Тарзан давно понял: если он оставит у туземцев впечатление, будто обладает некими сверхъестественными способностями, это может сослужить ему добрую службу. Он мог с легкостью оказаться в их деревне, минуя ворота, но считал, что внезапное и необъяснимое исчезновение произведет куда более сильное впечатление на детские умы дикарей. Поэтому, как только деревня погрузилась в сон, человек-обезьяна встал и, запрыгнув на ветви дерева, склонившиеся над ним, бесшумно растворился в таинственной ночи, окутавшей джунгли.
Весь остаток ночи человек-обезьяна быстро передвигался по джунглям, перелетая с одного дерева на другое на верхнем и среднем уровнях леса. Когда ветки на самых макушках деревьев казались достаточно крепкими, он предпочитал их, потому что они были лучше освещены лунным светом. Но все его чувства были настолько приучены к обитанию в мрачном мире, знакомом ему с детства, что он мог легко и быстро ориентироваться даже в густых, черных тенях у самой земли.
Мы с вами, шагая под электрическими фонарями где-нибудь по Мейн-стрит, или по Бродвею, или по Стейт-стрит, не могли бы двигаться более уверенно. Да и сама скорость нашего передвижения оказалась бы раз в десять меньше, чем та, которую развивал проворный человек-обезьяна, путешествуя по мрачному лесному лабиринту, в котором нам угрожала бы опасность немедленно заблудиться.
На рассвете он остановился, чтобы поесть, затем проспал несколько часов, а к полудню опять возобновил погоню.
Два раза Тарзан встречал туземцев, и, хотя приблизиться к ним оказалось непросто, ему удалось в каждом случае справиться и с их страхом, и с их воинственностью. От них он узнал, что идет точно по следу плохого белого человека.
Через два дня, все так же передвигаясь вдоль русла реки Угамби, Тарзан наткнулся на большую деревню. Ее устрашающего вида вождь, с острыми подпиленными зубами, зачастую свидетельствующими о том, что их хозяин – каннибал, принял человека-обезьяну с явным дружелюбием.
Тарзан к этому времени сильно устал и решил отдохнуть часов восемь-десять, чтобы быть свежим и сильным, когда нагонит Рокова. В том, что скорая встреча неминуема, он даже не сомневался.
Вождь сообщил: бородатый белый человек ушел из деревни только прошлым утром и его, несомненно, можно догнать совсем скоро. Второго отряда вождь, по его словам, не видел и даже не слышал о нем.
Тарзану не понравились ни внешний вид, ни манеры этого дикаря, который хоть внешне и проявлял дружелюбие, но, скорее всего, относился с плохо скрытым презрением к полуголому белому человеку, который пришел один, без носильщиков, и не предложил никаких подарков. Но человек-обезьяна нуждался в отдыхе и еде. В деревне он мог поесть, затратив меньше усилий, чем в джунглях, а потому, не зная страха ни перед человеком, ни перед зверем, ни перед самим дьяволом, он в тени хижины свернулся, уткнув голову в колени, и крепко заснул.
Тем временем вождь, кликнув двоих воинов, шепотом передал им какие-то указания. И мгновение спустя гибкие черные бегуны понеслись, направляясь к востоку по тропе, идущей берегом вверх по реке.
В деревне вождь велел соблюдать полную тишину. Он не позволял никому приближаться к спящему чужаку, запретив также пение и громкие разговоры. Короче, как следует позаботился, чтобы его гостя не беспокоили.
Через три часа на Угамби показались несколько пирог. Приближаясь к деревне, они бесшумно скользили вниз по течению, подгоняемые ударами весел, на которых сидели черные мускулистые воины. На берегу реки стоял вождь, горизонтально подняв над головой копье, словно подавая командам лодок заранее условленный сигнал.
Его поза действительно имела значение. Она показывала, что белый чужак мирно спит посреди деревни.
На носах головных пирог сидели те двое посланцев, которым три часа назад вождь передал тайный приказ. Было очевидно, что он отправил их нагнать и привести сюда этот отряд, а подаваемый с берега сигнал был условлен заранее.
Через несколько мгновений пироги уже причаливали к зеленому берегу.
Из них вышли туземные воины, а с ними с полдюжины белых людей. Это были угрюмые, пугающего вида личности, из которых особенно выделялся их предводитель – чернобородый человек со злобным лицом.
– Где тот белый, о котором сообщили посланцы? Он у тебя? – спросил он вождя.
– Он вон там, бвана, – ответил туземец. – Я старался охранять тишину в деревне, чтобы чужак продолжал спать, когда ты вернешься. Не знаю, желает ли он тебе зла, но он много спрашивал о тебе – когда ты приехал и когда уехал. И собой он похож на того человека, о котором ты говорил. Только мы тогда думали, что он остался в стране, которую ты называл Островом Джунглей. Если бы ты мне о нем не сказал, я бы его не узнал, и тогда он бы нагнал тебя и убил. Если он друг, а не враг, то от нас ему не будет никакого вреда, бвана. Но если он враг, мне хотелось бы иметь ружье и немного патронов.
– Ты поступил правильно, – ответил белый человек. – Я дам тебе ружье и патроны, не важно, друг он или враг, если и дальше будешь на моей стороне.
– Я тебя не оставлю, бвана, – пообещал вождь. – А теперь пойдем посмотрим на чужака, который спит в моей деревне.
Сказав это, он повернулся и пошел вперед, показывая дорогу к своей хижине, в тени которой мирно спал ни о чем не подозревающий Тарзан.
Остальные белые и еще человек двадцать туземных воинов двинулись следом. Вождь и его спутник подали знак, призывая к тишине, и никто не посмел ослушаться.
Когда они осторожно, на цыпочках, завернули за угол хижины, на губах бородача появилась злобная улыбка, едва его взгляд упал на растянувшегося на земле великана.
Вождь вопросительно посмотрел на предводителя белых. Тот кивнул, подтверждая, что хозяин не ошибся и подозрения оправдались. Затем главарь повернулся к тем, кто его сопровождал, и, указывая на спящего, подал знак схватить и связать этого человека.
Мгновение спустя дюжина дикарей набросились на ошеломленного Тарзана, да так проворно, что он оказался надежно связан, не успев даже пальцем пошевелить в свою защиту.
Затем Тарзана повалили на спину, и тут его взгляд упал на злобное лицо Николая Рокова, выделявшееся в толпе.
Губы русского кривились в усмешке. Он сделал шаг вперед и подошел совсем близко к Тарзану.
– Свинья! – воскликнул он. – Ты так и не научился держаться от меня подальше?
Затем Роков пнул лежащего в лицо.
– Это тебе вместо приветствия, – буркнул он. – Сегодня, прежде чем тебя съедят мои чернокожие друзья, я расскажу, что случилось с твоей женой и сыном и каковы мои планы относительно их будущего.
Глава 8Пляска смерти
В кромешной тьме джунглей сквозь заросли буйной растительности пробирался огромный гибкий зверь, бесшумно ступая мягкими подушечками лап. Порой в ночи вспыхивали желто-зеленым пламенем две сверкающие точки, в которых отражался свет экваториальной луны, время от времени пронизывающий листву, тихо шелестящую под ночным ветром.
Иногда хищница замирала с высоко поднятым носом и испытующе принюхивалась. Порой она быстро вскакивала на ветви, но это лишь совсем ненадолго задерживало ее уверенное путешествие на восток. До ее чутких ноздрей доносились тонкие запахи многих невидимых четвероногих существ, заставляя голодную слюну капать с ее обнаженных, не знающих пощады клыков.
Но она упорно продолжала свой путь, игнорируя, как ни странно, спазмы голода, который в любое другое время уже давно заставил бы ее сомкнуть челюсти на чьем-нибудь мягком горле.
Всю ночь хищница следовала своим одиноким путем и на следующий день остановилась только один раз – чтобы поймать добычу, которую разорвала на куски и съела с угрюмым урчанием, как будто осталась полуголодной из-за скудного завтрака.
Уже смеркалось, когда она подошла к частоколу, окружающему большую деревню туземцев. Подобно призраку быстрой и бесшумной смерти, она как тень обошла поселок, принюхиваясь к земле, и наконец остановилась у частокола в том месте, где почти вплотную к нему стояло несколько хижин. Здесь зверь на мгновение повел носом, а затем, повернув голову, навострил уши.
То, что уловила хищница, в представлении человека не было звуком. Однако чуткий и превосходно развитый слух явно различил важное послание, понятное для дикого ума. Замершее статное тело, которое, казалось, состояло не из костей и мышц, а было изваяно из бронзы, чудесным образом преобразилось.
В нем словно внезапно распрямилась сжатая пружина. Хищница быстро вскочила на гребень частокола, а затем исчезла незаметно и по-кошачьи в темном пространстве между изгородью и тылом соседней хижины.
А между тем на деревенской улице женщины разводили множество небольших костров и ставили на них наполненные водой котлы для варки мяса, потому что через несколько часов должен был начаться праздник. Около большого столба, стоящего посреди окружающих его костров, собралась кучка чернокожих воинов. Они о чем-то беседовали. Их тела сияли бело-сине-охряной раскраской, нанесенной широкими причудливыми полосами.
Большие цветные круги были намалеваны вокруг глаз и ртов, на груди и на животах, а из скрепленных глиной причесок торчали пестрые перья и длинные тонкие кусочки проволоки.
Пока все готовились к празднику, в хижине на краю грунтовой площадки, где вскоре должна была совершиться оргия, лежал связанный пленник. Вскоре ему предстояло пасть жертвой звериного аппетита дикарей. Его ждала смерть. И какая смерть!
Тарзан изо всех сил напрягал могучие мускулы, пытаясь высвободиться из пут, но по настоянию русского его обмотали веревками несколько раз, так что даже ослабить их человеку-обезьяне было не под силу.
Смерть!
Тарзан смотрел в лицо этому страшному зверю множество раз и всегда делал это с улыбкой. Он мог бы улыбнуться и сегодня, зная, что конец наступит быстро. Но теперь он волновался не о себе. Мысли были заняты судьбой дорогих ему людей, которые без него будут страдать.
Джейн так никогда и не узнает, что случилось. За это он готов был благодарить небеса. И он был также рад, что она находится в безопасности посреди самого большого города в мире. Ей ничто не угрожало среди добрых и любящих друзей, которые сделают все возможное, чтобы утеш