– Когда стало ясно, где ты остановишься, туда поместили письмо.
– Значит, оно не лежало там больше трехсот лет?
– Конечно, нет, - сказал Миск, - опасность случайного обнаружения была бы слишком велика.
– Письмо было уничтожено, и я чуть не погиб вместе с ним.
– Ты был предупрежден, что нужно избавиться от письма, - сказал Миск. - Оно было на огненном замке и должно было вспыхнуть через двадцать анов после того, как его вскроют.
– Да оно взорвалось, как бомба.
– Тебя предупредили, что от него нужно избавиться, - повторил Миск.
– А игла компаса? - спросил я, вспомнив, как ее странное поведение испугало меня.
– Очень просто изменить направление магнитного поля.
– Но я вернулся на то же место, с которого бежал.
– Испуганный человек, теряя ориентировку, движется кругами, - сказал Миск. - Но это не имело значения. Если бы ты не вернулся, я бы отыскал тебя. Я думаю, ты почувствовал, что тебе не уйти, и из гордости вернулся на место, где обнаружил письмо.
– Я просто испугался, - сказал я.
– Простого испуга не бывает.
– Войдя в корабль, я потерял сознание.
– Это была анестезия.
– Корабль управлялся с Сардара?
– Им можно было управлять отсюда, но я не хотел рисковать.
– Значит, на нем был экипаж?
– Да.
Я посмотрел на Миска.
– Да, - подтвердил Миск, - я сам был на корабле. Уже поздно, сейчас период сна. Ты устал.
Я покачал головой.
– Ничего не было оставлено на волю случая.
– Случайности не существует, - сказал Миск, - существует незнание.
– Этого ты не можешь знать.
– Да, - согласился Миск, - этого я не могу знать. - Концы его антенн склонились ко мне. - Тебе нужно отдохнуть.
– Нет - сказал я. - Случайно ли меня поместили в комнату Вики из Трева?
– Сарм что-то заподозрил. Это он направил тебя туда, чтобы ты поддался ее чарам, чтобы она покорила тебя, подчинила своей воле, превратила тебя, как она поступала с сотнями мужчин, в раба рабыни, раба девушки.
– Неужели это правда?
– Сотни мужчин, - сказал Миск, - позволяли приковать себя к ногам ее кровати, откуда она, чтоб они не умерли, бросала им остатки пищи, как будто они прирученные слины.
У меня в крови вновь вспыхнула ненависть к Вике, я хотел бы схватить и трясти ее, пока не лопнут кости, а потом швырнуть к своим ногам.
– Что с ними стало? - спросил я.
– Их использовали как мулов, - ответил Миск.
Я сжал кулаки.
– Я рад, что она не моего племени, - сказал Миск.
– А мне стыдно, что она из моего.
– Когда ты сломал наблюдательное устройство в ее комнате, я понял, что нужно действовать быстро.
Я рассмеялся.
– Значит, ты на самом деле считал, что спасаешь меня?
– Да.
– Интересно.
– Во всяком случае мы не хотели рисковать, - сказал Миск.
– Ты говоришь "мы"?
– Да.
– А кто же еще?
– Та, что всех важнее в рое.
– Мать?
– Конечно.
Миск слегка прикоснулся к моему плечу антеннами.
– Пошли, - сказал он. - Пора возвращаться наверх.
– А почему после осады Ара меня вернули на Землю? - спросил я.
– Чтобы ты наполнился ненавистью к царям-жрецам, - ответил Миск. - Чтобы захотел вернуться на Сардар и найти нас.
– Но почему семь лет? - Это были долгие, тяжелые, одинокие годы.
– Мы ждали, - сказал Миск.
– Чего?
– Женского яйца.
– А теперь такое яйцо есть?
– Да, - сказал Миск, - но я не знаю, где оно.
– А кто знает?
– Мать.
– А я какое ко всему этому имею отношение?
– Ты не из роя, - сказал Миск, - и потому можешь сделать то, что необходимо.
– А что необходимо?
– Сарм должен умереть.
– Я не хочу убивать Сарма.
– Хорошо, - сказал Миск.
Я думал над тем, что мне сказал Миск, потом посмотрел на него, подняв факел, чтобы лучше видеть его большую голову с дискообразными светящимися глазами.
– А почему это яйцо так важно? - спросил я. - У вас есть стабилизирующая сыворотка. И, конечно, будет еще много яиц, и среди них будут женские.
– Это яйцо последнее.
– Почему?
– Мать вылупилась и совершила свой ночной полет задолго до открытия стабилизирующей сыворотки, - объяснил Миск. - Нам удалось намного замедлить ее старение, но тысячелетие за тысячелетием становилось все яснее, что наши усилия делаются менее эффективными, и теперь яиц больше не будет.
– Не понимаю, - сказал я.
– Мать умирает.
Я молчал, Миск тоже, и слышались только механические звуки лаборатории - этой колыбели царя-жреца - и треск моего факела.
– Да, - сказал наконец Миск, - это конец роя.
Я покачал головой.
– Это не мое дело.
– Верно, - согласился Миск.
Мы смотрели друг на друга.
– Что ж, - сказал я, - ты ведь не будешь мне грозить?
– Нет.
– Не будешь охотиться за моим отцом и моей вольной спутницей, угрожая убить их, если я не стану тебе служить?
– Нет, - повторил Миск. - Нет.
– А почему нет? Разве ты не царь-жрец?
– Потому что я царь-жрец, - ответил Миск.
Я был поражен.
– Не все цари-жрецы такие, как Сарм, - сказал Миск. Он смотрел на меня сверху вниз. - Пошли, уже поздно, ты устал. Давай подниматься наверх.
Он вышел из помещения, и я с факелом в руке - за ним.
17. СМОТРОВАЯ КОМНАТА
Мох в клетке мягкий, но в эту ночь мне очень трудно было уснуть: в голове все перепуталось из-за слов царя-жреца Миска. Я не мог забыть крылатую фигуру на каменном столе. Не мог забыть заговор Миска, угрозу, нависшую над роем царей-жрецов. В беспокойном сне мне казалось, что я вижу над собой большую голову Сарма с движущимися вбок челюстями, слышу крик ларлов и вижу горящие зрачки Парпа, он тянется ко мне с инструментами и золотой сетью, и я прикован в ногах постели Вики и слышу ее смех, и я громко закричал и сел на матраце из мха.
– Ты проснулся, - послышался голос переводчика.
Я протер глаза и сквозь прозрачную стенку клетки увидел царя-жреца. Я открыл дверь и вышел в комнату.
– Приветствую благородного Сарма, - сказал я.
– Приветствую тебя, мэток, - ответил Сарм.
– Где Миск?
– Он занят.
– А что ты здесь делаешь?
– Скоро праздник Толы, - ответил Сарм, - а это время удовольствий и гостеприимства в рое царей-жрецов, время, когда цари-жрецы расположены ко всем живым существам, даже самым низшим.
– Я рад это слышать, - сказал я. - А какие обязанности держат Миска вдали от его комнаты?
– В честь праздника Толы, - ответил Сарм, - он сейчас держит гур.
– Не понимаю, - сказал я.
Сарм осмотрелся.
– Прекрасное у Миска помещение, - заметил он, осматривая с помощью антенн внешне совершенно голые стены и восхищаясь наложенными на них рисунками запахов.
– Что тебе нужно? - спросил я.
– Я хочу быть твоим другом, - ответил Сарм.
Я не шевельнулся, но был поражен, услышав из транслятора горянское слово "друг". Я знал, что в языке царей-жрецов нет удовлетворительного эквивалента этого слова. Я уже пытался отыскать его с помощью переводчика, который мне дал Миск, в лексических нитях. То, что это слово произнес Миск, означало следующее: он специально внес его в переводчик и соотнес с определенным запахом, как если бы мы захотели создать название для вновь обнаруженного объекта или отношения. Я подумал, понимает ли Сарм смысл этого слова или он просто использовал его, рассчитывая произвести на меня благоприятное впечатление. Он мог спросить у мулов - специалистов по трансляторам, каков смысл этого слова; они могли объяснить ему, более или менее адекватно, каким отношениям соответствует это слово, например, хорошее расположение к другому, желание ему добра и прочее. Как ни незначителен этот факт, присутствие в переводчике Сарма этого слова указывало, что он предпринял для этого немалые усилия и это почему-то для него важно. Впрочем, я не выдал своего удивления и действовал так, будто не знал, что к обычному словарю было добавлено новое горянское слово.
– Я польщен, - ответил я.
Сарм осмотрел клетку.
– Ты из касты воинов, - заметил он. - Может, хочешь, чтобы тебе дали самку мула?
– Нет.
– Можешь иметь их несколько, если пожелаешь.
– Сарм великодушен, - сказал я, - но я отклоняю его щедрое предложение.
– Может, тебе нужны редкие металлы или камни?
– Нет.
– Может, хочешь стать надсмотрщиком мулов на складе или на грибной плантации?
– Нет.
– А чего же ты хочешь? - спросил Сарм.
– Свободы, - ответил я, - восстановления моего города Ко-ро-ба, безопасности его жителей, хочу снова увидеть отца, друзей, свою вольную спутницу.
– Это можно организовать, - сказал Сарм.
– Что я должен делать?
– Расскажи, что привело тебя в рой, - сказал Сарм, и его антенны неожиданно щелкнули, как хлысты, нацелились на меня и застыли, жесткие, как оружие.
– Понятия не имею, - ответил я.
Антенны гневно вздрогнули, из конечностей Сарма выскочили костные лезвия, тут же спрятались, антенны снова расслабились, и хватательные придатки на передних конечностях слегка коснулись друг друга.
– Понимаю, - сказал Сарм через переводчик.
– Не хочешь ли немного грибов? - спросил я.
– У Миска было время поговорить с тобой, - сказал Сарм. - Что он говорил?
– Между нами роевая правда.
– Роевая правда с человеком? - спросил Сарм.
– Да.
– Интересная мысль, - сказал Сарм.
– Ты разрешишь мне помыться? - спросил я.
– Конечно, - ответил Сарм. - Пожалуйста.
Я долго оставался в умывальной кабине, а когда вышел и надел пластиковую одежду, потребовалось еще немало времени, чтобы намешать похлебку из грибов, и поскольку она получилась съедобной, я, можно сказать, наслаждался ею.
Если эта тактика предназначалась для производства эффекта на Сарма, должен признать, что она потерпела полную неудачу: все это довольно значительное время он стоял посреди комнаты, застыв в столь характерной для царей-жрецов позе, стоял совершенно неподвижно, если не считать изредка вздрагивающих антенн.