ша.
– Откуда информация? Надежный источник? – Дубко нахмурился. – Помнишь, как в Конго? Там тоже информация была.
– Не напоминай, Саша, – Богданов застонал, выражая крайнюю степень раздражения.
– Что, неужели прокатили? – Дубко знал, что командир подавал рапорт на повышение звания на ступень выше и со дня на день должен был получить ответ.
– Прокатили, Саша. И закончим на этом, – Богданов явно не желал обсуждать тему. – Ты спрашивал, надежен ли источник? Суди сам: в Ташкенте несколько недель работают Андрей Солодовников и Федор Кульпа. Они и передали сообщение.
– Ого! Тогда зачем мы там нужны, раз у Шабарова там своя команда?
– Будем вести совместную работу. Мы к ним вроде как в подкрепление.
– Вместе с Андрюхой и Федькой? Как в старые добрые? – Дубко известие обрадовало. – Вот здорово. Сто лет не виделись, а тут снова работать бок о бок.
– Чего так радуешься? – удивился Богданов.
– А почему бы и нет? Хорошие же парни.
– Согласен, парни хорошие. Дело паршивое.
– Ничего, вместе разберемся.
– Если смотреть отвлеченно, то ситуация в Узбекистане ничем не отличается от других мест. Кто-то хочет взять власть в свои руки, а американская разведка старается повернуть ситуацию в свою пользу. Ничего нового, Саша.
– Так за что ты тогда так переживаешь?
– За то, что в очередной раз подставы жду, Саша. Как-то уж больно часто стали на нашу группу ответственность за свои провалы сваливать. Не нравится мне это, вот я и нервничаю.
– Да брось, никто под тебя не копает. Просто ты из-за звания расстроен, вот тебе заговоры кругом и мерещатся. А на самом деле работа как работа. Приехали, нашли диверсантов, обезвредили и домой.
– Не так все просто, как ты расписываешь, Саша.
– Да что сложного-то, Слава, объясни.
– Работать придется очень осторожно. Шишки уж слишком видные.
– В управлении наводки дали?
– Дали, да только как к их наводкам подойти, представления не имею. Нам с тобой предстоит прощупать окружение председателя Совета Министров Узбекистана Рахманкула Курбанова, председателя Верховного Совета республики Ядгар Насриддиновой и еще троих работников аппарата. Официально к ним не обратишься, даже сам Рашидов не должен знать, что прибыли люди из московской госбезопасности трясти грязное белье его подчиненных. А неофициально и дольше, и сложнее. Искать в госаппарате «засланного казачка» без своих людей в этом самом аппарате – это все равно, что подкоп в Кремль прямо с Красной площади копать.
– Да, ситуация. Хоть бы какую-то страховку организовали, хоть одного человечка из окружения Рашидова, – посетовал Дубко.
– Вот и я то же самое полковнику сказал, а он мне в ответ: «Человек будет, но появится только тогда, когда решит, что вам действительно без его помощи не обойтись». Он еще за нами и следить будет! Здорово, правда?
– Что хоть за человек-то?
– Без понятия. Кто-то из приближенных Рашидова. Ни имени, ни звания, ни должности мне не сообщили. Дали пароль для связи, а когда контакт произойдет и произойдет ли, я без понятия.
– Может, у Кульпы с Солодовниковым возможности шире, – предположил капитан Дубко.
– Не думаю. В Ташкенте они всего пару-тройку недель, да и то в неуютное для русских время. Когда бы они успели получить доступ к высокопоставленным чинам?
– Через Москву, – предположил Дубко, на что получил от Богданова очередное возражение.
– У них связь только с Шабаровым, – заявил Богданов. – Двухступенчатая, и через связного, и через «закладки». В Ташкенте в определенном месте Кульпа и Солодовников оставляют записку, на следующий день ее забирает связной, переправляет в Казахстан, откуда передает послание лично Шабарову, используя закрытый канал телефонной связи. Затем получает ответ, снова переезжает из Казахстана в Узбекистан, оставляет записку-ответ и ждет продолжения.
– Как мы с ними свяжемся?
– По инструкции мы прибываем в Ташкент, находим человека Шабарова, который держит связь с группой Солодовникова через тайник. Вчера поздно ночью им было оставлено сообщение о нашем прибытии и предложено место, где нас ждать. Сегодня как раз день, когда они должны воспользоваться тайником, но сразу они послание не прочтут, так что сутки нам придется ждать, пока придет ответ. Теперь, в свете новых событий, обмен посланиями станет чаще, один раз в три дня, так распорядился Шабаров, но лично я не думаю, что такой способ связи спасет нас в нужный момент.
– Согласен, слишком много нагорожено, – Дубко с озадаченным видом покачал головой. – И все ради чего, Слава? Ради того, чтобы пара-тройка узбеков не начистила морду паре-тройке русских?
– Не утрируй, Саша, ты же понимаешь, что это не так. Ситуация серьезная, инциденты происходят, и их нужно пресечь, хотя бы для того, чтобы вездесущие американские вербовочные структуры не могли влиять на податливые умы русских.
– Узбеков, ты хотел сказать, – поправил Дубко.
– Да какая разница, Саша? Узбеки, татары, казахи… Все мы живем в Советском Союзе, значит, советские люди, братья по духу, и по-другому быть не должно. А теперь давай немного поспим. Все равно до того момента, пока не прибудем на место и не увидим все своими глазами, никаких решений принять не сможем.
Дубко возражать не стал, от того, чтобы поспать лишних пару часов, он никогда не отказывался. «Сон лишним не бывает» – это изречение стало чуть ли не жизненным кредо капитана Дубко, и товарищи по отряду посмеивались над способностью Дубко засыпать в любом месте в любое время, но кое-кто и завидовал тихой светлой завистью его умению проваливаться в сон. Вот майор Богданов такой полезной способностью не обладал. Бессонница для майора была состоянием более привычным, и он-то способности капитана засыпать чуть ли не на ходу завидовал весьма серьезно.
Дубко же к этой особенности относился весьма осторожно, ввиду обстоятельств, после которых она у него возникла. Это случилось не так давно, после все той же пресловутой поезди в Конго, после которой майор Богданов потерял доверие высоких чинов. Случай курьезный и в то же время поучительный.
Шел восьмой день операции, группа все эти дни вынуждена была перемещаться по джунглям, уходя от военизированной колонны повстанцев. Люди выдохлись, физические, да и душевные силы истощились, единственное желание, которое владело всеми в отряде, – лечь и поспать. Хотя бы двадцать минут покоя, без движения, мошкары, нудного дождя и постоянного кожного зуда! Но как остановишься, когда со всех сторон поджимают? Бойцы стонали, но держались.
И вот, когда силы совсем иссякли, капитану Дубко вдруг приспичило по малой нужде. Он сошел с тропы, чтобы не мешать передвижению отряда, но из-за усталости не удержал равновесия, поскользнулся на мокрой от дождя траве и рухнул вниз. И тут же его тело понесло по крутому склону вниз. Кроме мокрой травы, зацепиться Дубко было не за что, а та выскальзывала из рук, словно хвост селедки. Дубко тащило все дальше вниз, он понимал, что подать голосовой сигнал, не обнаружив отряд, он не может. «Все, хана мне, – пронеслось в голове Дубко, – никто не видел, как я сошел с тропы, и тем более никто не видел, как позорно я качусь по обрыву на мягком месте».
Но он оказался не прав в своих предположениях. Его падение заметил майор Богданов и тут же отдал приказ отряду остановиться. На то, чтобы принять решение, у него ушло не более десяти секунд. Оставить своего бойца в джунглях одного Богданов не мог, поэтому дал команду группе сменить направление и двигаться вниз по склону, точно по следам капитана Дубко.
Когда группа спустилась до самого низа оврага, капитана они там не обнаружили. Зато заметили четкий след, ведущий на север вдоль ущелья. Посовещавшись, решили идти по следу до конца, куда бы он их ни привел. Шли они минут пятнадцать, прежде чем очередной поворот открыл взору бойцов картину, приятнее которой за последние две недели им видеть не доводилось.
Ложбина заканчивалась довольно широким ущельем. Они глазам своим не поверили: ущелье скрыто от посторонних глаз зарослями кустарника, узкий вход, который может контролировать один боец, прямо у входа течет родник, давая возможность получить питьевую воду в неограниченном количестве. И посреди всего этого «богатства» стоит капитан Дубко. Весь оборванный, грязный, с налипшей травой на лице и одежде, но невероятно довольный.
– Санек! Ну ты даешь! Такое сокровище своей задницей отыскал.
– Задница-то капитанская, она и не такое отыщет.
– Да тут месяцами жить можно. Вы посмотрите, парни, здесь же лет десять нога человека не ступала. Ай да Дубко, ай да акробат!
Со всех сторон на Дубко посыпались шутки. От радости бойцы даже про осторожность забыли, и только майор Богданов молчал. Он задумчиво смотрел на Дубко и соображал, что с ним не так. Когда же до него дошло, что именно с ним не так, он чуть на месте не рухнул.
– Ребята, да он же спит! – выпалил Богданов.
– Кто спит? – переспросил лейтенант Терко.
– Да Сашка, – выдал Богданов, и взоры всех тут же обратились на капитана.
– Смотри ты, и правда спит, – прокомментировал Терко. – С открытыми глазами и блаженной улыбкой на лице, но спит. Послушайте, может, он того, головой ударился и это у него какой-то сдвиг?
– Нет, Степа, просто организм капитана, увидев надежное убежище, дал команду «отбой», вот он и заснул, – пояснил майор Богданов.
– И что мы с ним делать будем?
– Да ничего. Уложим спать, через пару часов будет как новенький, – ответил Богданов и скомандовал: – Разбиваем лагерь. Дежурим по два часа.
Майор распределил дежурных, назначив себя первым, вместе с другими бойцами они уложили капитана Дубко на плащ-палатку и, довольные, отошли ко сну. Дубко проспал восемь часов кряду. До тех пор, пока майор не разбудил его, так как пришла его очередь заступать на дежурство. О том, что он уснул стоя, Дубко, разумеется, не помнил, но чувствовал себя бодрым и счастливым. И все бы ничего, если бы после той ночи способность мгновенно засыпать странным образом не закрепилась за Дубко. Нет, он не спал на дежурстве, не клевал носом на тренировках или в столовой, но как только получал команду «отбой» и ложился, то засыпал мгновенно, иногда даже не успев накрыться одеялом. По возвращении в Москву про свое странное «приобретение способности» капитан Дубко рассказал штатному психиатру, но тот объяснил это стрессом и сильным переутомлением.