захм-и чуб)»[463]. По рассказу Нисави, назначенный вазиром Дженда (на Сыр-Дарье) Фахр ад-Дин Шараф ал-мульк «тиранией и притеснениями возложил на спины ра'ийатов тяжкое бремя»; его помощник (наиб) доведенные до отчаяния ра'ийаты поймали и, «как утку, изжарили на огне»[464]. Насилия и ограбление ра'ийатов военно-феодальной знатью, состоявшей из вождей тюркских кочевых племен, были обычным делом. Мать хорезмшаха Мухаммеда, происходившая из тюркского племени канглы, покровительствовала тюркской военной знати. О них говорит Джувейни: «Сострадание и милосердие было далеко от их сердец; где бы им ни случалось проходить, та область оказывалась разоренной, и ра'ийаты искали убежища в крепостях»[465].
Государство хорезмшахов сильно ослабляли и противоречия в среде господствующего класса феодалов. При феодальной раздробленности султан Мухаммед-хорезмшах (1200–1220) пытался проводить централистскую политику. Часть местных владетельных феодалов, своих вассалов, он низложил; к началу войны с монголами 22 из них находились в заключении в Гургандже[466]. Эта политика вызывала сильное недовольство провинциальной феодальной знати. К тому же хорезмшах не решился, да и не мог бы низложить самых сильных вассалов, как, например, атабеков Фарса и Луристана. В борьбе с оппозицией местной феодальной знати хорезмшах опирался на гражданскую бюрократию, заинтересованную в создании сильной центральной власти, а также на ополчения тюркских кочевых племен, знать которых была наделена военными ленами (икта'). Но и эти две группы класса феодалов раскололись на сторонников самого хорезмшаха Мухаммеда, главной опорой которого были туркменские племена, и сторонников враждовавшей с ним его властной матери Теркен-хатун[467], уделом ее был Хорезм, а опорой — тюркские племена кыпчаков и канглы. Часть мусульманского духовного сословия была недовольна хорезмшахами Текешом (1272–1290) и его сыном и преемником Мухаммедом из-за их вражды и войн с багдадским халифом 'Аббасидом Насиром (1180–1225)[468] и из-за убийства по приказу хорезмшаха высокопочитаемого богослова Маджд ад-Дина Багдада. В восстаниях против хорезмшаха (в Нишапуре и Херате — 1207 г., в Самарканде — 1212 г.) наряду с местными феодалами участвовали и горожане. Положение государства осложнялось еще внешнеполитическими затруднениями — войной с аббасидским халифом Насиром и неудачей похода на Багдад в 1217 г., как и враждебными отношениями с Кучлуком, ханом откочевавших из Монголии на запад найманов, захватившим в 1210 г. Семиречье и Восточный Туркестан. Таким образом, государство хорезмшахов было подлинным колоссом на глиняных ногах. Этим и объясняются быстрота и сравнительная легкость разгрома этой державы монголами.
В. В. Бартольд исследовал и подробно изложил историю возникновения конфликта между хорезмшахом Мухаммедом и Чингисом, приведшего к войне, использовав все известные сообщения источников[469]. Однако данное им освещение событий далеко не лишено субъективной окраски. Симпатии В. В. Бартольда явно на стороне Чингис-хана. Вкратце развитие конфликта изложено так: Чингис-хан сперва искренне стремился установить мирные и добрососедские отношения с империей хорезмшаха, поскольку как он сам, так и установившие с ним тесную связь крупные мусульманские купцы из Средней Азии (некоторые из них стали советниками Чингис-хана еще во время его войны с Китаем), державшие в своих руках транзитную (через Монголию) караванную торговлю с Китаем, были заинтересованы в безопасности торговых путей и в бесперебойной торговле[470]. Чингис-хан благосклонно принял посольство хорезмшаха и караван купцов, прибывший из его владений, и отправил хорезмшаху ответное посольство, во главе которого стояли перешедшие на службу к Чингис-хану среднеазиатские купцы, и торговый караван из 450 человек, которые «все были мусульманами»[471] (1218 г.). Но правитель Отрара (на среднем течении Сыр-Дарьи) Иналчук[472] из-за жадности ложно обвинил этих купцов в шпионаже, перебил всех и завладел товарами. Чингис-хан же проявил «свою всегдашнюю сдержанность»[473] и отправил хорезмшаху новое посольство с требованием выдать Иналчука, обещая сохранить мир. Но хорезмшах отказал и приказал убить главу посольства Кафраджа Бугра (тоже мусульманина — перебежчика из державы хорезмшаха). «Таким образом, — подчеркивает В. В. Бартольд, — поступок хорезмшаха даже с точки зрения современного международного права дал Чингис-хану более чем достаточный повод для войны»[474]. Инициативу войны он целиком приписывает хорезмшаху.
Прав ли В. В. Бартольд в своем заключении? С формальной стороны бесспорно хорезмшах своими безрассудными действиями создал повод для войны. Но если мы пожелаем выяснить не формальный повод, а истинные причины этой войны, нам придется прийти к противоположному выводу: подлинным инициатором войны был Чингис-хан. Чтобы убедиться в этом, рассмотрим сообщения источников об этом конфликте.
Как уже говорилось, В. В. Бартольд использовал рассказы всех известных нам источников. Но он не принял во внимание некоторые детали, приведенные в них. Рассмотрим следующие эпизоды, освещенные в источниках.
1. Рассказ о первом посольстве Чингис-хана к хорезмшаху Мухаммеду. Джувейни не упоминает об этом посольстве, он говорит только об отправке каравана, с которым было послано письмо Чингис-хана к хорезмшаху. Умалчивает о посольстве и Рашид ад-Дин. Подробности о посольстве мы находим у Нисави[475]. Он рассказывает, что послами были среднеазиатские купцы-мусульмане (следовательно, подданные хорезмшаха) Махмуд Хорезми[476], 'Али-ходжа Бухари и Йусуф Отрарй. Они привезли ценные подарки и письмо Чингис-хана, в котором тот извещал хорезмшаха о завоевании монголами Северного Китая (Чин)[477] и «стран тюрков» и предлагал заключить мирный договор с гарантиями безопасности торговых путей; Чингис-хан при этом назвал хорезмшаха «дражайшим из сыновей своих». На языке дипломатов того времени государь, назвавший другого государя «своим сыном», тем самым признавал его своим вассалом. Хорезмшах, выслушав послов, призвал к себе ночью Махмуда Хорезми и наедине сказал ему, что он, как хорезмиец, должен быть предан хорезмшаху. Он обещал, если Махмуд скажет правду, оказать ему великие благодеяния и заявил, что он должен стать шпионом (мунхи) хорезмшаха и извещать о всех намерениях Чингис-хана; хорезмшах подарил Махмуду драгоценный камень из своего ручного браслета (базубанд). Махмуд согласился (как выяснилось потом, притворно). Хорезмшах спросил Махмуда, правду ли сообщает Чингис-хан о том, что он завоевал Китай (Чин) и его империю (мамлакат-и Тамгадж)[478]. Узнав от Махмуда, что это истинная правда, хорезмшах сказал: «Кто такой тот проклятый, что он именует меня сыном? И каково число его войска?» Махмуд, увидя, что «признаки гнева отразились на щеках султана», боясь за свою жизнь, ответил, что по сравнению с войском хорезмшаха войско Чингис-хана можно уподобить одному всаднику[479]. Тогда хорезмшах дал согласие на мирный договор с владыкой Монголии.
Из рассказа видно, что хорезмшах был раздражен тем, что его подданные-мусульмане взяли на себя роль послов от «неверного» хана монголов (и, значит, перешли к нему на службу), и тем, что последний назвал хорезмшаха своим «сыном», т. е. своим вассалом. Вместе с тем послы, в частности Махмуд Хорезми, могли убедиться в том, что хорезмшах не имел никакого понятия ни о действительном положении империи Чингис-хана, ни о его военных силах. Желание хорезмшаха завербовать в шпионы Махмуда — человека, которому, казалось бы, не следовало доверять (как это и подтвердилось позднее), — притом выраженное в столь наивной форме, показывало, что хорезмшах не имел надежных агентов в Монголии. При таком положении дел трудно поверить, чтобы у хорезмшаха могло быть серьезное намерение воевать с Чингис-ханом, а тем более «завоевать Китай», как предполагал В. В. Бартольд[480].
А Чингис-хан? В. В. Бартольд полагал, что «Чингис-хан в эти годы еще не знал этой слабости (государства хорезмшаха. — И. П.) и, как показывают его приготовления к войне, был очень высокого мнения о военном могуществе хорезмшаха»[481]. Но это невероятно. Принимая во внимание тесные связи Чингис-хана со среднеазиатскими крупными купцами, торговавшими с Монголией и Китаем[482], а также что в его ставке находились перебежчики из Средней Азии — феодалы[483], хорошо осведомленные о внутреннем состоянии державы хорезмшаха, нельзя представить себе, чтобы Чингис-хан от этих лиц не мог получить необходимой для него информации за год-два до начала войны[484]. Напротив, из сообщений источников видно, что Чингис-хан настолько ясно представлял себе положение дел в державе хорезмшаха, что знал о разногласиях и глухой вражде феодальных клик хорезмшаха Мухаммеда и его матери Теркен-хатун и, как увидим ниже, сумел потом использовать эту вражду в своих целях.