– Ах, Джон, хотела бы я быть мужчиной и разделять мужские взгляды, но я всего лишь женщина и слушаю голос сердца, а не разума. И этот голос подсказывает мне, что нас не ждет ничего, кроме невыразимого ужаса. Но я надеюсь, что ты прав, Джон. Я приложу все усилия и постараюсь стать смелой первобытной женщиной, достойной подругой первобытного мужчины.
Первым делом Клейтон решил построить для ночлега шалаш на берегу: хотя бы какое-то укрытие, способное защитить их от хищных зверей.
Он открыл ящик, в котором хранились ружья и боеприпасы, чтобы их обоих не смогли застигнуть врасплох во время работы, и затем вместе с Элис выбрал место для первой ночевки.
В ста ярдах от побережья обнаружилась ровная поляна, почти совсем свободная от деревьев. Здесь они наметили в дальнейшем построить дом, но пока что решили соорудить небольшое жилище на деревьях, чтобы туда не смогли добраться хищные звери, в чье царство они вторглись. С этой целью Клейтон выбрал четыре больших дерева, растущие на одном расстоянии друг от друга, образуя в основании почти правильный четырехугольник площадью около восьми квадратных футов. Он срубил длинные ветви других деревьев и сделал каркас на высоте около десяти футов над землей, плотно примотав концы ветвей к деревьям веревками, которые Черный Майкл позволил взять с собой с «Фувальды». На этом каркасе Клейтон сделал настил из мелких ветвей, а на них положил широкие листья, которых вокруг было в изобилии. Все это он покрыл большим парусом, сложив его в несколько раз и как следует укрепив. Сверху, на семь футов выше, Клейтон разместил такую же, хотя и более легкую конструкцию, которая должна была служить крышей, а с боков завесил все сооружение парусиной.
В результате получилось очень уютное гнездышко, куда они перенесли одеяла и самые легкие вещи. Солнце уже клонилось к закату, и вечер был потрачен на устройство грубой лестницы, по которой леди Элис могла бы подниматься в свой новый дом.
В течение всего дня супруги наблюдали множество птиц с ярким оперением, а также прыгавших с ветки на ветку и кричавших обезьянок, которые рассматривали пришельцев и следили за постройкой удивительного гнезда с неослабевающим вниманием.
Клейтон и его жена постоянно опасливо озирались по сторонам, но ни разу не видели крупных хищников, хотя пару раз замечали своих человекообразных соседей – небольших обезьян, то и дело вскрикивавших на расположенных неподалеку скалах. Они оглядывались назад и жестами так же ясно, как если бы изъяснялись словами, выражали испуг перед чем-то ужасным, притаившимся в скалах.
Перед самым наступлением темноты лестница была закончена. Клейтон и его жена, наполнив сосуд водой из близлежащего ручья, поднялись в свое необычное жилище, где могли чувствовать себя в относительной безопасности.
Было очень жарко, и Клейтон оставил одну из штор открытой, закинув парусину на крышу. Они сидели по-турецки на одеялах. Леди Элис вглядывалась в темнеющие очертания леса. Вдруг она схватила Клейтона за руку:
– Джон, – прошептала она, – посмотри! Кто это там? Человек?
Клейтон посмотрел, куда она указывала, и увидел смутно видневшийся на фоне леса чей-то силуэт. Огромное двуногое существо, выпрямившись во весь рост, стояло на скале и словно прислушивалось. Через мгновение существо медленно повернулось и исчезло в зарослях.
– Кто это, Джон?
– Не знаю, Элис, – отвечал он мрачно. – Слишком темно, отсюда не разглядеть. Может быть, это всего лишь тень. Смотри, луна поднимается.
– Нет, Джон, это был не человек, а какая-то грубая пародия на человека. Мне страшно!
Муж обнял ее, начал шептать слова ободрения и любви. Затем опустил парусиновые стены, крепко примотал их к деревьям, оставив только небольшой просвет с видом на побережье. Клейтон лег лицом к просвету, положив рядом с собой ружье и револьверы.
Не успели супруги закрыть глаза, как из джунглей раздался страшный вой пантеры. Животное подходило все ближе и ближе, пока они не услышали его прямо под собой. В течение часа или даже дольше пантера фыркала и скребла когтями деревья, к которым было привязано их жилище. Но затем ее рев раздался уже на берегу, и Клейтон разглядел пантеру при ярком лунном свете: прекрасное животное, самое большое из всех, которых ему доводилось видеть.
Долгие часы, лежа в темноте, Клейтон и его супруга засыпали лишь урывками, поскольку ночные шумы великих джунглей, заполненных тысячами живых существ, постоянно держали их измученные нервы в напряжении. Сотни раз они вздрагивали и просыпались от пронзительных звуков или от еле слышного движения гигантских тел прямо под ними.
Глава 3Жизнь и смерть
Ночь не принесла отдохновения, но зато рассвет дал чувство облегчения. Позавтракать пришлось солониной, кофе и бисквитами, а вслед за этим Клейтон приступил к постройке дома, поскольку понимал, что они не смогут чувствовать себя в безопасности ни днем ни ночью до той поры, пока четыре крепкие стены не станут надежной преградой для обитателей джунглей.
Дело оказалось нелегким. Потребовался почти месяц на постройку небольшой хижины. Клейтон сложил ее из толстых бревен и замазал щели глиной, обнаруженной им на глубине нескольких футов под верхним слоем почвы. Затем он принес с берега океана камней и соорудил в углу жилища очаг. Камни также были скреплены глиной, и глиной была обмазана хижина снаружи – толстым слоем в четыре дюйма.
Проем окна заделали ветвями в дюйм толщиной – так что получилась довольно крепкая решетка, способная выдержать натиск сильного животного. Таким образом, обитатели хижины получали доступ к свежему воздуху, не рискуя при этом своей безопасностью.
Остроконечную крышу Клейтон покрыл тонкими ветвями, а на них уложил траву и широкие пальмовые листья, в завершение замазав все глиной. Дверь он соорудил из досок ящиков, в которых были доставлены с корабля вещи. Клейтон набивал одну доску на другую: один слой вдоль, другой – поперек – до тех пор, пока не получилась конструкция в три дюйма толщиной и такой прочности, что оба они даже рассмеялись, глядя на нее.
Но дальше Клейтон столкнулся с большой трудностью: где взять петли, на которые эту тяжелую дверь можно было бы повесить? После двухдневной работы ему удалось соорудить из твердой древесины две большие и неуклюжие петли. На них водрузили дверь, и оказалось, что она довольно легко открывается и закрывается.
Стены штукатурили, уже когда заселились в дом, то есть сразу после возведения крыши. По ночам Клейтоны придвигали свои сундуки и ящики к двери, и это давало им ощущение безопасности. Изготовление кровати, стульев, стола и полок было не таким трудным делом по сравнению с предшествующей работой. К концу второго месяца они более-менее устроились, и если бы не постоянная угроза нападения диких зверей и не нарастающее чувство одиночества, они не замечали бы неудобств и не были бы так несчастны.
По ночам огромные животные храпели и рычали совсем рядом с их крошечной хижиной, однако Клейтоны скоро привыкли к этим повторяющимся звукам, перестали обращать на них внимание и спокойно спали ночь напролет.
Трижды они мельком видели гигантские человекообразные фигуры, подобные той, которая испугала их в самую первую ночь. Впрочем, эти существа не подходили близко, и нельзя было с уверенностью сказать, люди ли это.
Птицы с ярким оперением и маленькие обезьянки вскоре привыкли к новым соседям. По-видимому, они никогда раньше не встречали людей и, как только у них прошел первый страх, стали подходить все ближе и ближе, движимые странным любопытством, столь распространенным среди диких обитателей лесов, джунглей и равнин. К концу первого месяца некоторые птицы осмелели до того, что брали кусочки пищи прямо из рук Клейтонов.
Как-то во второй половине дня Клейтон занимался строительством: он задумал расширить пространство дома. Вдруг забавные маленькие обезьянки с испуганными криками бросились удирать от ближайшей скалы, перепрыгивая с дерева на дерево. Они все время озирались, пока не остановились возле Клейтона. Обезьянки возбужденно стрекотали, словно стараясь предупредить о приближении какой-то опасности.
И вот наконец он увидел, чего так боялись обезьянки: то самое человекообразное чудовище, которое прежде замечал только мельком. Оно шло на них прямо через заросли, на задних лапах, время от времени вставая на все четыре конечности. Это была гигантская человекообразная обезьяна. Она издавала то гортанное рычание, то низкие лающие звуки.
В тот момент Клейтон находился довольно далеко от хижины, на краю поляны, где он присмотрел превосходное дерево, пригодное для строительства. Несколько месяцев относительной безопасности, когда он не встречал днем крупных хищников, сделали его беспечным. И теперь он увидел огромную обезьяну, которая неслась прямо на него через подлесок, отрезая ему путь к отступлению. Клейтон почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Он понимал, что, вооруженный одним только топором, не сможет оказать серьезного сопротивления этому ужасному чудовищу. И – боже мой! – что же тогда будет с Элис?
Однако надежда умирает последней, и Клейтон рванулся к хижине. На бегу он кричал жене, чтобы она укрылась в доме и заперлась на засов, если обезьяна отрежет ему путь.
Леди Грейсток как раз сидела неподалеку от хижины. Она услышала крики мужа и одновременно увидела, как обезьяна несется ему наперерез с невероятной для такого большого и массивного животного скоростью.
С отчаянным криком Элис подбежала к двери хижины. Оглянувшись на пороге, она увидела то, что наполнило ее душу ужасом: зверь успел преградить Джону путь к дому, и теперь человек принял стойку, сжимая обеими руками топор, чтобы обрушить его на разъяренное животное, готовившееся к последнему прыжку.
– Спрячься и закрой дверь на засов! – орал Клейтон. – Я прикончу этого малого топором!
Но и он сам, и леди Элис знали, что его ждет ужасная смерть.
Обезьяна была гигантской, она весила не меньше трех сотен фунтов. Ее злобные, близко посаженные глаза сверкали ненавистью. Она скалила клыки и издавала жуткое рычание, пугая жертву перед нападением. Всего в двадцати шагах за ее спиной была спасительная дверь хижины, и Клейтона охватила дрожь, когда он увидел, что его молодая жена выходит оттуда с ружьем в руках.