.
Уже 21 сентября Милорадович сообщил Беннигсену об обнаружении казаками неприятеля на Серпуховской дороге. В последующие дни было замечено продвижение сил противника со стороны Каширской дороги. Начались схватки на аванпостах. Все это заставило Кутузова насторожиться. Не имея точных сведений о перемещении неприятеля и видя его активизацию со стороны Подольска, в Главном штабе предположили, что противник, двигаясь по дороге на Чириково, готовится зайти в тыл русской позиции. Поэтому было принято решение приблизить авангард Милорадовича, и войска, находившиеся в Десне, отступили примерно на 3 км к армии[41]. После этого в Десну вступили передовые части сводного корпуса Бессьера. Стремясь активизировать боевые действия, Беннигсен тогда же, 24 сентября, предписал Милорадовичу произвести 25 сентября в 5 часов ночи нападение на деревню Десну. От него требовалось отбросить неприятельские войска от Десны и занять этот пункт. При этом, от первых пленных он должен был узнать «о действительных неприятельских силах», чтобы можно было выслать, в случае необходимости, достаточно войск для поддержки отступления авангарда. Одновременно Раевскому предлагалось сделать фальшивую атаку для отвлечения на себя внимания противника. В подкрепление Милорадовичу направлялись 4-й пехотный корпус графа А.И. Остермана-Толстого и 2-й кавалерийский корпус[42] барона Ф.К. Корфа[43]. В тот же день, в 7 часов вечера, Кутузов, придерживавшийся выжидательной тактики, направил Милорадовичу предписание, ограничивавшее рамки его инициативы. Главнокомандующий указывал на необходимость выяснить у пленных, нет ли поблизости крупных сил неприятеля, чтобы избежать возможности завязать генеральное сражение. «Я, — писал главнокомандующий, — ожидая большие подкрепления, хочу сим повременить, а подкрепясь новыми силами, дать неприятелю генеральное сражение, и потому избегайте сего случая»[44].
Ж.Б. Бессьер (1768–1813).
После этого, в 8-м часу, Беннигсен прислал предписание Милорадовичу об отмене атаки. Как писал в своих записках Беннигсен, это было сделано по причине появления в штабе предположения, что на следующий день неприятель атакует русские войска. Поэтому Беннигсен предложил Кутузову ожидать противника на занятой у Красной Пахры позиции. Касаясь этого эпизода, Барклай де Толли писал: «Все вообразили себе, что Наполеон со всею своею силою наступал во фланг и в тыл армии»[45]. Простояв в ожидании нападения неприятеля до 26 сентября, русские армии, во избежание обходного маневра, 27 сентября в 3 часа утра начали отходить по Старой калужской дороге к деревне Бабинки. Для прикрытия правого фланга русских войск на Чириковскую дорогу был выдвинут еще один отряд, под командованием Остермана-Толстого, в составе 4-го пехотного и 2-го кавалерийского корпусов[46].
В то время как в русском штабе ожидали начала наступления неприятельских войск, в штабе Наполеона еще даже не имели четкого представления о местонахождении армий противника. 25 сентября Мюрат подошел к Подольску, где соединился с 5-м армейским корпусом Понятовского. В тот же день Бессьер занял Десну. Капитан Брандт, следовавший в составе Вислинского легиона вдоль реки Пахры к Подольску, отмечал, что во время движения они не видели противника и на их пути встречались только небольшие группы казаков. Лишь вечером 25 сентября «приблизились неприятельские конные отряды, имевшие при себе батарею. Открылась живая канонада, в которой приняла участие и наша полковая артиллерия»[47]. «Снова, — вспоминал старший врач 3-го вюртембергского конно-егерского полка „Герцог Луис“ 2-й легкой кавалерийской дивизии корпуса Себастьяни Г.У. Роос, — началась кровавая военная потеха: все виды оружия приведены были в действие, и ежедневно, нередко с утра до вечера, происходила пушечная пальба»[48].
И. Мюрат (1767–1815).
Таким образом, только после вступления в соприкосновение с аванпостами русских войск удалось определить, где расположились главные силы Кутузова. 26 сентября Наполеону было сообщено, что русские армии находятся на Старой калужской дороге, в одном переходе от Москвы. Такое близкое положение к разбросанным вблизи города частям Великой армии, при учете начавшегося давления на коммуникационную линию, было для войск Наполеона опасным и нетерпимым. Однако французский император, стремившийся дать отдых своим войскам, не решился выступать всеми силами против Кутузова. Он был уверен, что русские армии начнут отходить, если авангард перейдет в решительное наступление. Поэтому Наполеон, передав под командование Мюрата 5-й армейский корпус и 3-й корпус кавалерийского резерва, приказал ему напасть на русские войска и отбросить их на несколько переходов от Москвы. Бессьер, с оставшимися в его сводном корпусе силами, должен был находиться на Старой калужской дороге в качестве резерва отряда Мюрата, на который авангард мог бы опереться в случае необходимости. Если бы Кутузов решил защищать занятую им позицию, то Наполеон был готов оставить Москву и лично повести войска против русских армий[49].
С этого времени противоборство между противниками начинает набирать свою силу. Взаимные любезности и мирное урегулирование отношений были оставлены позади. Вновь в авангардах загремели орудия и начались кровопролитные схватки. 27 сентября Милорадович, находившийся с арьергардом при деревне Красная Пахра, сообщил П.П. Коновницыну, что расположенные у Десны аванпосты вступили в перестрелку с неприятелем. Тогда же Остерман-Толстой, прикрывавший дорогу на Чириково, уведомил о концентрации войск на правом фланге, со стороны дороги на Серпухов[50]. На этом направлении в тот же день, 27 сентября, войска противника, двигавшиеся от Подольска к Старой калужской дороге, вступили в соприкосновение с прикрывавшими русские армии частями. Об этих событиях капитан 2-го пехотного полка Вислинского легиона Брандт писал: «27 сентября, в шесть часов утра, выступили мы далее, и, отойдя несколько верст от лагеря, наткнулись на неприятеля. Произошло несколько незначительных схваток, при которых, как мне показалось, слишком много палили из пушек. Позже неприятель действовал настойчивее; казаки готовились даже атаковать нас, но отошли, когда мы двинулись против них. Тогда была демаскирована многочисленная кавалерия, под покровительством которой продолжалось отступление. Обе пехотные дивизии (Вислинский легион и 2-я пехотная дивизия 1-го армейского корпуса — В.Б.) построились в два большие каре, имея в промежутках кавалерию (кирасиры в середине, легкая кавалерия на флангах). После сильной канонады французы повели атаку, однако русские не приняли бой»[51].
М. Оранж. Пехотинец Висленского легиона.
Заметная активизация противника заставила русское командование принять ответные меры и подготовиться к атаке неприятеля. В предписаниях, посланных 27 сентября из Главной квартиры Кутузова, указывалось 4-му пехотному корпусу, прикрывавшему правый фланг русских войск, на рассвете 28 сентября атаковать неприятеля, разбить его и прогнать, если удастся, до Подольска. Цель этого наступления заключалась в том, чтобы вынудить следовавшие по Серпуховской дороге части противника прекратить свое движение и вернуться назад[52]. Однако атака, назначенная на 28 сентября, не состоялась. Возможно, Кутузов посчитал позицию, на которой стояли русские войска, не достаточно хорошей для принятия сражения и решил не бросать Наполеону вызов, отложив противоборство до перехода на более выгодную местность. Именно так объяснял действия главнокомандующего его бессменный ординарец князь А.Б. Голицын. «Кутузов, — писал он, — часто обвинялся за то, что он избегал дать сражение для разбития авангарда французской армии в такое время, когда это было плодом самых глубоких размышлений и соображений его. Когда армия ретировалась от Красной Пахры по старой Калужской дороге, то существовала еще во всех движениях обеих армий большая неопределительность». По свидетельству Голицына, Кутузов решился последовать совету Беннигсена, «чтобы атаковать авангард французской армии, как вдруг донес Толю подполковник Гартинг, что под Тарутиным есть позиция, на которой можно будет дать сражение и твердо ожидать неприятеля. Простое извещение сие заставило Кутузова велеть продолжать ретироваться, чем огорчил чрезвычайно Беннигсена»[53].
В последующие дни Кутузов принимает решение отвести войска на более выгодную позицию — к Тарутино. По свидетельству Беннигсена, о Тарутинской позиции он впервые узнал 29 сентября от Ермолова, который был послан Кутузовым к нему для выяснения его мнения о возможности отступления[54]. Уже на следующий день решение о переходе на новую позицию было принято окончательно. В предписании от 30 сентября князю И.М. Вадбольскому, направленному во главе партизанского отряда на Новую калужскую дорогу, говорилось, что армия «завтрашний день отступит по Старой калужской дороге до села Спас-Купля, а 20 (2 октября) числа до деревни Тарутиной к реке Наре, куда и имеете доставлять ваши донесения»[55]. В соответствии с принятым планом, русская армия 1 октября перешла к селу Спас-Купля. В этом месте армия оставалась весь следующий день. Главная квартира располагалась сначала в селе Спас-Купле, затем в селе Богородске (Богородицке).