[427]. Далее автор «Тарих-и Рашиди» пишет: «В «Тарих-и Маджмуал Инсаф» сказано: «Могулы называли Баласагун «Алмалык», а ныне калмыки называют «Кайнук», но нигде не встречается местность, названная «Карлык». И еще одним из городов, описанных в исторических сочинениях, является Тараз, и [в этих сочинениях] говорится, что могулы называли Тараз «Янги». Янги — известная местность в Могулистане, и выходцев из Янги много встречается в Мавараннахре. В той степи, которая названа Янги, встречается много развалин городов, где видны остатки куполов, минаретов, ханака и медресэ, но неизвестно, какие именно из этих развалин носили название «Янги». Названия многих городов уже забыты. И еще одним из известных городов [Могулистана] является Алмалык, следы которого сохранились доныне. Там находится гробница Туглук-Тимура. Там есть следы еще одного большого города… В области Джу сохранились остатки большого города, его минареты, куполы и медресэ. Так как названия этого города никто не знает, что могулы называют его «Минаретом» (Башней). Кроме того, там есть купол и каменная плита, на которой почерком насх вырезана надпись: «Это — могила славнейшего имама… Мухаммада Факиха баласагунского. Скончался он в 711 г. х. (1311–1312 гг.). Написал это кузнец Умар Ходжа». Джу — одна из известных местностей Могулистана, простиравшаяся на один месяц пути; городов, подобно этому, там было много»[428].
По свидетельству автора сочинения «Гефти иклим», «Хотан был некогда знаменитым городом, а в настоящее время уцелели там лишь небольшие остатки прежнего его блеска»[429]. Другой арабский автор, Абул-фида, живший в конце XIII — начале XIV в., писал о Хотане: «Это один из славнейших городов, но ныне знаменит только своими развалинами»[430].
Та же участь постигла и другие города Восточного Туркестана. «Яркенд долгое время был большим и богатым городом, но потом пустел мало-помалу и уже близок был к тому, чтобы сделаться обиталищем одних диких зверей»[431]. Целые районы, например Лобнор, запустели и превратились в развалины[432].
То же самое наблюдалось и в северной части страны. Крупные города — Бешбалык, Яр, Бейтин и другие, являвшиеся культурными и торговыми центрами Уйгурии, пришли в упадок, чтобы больше никогда не возродиться[433].
Город Кара-Ходжо после падения идикутов утратил значение политического, экономического и культурного центра, и от него остались лишь развалины (идикут шахари), которые свидетельствовали о бурной городской жизни в прошлом[434].
После завоевания Уйгурии чагатаидами упадок культуры уйгурских городов достиг огромных размеров. Буддийские монастыри, служившие культурными центрами, захирели. Были уничтожены многочисленные произведения буддийской литературы на староуйгурском языке, живопись и скульптура[435].
Быстрый упадок культуры и экономической жизни уйгурских городов в период господства чагатаидов объяснялся нестабильностью политического положения в стране, отсутствием сильной ханской власти. В течение 40 лет, прошедших со времени восстания Хайду, чагатайские улусы не смогли объединиться и создать единый центр. Как отмечалось в источнике, «в то время чагатайские царевичи, которые на протяжении долгого времени пили и ели за одним столом из одной чашки, так отдалились друг от друга, что даже не обременяли себя посланиями и передачей приветов. Некоторые нашли приют у китайского двора, другие укрылись в узбекском улусе, а иные направились во владения потомков Тулуя»[436].
От междоусобия больше всего пострадали улус Чагатая в Средней Азии и Уйгурия, благосостояние которых зависело от караванной торговли. Этим объясняется тот факт, что в 1304 г., вскоре после смерти Хайду, всем монгольским правителям и среднеазиатскому купечеству было предложено восстановить единство государства в форме федерации государств под номинальным главенством монгольского императора Китая с установлением между государствами свободы торговли. Договор был заключен, но не мог войти в силу, так как уже в 1305 г. начались внутренние смуты среди самих среднеазиатских монголов. Верховная власть от потомков Угэдэя снова перешла к потомкам Чагатая[437]. «С тех пор, — пишет В. В. Бартольд, — установился термин «чагатайское государство», «чагатаями» называли себя кочевники, составлявшие военную силу династии, и это название осталось за ними даже тогда, когда ханов из потомства Чагатая больше не было. «Чагатайским» был назван даже сложившийся в эту эпоху среднеазиатский литературный язык»[438].
Монгольское господство оказалось настолько пагубным для уйгуров, что они утратили даже свое прежнее этническое название и, подобно монгольским кочевникам, стали именоваться могулами, а их страна — Могулистаном.
К этому времени монголы начали подчиняться влиянию местной мусульманской культуры. Из чагатайских царевичей первым принял ислам сын Эргэне-хатун Мубарек-шах. Мусульманином стал и следующий хан — Борак (ум. в 1271 г.). Тот же самый процесс происходил и в Могулистане. Называя себя официально монголами, кочевники Могулистана в действительности сильно отличались от настоящих монголов, так как в большинстве своем давно смешались с местным уйгурским населением, говорили и одевались по-уйгурски и уже в XIV в. исповедовали ислам. Из ханов Могулистана первым принял ислам Туглук-Тимур-хан (1348–1363). Ханы, исповедовавшие ислам, порвав с кочевым образом жизни, стали поселяться в городах. Туглук-Тимур-хан перенес свою ставку из Или в Аксу. То же самое сделали Кибек (1318–1326) и его брат Тарма-Ширин (1326–1334), жившие в г. Карши. Переход ханов в города и разрыв с кочевой традицией имели неблагоприятные последствия для государственного единства: появилось двоевластие, происходили смуты, продолжавшиеся более десяти лет и нанесшие последний удар городской жизни в Семиречье и Илийском крае.
В 1340 г. при хане Казане в самом Мавераннахре вспыхнуло восстание мусульманской партии, в результате которого хан Казан был низложен и власть перешла к тюркским эмирам. Победа тюркских эмиров заставила могульских эмиров восточной части государства возвести на престол своего хана. В 1348 г. 18-летний Туглук-Тимур (внук хана Дуви) был объявлен ханом, и его область теперь стала называться Манглай субе (Авангардная область), в состав которой входили часть Восточного Туркестана, от Кашгара до Кучи, и часть Семиречья к югу от озера Иссык-Куль[439].
По поводу причины разделения чагатайского улуса на две части в литературе высказывались различные мнения. Одни говорили, что оно было вызвано междоусобной борьбой чагатайских царевичей, другие, — что оно явилось результатом возвышения дуглатских эмиров. По мнению В. В. Бартольда, несходство в культурном отношении в обеих частях чагатайского улуса было главной причиной распада его на две части[440].
По словам Бартольда, ко времени монгольского завоевания в западной части чагатайского улуса (в Мавераннахре), в Кашгаре, господствовала персидско-мусульманская культура, а в восточной — уйгурская, образовавшаяся главным образом под влиянием китайской цивилизации. Уйгуры, оставшиеся верными буддизму или несторианству, считались самыми непримиримыми врагами ислама. Соперничество уйгуров и мусульман в Персии и Средней Азии, где силы обеих партий были равны, в конце концов неминуемо должно было привести к распадению государства, что и произошло около середины XIV в.[441]
Ханы восточной половины государства, начиная с Туглук-Тимур-хана, приняли ислам и постепенно распространили его среди своего народа. Туглук-Тимур-хану в 1360 г. даже удалось подчинить себе тюркских эмиров, однако вскоре после его смерти (в 1370 г.) Мавераннахр отпал от восточной половины государства. Впоследствии там возникло государство Тимура с центром в Самарканде, а в восточной части чагатайского улуса — совершенно независимое государство Могулистан с центром в Турфане и Аксу.
В состав этого государства помимо Восточного Туркестана входили обширные области, населенные кочевниками, — Джунгария, территория современной Киргизии и Семиреченская область. Согласно «Тарих-и Рашиди», общая протяженность территории Могулистана с севера на юг и с востока на запад составляла семь или восемь месяцев пути[442].
«Трудно сказать, насколько эта страна в этнографическом отношении отличалась от западной половины бывших чагатайских владений, — пишет акад. В. В. Бартольд, — но в бытовом и в культурном отношениях различие было настолько велико, что даже Тимур, присоединивший Персию к своим владениям, не мог восстановить единство Чагатайского государства и прочно утвердить свою власть в Восточном Туркестане[443]. Вскоре между этими двумя государствами началась война, продолжавшаяся с переменным успехом до последних представителей тимуридов. Вследствие этого уйгурский народ не мог приобрести покоя и совершенно разорился. Многочисленные походы Тимура на Могулистан (1370–1371, 1375, 1376, 1377, 1383, 1389, 1390 гг.) причинили неисчислимые бедствия народам этой страны. Целые города и области были опустошены, и они пришли к запустению»[444]