– Вовсе нет, – ответил Тарзан. – У меня остались о вас только добрые воспоминания. Вы не обязаны мне ничего объяснять. А что, они снова вам досаждали?
– Они не дают нам покоя, – вздохнула графиня. – Мне нужно было кому-то об этом рассказать, но кому, как не вам? Позвольте же мне наконец все вам объяснить. Это может быть полезно и вам, поскольку Николай Роков – такой человек, который будет снова и снова искать способ отомстить вам. Так что мой рассказ, надеюсь, поможет вам противостоять его замыслам. Здесь говорить неудобно, отложим до завтра. Я буду ждать вас у себя в пять часов.
– До завтрашнего вечера еще целая вечность, – ответил Тарзан и пожелал ей спокойной ночи.
Тем временем Роков и Павлов находились в плохо освещенном углу зрительного зала и видели Тарзана в ложе графини де Куд.
На следующий день в половине пятого смуглый мужчина стоял у служебного входа во дворец графа де Куда. Он позвонил, и лакей, отворив дверь, сильно удивился: он узнал смуглого человека. Они поговорили вполголоса. Поначалу лакей решительно отвергал предложение непрошеного гостя, но уступил: получив вознаграждение, слуга провел господина окольным путем в небольшую, закрытую занавесями нишу, примыкавшую к комнате, где графиня имела обыкновение пить чай.
Через полчаса в комнату вошел Тарзан, а следом за ним появилась хозяйка. Она улыбнулась и протянула руку своему гостю.
– Я так рада, что вы пришли, – сказала она.
– Этому ничто не смогло бы помешать, – ответил он.
Они немного поговорили об опере и о новостях, занимавших тогда Париж, о том, как приятно возобновить краткое знакомство, завязавшееся при столь необычных обстоятельствах, и наконец перешли к теме, которая в действительности занимала обоих.
– Вам, должно быть, интересно, – сказала графиня, – узнать цель преследований со стороны Рокова. Все очень просто. Граф имеет доступ ко многим секретным документам военного министерства. Иностранные правительства заплатили бы за них целое состояние. И потому их агенты готовы на любое преступление, лишь бы завладеть государственной тайной. Именно такой документ сейчас у него на руках. Эта бумага может принести славу и богатство тому, кто раздобудет ее для своего правительства. Роков и Павлов – русские шпионы. Они не остановятся ни перед чем ради этой информации. Случай на пароходе – я имею в виду нечестную игру в карты – был устроен для того, чтобы шантажировать моего мужа и выманить у него нужные сведения. Обвинение в шулерстве означало бы для него конец карьеры. Ему пришлось бы уйти из министерства, и все в обществе отвернулись бы от него. Роков и Павлов задумали поставить его перед выбором: честь взамен на документы либо бесчестье. Вы разрушили этот план, и тогда негодяи придумали другой: они решили поставить на кон репутацию не Рауля, а мою. Когда Павлов вломился ко мне в каюту, он прямо сказал об этом. Он обещал ничего не предпринимать, если я помогу им. В случае моего отказа Роков, который стоял снаружи, должен был известить старшего стюарда о том, что я развлекаюсь с мужчиной, запершись в каюте. Он собирался раззвонить об этом по всему пароходу, а по прибытии сообщить еще и журналистам. Разве это не ужасно? Но я, по случаю, знаю нечто такое о мсье Павлове, что грозит ему виселицей в России, если только сообщить об этом петербургской полиции. Я шепнула ему одно имя, и тогда он набросился на меня как сумасшедший и стал душить. И задушил бы, если бы не вмешались вы.
– Скоты! – пробормотал Тарзан.
– Это хуже, чем скоты, мой друг, – сказала графиня, – это бесы. И я боюсь за вас, поскольку вы навлекли на себя их ненависть. Вам надо теперь всегда быть начеку. Ах, пообещайте всегда быть бдительным, ради меня! Я никогда не прощу себе, если вы пострадаете оттого, что проявили великодушие по отношению ко мне!
– Но я совсем не боюсь их, сударыня, – ответил он. – Мне приходилось сталкиваться с куда более серьезными врагами, чем Роков и Павлов.
Было ясно, что Ольга ничего не знала о происшествии на улице Моль, и Тарзан решил ее не расстраивать.
– Но почему же вы не сдадите этих негодяев властям?
Графиня ответила не сразу.
– Есть две причины, – произнесла она наконец. – Одна из них мешает это сделать графу. А вторая – мне. – Тут она замолчала, внимательно всматриваясь в лицо Тарзана. – Эта тайна известна только Рокову и мне. И почему-то…
– Почему-то – что? – с улыбкой спросил он.
– И почему-то мне хочется рассказать вам то, о чем не знает даже мой муж. Мне кажется, что вы поймете и подскажете, как следует поступить. И не станете судить меня слишком строго.
– Боюсь, я никуда не годный судья, мадам, – ответил Тарзан. – Если бы вы обвинялись в убийстве, я бы постановил: жертва должна быть благодарна судьбе за столь прекрасную смерть.
– Не говорите так! – запротестовала она. – И речь не идет о таких ужасах. Но прежде позвольте мне объяснить, почему граф отказывается преследовать этих людей по закону. А потом, если мне хватит храбрости, я расскажу вам и о самой главной причине, которая удерживает меня. Первая причина заключается в том, что Николай Роков – мой брат. Мы русские. Николай, сколько я его помню, никогда не дорожил честью. Он служил в русской армии в чине капитана, но потом его выгнали со службы. Это было связано с каким-то скандалом, который со временем забылся, и отец сумел устроить Николая в тайную полицию. Брат совершил много ужасных преступлений, но ему всегда удавалось уходить от ответственности. В последний раз он прибег к политическому доносу, обвинив своих жертв в заговоре против царя, и русская полиция, всегда готовая поддержать подобные показания, освободила его.
– Но разве его попытки совершить преступления, направленные против вас и вашего мужа, не лишили его возможности по-прежнему рассчитывать на родственные отношения? – спросил Тарзан. – Вы ничем ему не обязаны, мадам.
– Но ведь есть еще и другая причина. Пусть я не обязана ему ничем, хотя он мой брат, но он знает обо мне нечто такое…
Графиня помолчала, а затем продолжила:
– Я расскажу вам и об этом. Сердце подсказывает мне, что рано или поздно я все равно бы вам открылась. Я воспитывалась в монастыре. Там я познакомилась с мужчиной, которого принимала за дворянина. Разумеется, я ничего не знала тогда о мужчинах и еще меньше – о любви. Мне взбрело в голову, что я полюбила, и, поддавшись его уговорам, я решилась бежать с ним. Мы хотели обвенчаться. Я провела с ним всего несколько часов, причем это было днем и на публике – на вокзалах и в поезде. Когда мы приехали в тот город, где должны были обвенчаться, и сошли с поезда, двое полицейских внезапно арестовали его. Меня также задержали, а потом отправили обратно в монастырь, под присмотр игуменьи. Оказалось, что человек, с которым я собиралась под венец, вовсе не дворянин: он дезертировал из армии и к тому же скрывался от гражданского суда. Он был известен полиции почти всех европейских стран. Благодаря хлопотам игуменьи дело не получило огласки, о нем не узнали даже мои родители. Но Николай впоследствии встретил этого человека: тот рассказал брату обо всем. А теперь Николай угрожает мне, что расскажет все графу об этой нелицеприятной истории.
Тарзан рассмеялся:
– Вы ведете себя как маленькая девочка. Все, о чем вы мне рассказали, никак не может испортить вашу репутацию, неужели вы и сами этого не понимаете? Отправляйтесь к вашему мужу и сегодня же поведайте ему эту историю, как мне. Думаю, он посмеется над вашими страхами и предпримет меры, чтобы ваш драгоценный братец отправился в тюрьму, где ему и следует находиться.
– Ах, если бы я осмелилась! – воскликнула графиня. – Но, увы, я боюсь. Я очень рано научилась бояться мужчин. Сначала отца, потом Николая, затем священников. Почти все мои подруги боятся своих мужей – как же не бояться мне?
– По-моему, это неправильно, что женщины боятся мужчин, – сказал с некоторым недоумением Тарзан. – В джунглях я видел такое только у дикарей, но они по развитию стоят даже ниже животных. Нет, я никак не могу понять, почему цивилизованная женщина должна бояться мужчин – тех, кто создан, чтобы защищать ее! Мне было бы неприятно узнать, что какая-то женщина меня боится.
– Вряд ли какая-либо женщина станет вас бояться, мой друг, – нежно произнесла Ольга де Куд. – Мы с вами знакомы очень недолго, и, может быть, с моей стороны не следует так говорить, но вы единственный из всех мужчин не вызываете во мне никакого страха. И это даже странно – вы ведь такой сильный. Меня поразило, с какой легкостью вы справились с Николаем и Павловым у меня в каюте. Это было прекрасно!
Некоторое время спустя они простились, и Тарзана немного удивила горячность, с какой графиня пожала ему руку, и настойчивая просьба навестить ее на следующий день.
До самого вечера Тарзан не мог забыть ее глаза и улыбку, подаренные ему на прощание. Ольга де Куд была очень красивой женщиной, а Тарзан из племени обезьян – очень одиноким молодым человеком, и сердце его жаждало исцеления любовью.
Когда графиня, расставшись с Тарзаном, обернулась, она столкнулась лицом к лицу с Николаем Роковым.
– Как давно ты здесь? – воскликнула она, отшатнувшись.
– Пришел раньше твоего любовника, – ответил он, насмешливо ее оглядывая.
– Немедленно замолчи! – велела она. – Как ты смеешь такое говорить мне, твоей сестре?!
– Ну-ну, дорогая Ольга, если он не является твоим любовником, то я прошу прощения. Но если это еще не произошло, то не по твоей вине. Знай он хоть немного женщин, ты уже давно оказалась бы в его объятиях. Он просто осел, Ольга! Да каждое твое слово, каждое движение было прямым приглашением, а он ничего не понял.
Женщина закрыла руками уши:
– Я не слушаю. Ты не смеешь говорить такие гадости. Чем бы ты ни угрожал, ты знаешь, что я верная жена. И с сегодняшнего дня ты больше не посмеешь докучать мне. Я все расскажу Раулю, и он поймет меня. И тогда, мсье Николай, берегитесь!
– Ты ничего ему не расскажешь, – ответил Роков. – Ведь ты опять у меня в руках. Я расскажу о твоем любовнике, и мои слова подтвердит кто-нибудь из твоих же лакеев. И ни одной подробности мы не упустим, когда придет время открыть правду твоему мужу. Ай-ай-ай, Ольга!