен ни против туристов, ни, естественно, против местного населения. Лозунги на стенах (баскский язык не похож ни на один европейский) впечатляют своей воинственной графикой. Тем более не пройдешь мимо напоминаний по-английски, развешанных на улицах старого города: «Турист! Добро пожаловать! Помни, что ты не в Испании и не во Франции, а в Стране Басков». И Сан-Себастьянский фестиваль, который раньше баски использовали как арену для экстремистских протестов, в последние годы они считают своим. В его рамках проводится День кино Страны Басков, многие местные режиссеры не раз становились лауреатами фестиваля.
Киносмотр в Доностии был основан в 1953 году под эгидой Франко и был призван доказать, что Испания способна поднять крупное международное киномероприятие ранга Канн и Венеции. Фестиваль действительно привлекал большие фильмы и самых ярких звезд, от Одри Хепбёрн и Деборы Керр до Майкла Дугласа и Квентина Тарантино. Почетные призы Donostia вручались здесь в последние годы Джонни Деппу и Хавьеру Бардему, Пенелопе Крус и Кейт Бланшетт.
На открытии каждого Сан-Себастьянского фестиваля вручается приз ФИПРЕССИ за лучший фильм года. Несколько раз в роли «вручанта» доводилось выступать мне. В 1999-м приз был присужден картине «Всё о моей матери» Педро Альмодовара. Сам он не приехал (ирония судьбы – из-за смерти его матери), а принять награду должна была играющая в фильме актриса Мариса Паредес. Меня потащили на репетицию прямо с самолета. Мариса была уже по-вечернему одета, а я в кроссовках и дорожных штанах. Звезда посмотрела на меня скептически. Мне велели поцеловать ее в обе щеки, а потом объявить название победившего фильма по-испански – Todo sobre mi madre. Вечером я как-то приоделся (это было непросто, ибо в перелете пропал мой багаж), а Мариса была вообще шикарной: то, что я раньше принял за вечерний наряд, отдыхало. Я немного нервничал, главным образом из-за испанского названия, напоминавшего мне скороговорку на чужом языке: как бы не сбиться и не брякнуть что-то неприличное о «матери». Но все прошло отлично, я снова с удовольствием расцеловал Марису и вручил ей заслуженную награду.
Потом мы ушли за сцену, где ждали своего выхода Антонио Бандерас со своей тогдашней женой Мелани Гриффит и ее матерью Типпи Хедрен. И вдруг… Видя зал только на мониторе, мы услышали шум, организаторы церемонии заметались, кто-то закричал о бомбе (на самом деле сепаратисты разбросали в зале листовки). Мелани Гриффит не на шутку запаниковала, мужественный Антонио принялся ее успокаивать, объясняя, что тут просто принято так шалить, – это же Страна Басков. Мелани стало немного стыдно: нет, она не трусиха, она всего лишь, как честная американка, хотела проверить, где запасной выход. Невозмутимее всех вела себя мать Гриффит и теща Бандераса – прошедшая школу ужасов Хичкока «ледяная блондинка» Типпи Хедрен: она даже не повела бровью. Все это напоминало искрометный фильм Педро Альмодовара. Напоминало и о том, как изменился кинематограф в конце ХХ века: даже в лучших своих образцах, представленных на фестивалях, он все дальше уходил от канонов спиритуального, метафизического кино, освященного именем Тарковского. У постмодернистов авторский киноязык совсем, совсем иной.
Сан-Себастьян – западный край континента, за ним только Португалия, которую мне тоже посчастливилось, хотя бы поверхностно, узнать. Конечно, не так глубоко, как мы изучили Италию и Францию, объездив их регион за регионом вместе с женой и Раисой Фоминой. Нашими виртуальными гидами были Петр Вайль и Рада Аллой, снабдившие нас своими наводками и разработанными маршрутами.
Пётр – великий путешественник, знаток и фанат Италии, автор хрестоматийной книги «Гений места» – мечтал провести остаток жизни в Венеции и был в одном шаге от этого, но его подло настигла смерть. Теперь в этом городе живет его вдова Элла, а прах Петра покоится на венецианском кладбище Сан-Микеле, где похоронены Дягилев и Бродский. Правда, не в могиле, а в стене. Бывшие соотечественники (мы в том числе) и патроны Венецианского кинофестиваля ходатайствовали о том, чтобы для Вайля нашли место в земле, но победить кладбищенско-церковную бюрократию до конца не удалось.
Рада Аллой провела не одно десятилетие в любимом Париже, но объездила и самые потаенные уголки Франции и издала книгу с хулиганским названием «Автопробегом по бездорожью Франции». Петра и Раду объединяло еще и то, что они никогда не говорили о своих болезнях и не любили слушать про чужие; медицинская тема в их присутствии была практически табу. Как полушутя-полусерьезно сказала Рада (с которой Петя нас познакомил), «хорошие люди не болеют». Если бы. Мы с Еленой тоже, не водя машину, научились на их примере путешествовать. Живем на колесах, и болеем, и лечимся тоже в пути.
Как это ни странно, долгое время неизведанной землей для нас оставалась древнейшая страна Европы – Греция. Наши путешествия обычно были привязаны к фестивальным маршрутам, прежде всего к венецианскому и каннскому. В Грецию они не вели, хотя в Салониках и проходит совсем неплохой фестиваль. Впервые прилетев в этот город, я первым делом увидел слоган Macedonia Is Greek (тогда шли споры о названии соседней Македонии). Категоричность этого утверждения, нанесенного даже на банки с маслинами, бросалась в глаза. Греческий патриотизм был заметен и на самом фестивале: национальный конкурс вызывал куда больше интереса, чем международный. Но здесь умели от души веселиться, иногда не без тяжких последствий: могучий исландец Фридрик Фридрикссон, разгоряченный алкоголем и танцами, упал с эстрады и не на шутку изувечился.
Только гораздо позднее Греция открылась мне во всей красе. Волею судьбы мы оказались в курортном городке Лутраки, на берегу Коринфского залива: здесь мои коллеги задумали организовать международный кинофестиваль и пригласили нас с Еленой как экспертов. Сотрудничества не сложилось, но с первого взгляда мы влюбились в городок, о существовании которого и не подозревали. И постепенно превратились в эллиноманов, или филэллинов.
Почему именно Лутраки? В Греции множество не менее живописных городов и деревень, десятки, даже сотни прекрасных островов – объехать не хватит целой жизни. Но в том-то и дело: добраться до любого острова можно только по морю или по воздуху. А до Лутраки – всего за час с небольшим из афинского аэропорта. Рядом Пелопоннес – средоточие культуры и цивилизации Древней Греции. На другом берегу залива вы видите гору Сизифа, царя Коринфа, на ней стоит коринфский Акрополь. Проехав час на машине, попадаешь в Немею, где Геракл победил немейского льва. Чуть дальше – Эпидавр с древнейшим античным театром (летом там проходит международный театральный фестиваль) и тут же Нафплион – итальянский по духу город, первая столица независимой Греции.
Лутраки – морской курорт с великолепным пляжем и чистейшей прозрачной водой, с побережьем, над которым реет голубой флаг ЮНЕСКО. Но морем не ограничивается перечень водных процедур. Еще в древнеримские времена, когда он назывался Лутракион (от греческого слова, означающего «лечебные ванны»), этот город был известным минеральным курортом. Самое удивительное, что кроме минеральной, другой воды в Лутраки не бывает: она течет в каждом доме прямо из крана, так что нет никакой необходимости тратиться на покупную в бутылках. В Лутраки несколько горячих источников (впадая в море, они согревают и его) и современный спа с бассейнами, саунами и гидромассажем, так что и в случае зимней непогоды есть куда пойти и где погреться.
Случайная поездка в Лутраки определила нашу последующую жизнь на полтора десятилетия, а то и больше. Я стал корреспондентом газеты «Коммерсантъ» в Греции, и мы проводили здесь значительную часть года. Объездили Пелопоннес и другие части страны, завели друзей, приобщились к культурной жизни в диапазоне от античности до самых авангардных новаций. Нашим греческим гидом стала живущая в Афинах Ангелина Ткачёва, музыкант родом из Минска; благодаря ей мы всё глубже погружались в историю и географию Эллады. Появились и другие друзья: часто бывающий в Греции композитор Давид Тухманов, искусствовед и историк Ирина Жалнина, автор нескольких книг о русской эмиграции; ей героическими усилиями удалось восстановить русское военное кладбище в Афинах.