Французы поставили нужные паруса, а нуждающихся в помощи отвели в кубрик и уложили на подвесные койки. Трупы обернули в промасленную парусину и разложили на палубе, чтобы товарищи могли опознать их, прежде чем умершие найдут могилу в глубинах моря.
Когда французы появились на «Эрроу», там не было ни одного человека в сознании. Даже бедолага, подавший сигнал бедствия, впал в беспамятство, не успев узнать, пришло ли спасение. Французские моряки довольно скоро выяснили, что именно довело команду до такого состояния. На «Эрроу» не оказалось ни воды, ни бренди, чтобы с их помощью восстановить силы несчастных, не было и никакой пищи.
Офицер подал сигнал на крейсер – прислать воды, медикаментов и провизии, и еще одна лодка пустилась в опасное плавание к «Эрроу». Доставленные средства произвели нужный эффект: несколько человек пришли в себя и смогли рассказать о своих злоключениях. Часть этой истории нам уже известна, вплоть до убийства Снайпса и его похорон в могиле, где зарыты сокровища, и отплытия «Эрроу» с острова. Встреча с французским крейсером и погоня произвели на головорезов такое впечатление, что они еще несколько дней после инцидента продолжали держать курс на запад, через Атлантику. Только сообразив, что на борту почти не осталось запасов воды и провизии, моряки решили повернуть назад. Среди членов команды не было никого, кто разбирался в навигации, и матросы быстро разошлись во мнениях, где они находятся и куда надо плыть. Три дня они держали курс на восток, но земля так и не показалась. Тогда было решено повернуть на север: матросы подумали, что сильные северные ветры отнесли их корабль южнее самой южной точки африканского континента.
В течение следующих двух дней «Эрроу» двигался на север-северо-восток, а затем попал в штиль, который длился почти неделю. Пресная вода закончилась, еды хватило бы на один день. Обстановка быстро менялась от плохого к худшему. Один матрос сошел с ума и прыгнул за борт. Другой вскрыл себе вены и стал пить собственную кровь. Когда он умер, его также кинули за борт, хотя нашлись и те, кто требовал оставить труп на судне. Голод превращал этих полулюдей в диких зверей.
За два дня до того, как матросов с «Эрроу» подобрал крейсер, они перестали управлять судном, так как были слишком слабы. Из команды умерли еще три человека, а на следующее утро обнаружилось, что один из трупов частично обглодан. Весь день матросы лежали на палубе, глядя друг на друга, как хищники, а на следующее утро два других трупа оказались объедены до костей. Эта дьявольская трапеза едва ли сделала их сильнее: самой большой проблемой было отсутствие воды. И в этот момент появился крейсер.
Немного оправившись и рассказав свою историю командиру французского крейсера, английские матросы толком не смогли ответить, где именно они оставили профессор Портера и его товарищей. Поэтому крейсер начал медленно продвигаться к югу, держась в пределах видимости от земли и время от времени давая сигнал из пушки, а вахтенные осматривали каждый дюйм берега в бинокли, чтобы не оставить ни кусочка земли необследованным. На ночь крейсер бросал якорь, а с утра поиски возобновлялись. И так случилось, что прошлой ночью корабли встали на якоря как раз у того участка берега, где находилась хижина, которую они искали. Выстрелы из пушки не были услышаны людьми на берегу, потому что в это время они разыскивали в глубине джунглей Джейн Портер и треск ветвей, когда они пробирались сквозь заросли, заглушил звук отдаленных выстрелов.
Пока обе команды – изгнанники и спасители – рассказывали друг другу о своих приключениях, шлюпка с крейсера вернулась с запасами и вооружением для экспедиции. Через несколько минут небольшая группа французских моряков и два офицера в сопровождении Клейтона и профессора Портера отправилась на поиски в первозданные леса.
Глава 20Наследственность
Когда Джейн осознала, что она снова пленница и ее уносит странный житель лесов, минуту назад спасший ее от когтей обезьяны, то попыталась оказать сопротивление и бежать. Но мощные руки Тарзана, державшие ее так легко, словно она была годовалым младенцем, только сжались чуть крепче. Джейн была вынуждена покориться.
Полуприкрыв глаза, девушка посматривала на лицо мужчины, который нес ее сквозь джунгли. Его лицо было изумительно красиво: эталон мужской красоты, не испорченный образом жизни дикаря. Даже убийства, которые Тарзану из племени обезьян приходилось совершать, не оставили следов злобы и ненависти на его лице.
Когда он в ярости бросился на Теркоза, Джейн заметила на лбу Тарзана красный шрам. Теперь она внимательно разглядывала его лицо, но шрам куда-то исчез, и только тонкая белая линия отмечала то место, где он виднелся раньше.
Джейн немного успокоилась, и Тарзан слегка ослабил объятия. Один раз он сам посмотрел девушке в глаза и улыбнулся. Тогда Джейн закрыла глаза: лицо Тарзана было слишком притягательным.
Тарзан поднялся на деревья, и Джейн с удивлением отметила, что не испытывает страха, а напротив, никогда в жизни не чувствовала себя в большей безопасности, чем сейчас, на руках этого сильного, дикого создания, которое несло ее неизвестно куда. Все еще не открывая глаз, она представляла себе будущее и, как только разные ужасы оживали в ее воображении, приподнимала ресницы, смотрела на благородные черты Тарзана, и тревожные мысли исчезали бесследно. Нет, этот человек не мог обидеть ее: он так красив, у него такой открытый, смелый взгляд, – наверное, у него и душа благородная.
Они продвигались все дальше и дальше сквозь заросли, казавшиеся Джейн непроходимыми, однако словно по волшебству деревья расступалась перед этим лесным богом и снова смыкалась за его спиной. Лишь иногда листва касалась Джейн, хотя со всех сторон их окружало только одно – сплошная масса тесно переплетенных ветвей и стелющихся растений.
Тарзан продвигался вперед, взволнованный новыми впечатлениями и мыслями. На ходу он пытался найти решение задачи, которая никогда не возникала раньше, и он понимал – скорее, инстинктивно чувствовал, – что должен подойти к ее решению как человек, а не как животное. Передвижение по более свободной террасе деревьев помогало Тарзану охладить пыл первой любви. Теперь он размышлял о судьбе, которая ждала девушку, если бы он не спас ее от Теркоза. Тарзан понимал, почему тот не убил ее, и сравнивал свои намерения с намерениями Теркоза. Да, верно, по законам джунглей самец берет самку силой. Но следует ли подчиняться законам зверей? Разве Тарзан животное? А как поступают люди? Он не мог ответить на этот вопрос. Тарзану хотелось спросить об этом девушку, но разве она уже не ответила, когда оттолкнула его и даже попыталась вступить в борьбу?
Пройдя много миль, они наконец добрались до места, и Тарзан с Джейн на руках легко спрыгнул на ту поляну, где обезьяны собирались на совет или исполняли танец Дум-Дум. Солнце стояло еще высоко, и амфитеатр был залит светом, проникающим сквозь окружающую его со всех сторон листву. Зеленая арена выглядела мягкой и уютной, она манила к себе. Мириады лесных шумов казались далекими и приглушенными, словно были всего лишь эхом неясных звуков, то усиливавшихся, то стихавших, как морской прибой.
Мечтательное настроение и чувство безмятежности охватили Джейн после того, как Тарзан опустил ее в мягкую траву. А когда она, подняв голову, увидела возвышавшегося над ней Тарзана, появилось еще и странное ощущение полной безопасности. Она разглядывала незнакомца сквозь полуприкрытые веки, пока он шел через полянку к деревьям на дальнем ее конце. Джейн заметила грациозность и величавость его походки, слаженность его великолепной фигуры, широкие плечи и горделивую осанку. Какое совершенное создание! За такой богоподобной внешностью не могут таиться ни жестокость, ни подлость. С тех самых пор, как Господь создал первого из нас по своему образу и подобию, на землю не ступала нога столь прекрасного человека.
Тарзан одним прыжком вскочил на дерево и исчез. Джейн не могла понять, куда он направился. Неужели ушел навсегда, бросив ее в джунглях на произвол судьбы? Она в волнении огляделась вокруг. Каждая лиана, каждый куст теперь казались прибежищем большого и страшного зверя, который только и жаждет вонзить сверкающие клыки в ее нежную плоть. Малейший шорох рисовал в воображении Джейн приближение гибкого и злобного существа. Как изменился мир после того, как юноша ее покинул!
В течение нескольких минут, показавшихся испуганной девушке часами, она сидела на траве, ожидая нападения подкравшегося зверя, который положит конец этой унизительной боязни. Ей даже хотелось помолиться, чтобы хищные клыки поскорее лишили ее сознания и покончили с мучительным страхом.
Вдруг Джейн услышала приглушенный звук позади себя. С криком девушка вскочила на ноги и обернулась навстречу смерти, но увидела Тарзана, он держал в руках спелые ароматные фрукты. Джейн пошатнулась и упала бы, если бы Тарзан, отбросив плоды, не подхватил ее. Девушка не потеряла сознание и крепко ухватилась за Тарзана, она трепетала, как испуганная лань. Дикарь погладил ее по голове и попробовал успокоить, как некогда Кала успокаивала его самого, когда он, маленький детеныш, пугался львицы Сабор или змеи Хисты. Тарзан прижался губами ко лбу Джейн, и она не отстранилась, а только прикрыла глаза и вздохнула.
Джейн не могла, да и не пыталась разобраться в своих чувствах. Она была счастлива в этих сильных руках, а все остальное ее уже не волновало. Она начала доверять незнакомцу, дикому обитателю лесов, так, как доверяла очень немногим. Джейн осознавала, что вся эта странная история научила ее чему-то совершенно новому, а именно – любви. Джейн удивилась своим мыслям, а потом улыбнулась и с той же улыбкой слегка отстранила от себя Тарзана. Лицо девушки приняло особое выражение – не то радостное, не то насмешливое, – которое придавало ей необыкновенное очарование. Джейн указала на лежавшие на траве фрукты и присела на край земляного барабана: она проголодалась.