[532], от жителей он требовал принятия либо буддизма, либо христианства[533]. Правление Кучлука вызвало всеобщую ненависть населения. Учитывая это, Чингис-хан запретил своим войскам повальный грабеж и резню во владениях Кучлука. Войскам Чингис-хана не стоило большого труда быстро разгромить царство Кучлука и уничтожить его найманских воинов, тем более что Чингис-хан здесь, как и везде, неизменно придерживался политики полной веротерпимости и покровительства духовенству.
Лето 1219 г. Чингис-хан со своими войсками провел на Иртыше, готовясь к вторжению в Среднюю Азию. Точная численность его войска (как и хорезмшаха) неизвестна: приводятся цифры очень различные, порою фантастические[534]. В. В. Бартольд определял общую численность войска Чингис-хана от 150 до 200 тыс. Однако эта цифра может относиться только к ополчениям собственно Монголии[535]. Но к 1219 г. Чингис-хан располагал уже и ополчениями вассалов-тюрков — Арслан-хана карлукского, уйгурского идикута Барчука и др. Однако значительная часть войска (62 тыс.) находилась в Китае, часть же должна была оставаться, как это обычно делалось, в Монголии для охраны семейств и стад. Учитывая все это, можно думать, что вторгнувшееся в Среднюю Азию монгольское войско вместе с ополчениями вассальных владетелей (которые могли привести самое большее несколько десятков тысяч)[536] не превышало 120–150 тыс. человек. Число воинов, размещенных хорезмшахом по городам одного только Мавераннахра, Нисави определяет в 100 тыс.[537]
Поход начался в сентябре 1219 г. Часть войска во главе с сыновьями Чагатаем и Угэдэем Чингис-хан выделил для осады Отрара; другой отряд во главе со старшим сыном Джучи он послал для завоевания городов по нижнему течению Сыр-Дарьи; третий отряд во главе с Алак-нойоном был назначен для покорения городов по верхнему течению Сыр-Дарьи. Осада Отрара заняла пять месяцев. Гайир-хан, знавший, что ему нечего ждать пощады, защищался отчаянно со своими «подобными львам» воинами. Но посланный хорезмшахом ему на помощь Карача-хаджиб пал духом и изменил. Он со своим отрядом покинул город через ворота, в которые тотчас же вошли монголы. Для взятия цитадели (хисар) понадобился еще месяц. Когда и цитадель была взята и все ее защитники полегли, Гайир-хан с двумя оставшимися воинами продолжал сражаться на кровле дворца; когда не осталось стрел и оба его товарища пали, он продолжал бросать в монголов кирпичи, которые рабыни (канизакан) подавали ему со стены дворца. Когда не осталось кирпичей, монголы, окружив его, схватили и казнили[538].
Отрар пал в феврале 1220 г. Между тем отряд Джучи в течение зимы 1219/20 г. взял один за другим города по нижнему течению Сыр-Дарьи. Его сопровождали местные купцы, Хасан-ходжа и 'Али-ходжа, еще до войны поступившие на службу к монголам. Хасан-ходжа был послан в Сыгнак уговорить жителей сдаться, но «злодеи, чернь и бродяги» (шариран ва аубаш ва рунуд) там умертвили предателя и оказали врагам храброе сопротивление. После семидневного непрерывного боя Сыгнак был взят, население вырезано целиком[539]. Затем были взяты Узгенд[540] и Барчилигкент, где население не оказало сильного сопротивления, поэтому всеобщей резни там не было. Но Ашнас, где верх взяли «бродяги и чернь», т. е. городские низы, оборонялся упорно, и большинство жителей было истреблено[541]. Дженд был покинут войсками хорезмшаха во главе с Кутлук-ханом, — через степь они бежали в Хорезм. Город был без сопротивления захвачен монголами и разграблен; на время грабежа жителей выгнали в поле на девять дней, но убили только немногих[542].
До этих событий, зимой 1219/20 г., Чингис-хан с младшим сыном Тулуем и главными военными силами двинулся от Отрара прямым путем через пустыню (ныне Кызылкум) и Бухаре. По пути небольшие городки Зернук и Нур покорились. Жителям оставили жизнь, но из Зернука молодежь была взята в «толпу», а в Нуре город разграбили, жителей выгнали в поле и позволили вернуться после того, как они выплатили сумму своего годичного налога — 1500 динаров; серьги из ушей женщин дали половину этой, суммы[543].
Перед стенами Бухары Чингис-хан появился неожиданно в феврале (согласно Ибн ал-Асиру и Джузджани) или в начале марта (согласно Джувейни) 1220 г. Начальник оставленного в Бухаре хорезмшахом гарнизона (тюрки-кочевники) Как-хан с частью воинов сразу же бежал и потом присоединился к хорезмшаху[544]. Другая часть гарнизона во главе с тремя ханами и частью жителей вечером того же дня покинули город, но на берегу Аму-Дарьи монголы настигли и истребили их всех. На другой день духовное сословие и знать (а'имма ва ма'ариф) открыли городские ворота и вышли навстречу Чингис-хану. Тем самым они предали горожан, неожиданно сдав город без переговоров. Соборная мечеть была занята монголами и осквернена, списки Корана были разбросаны по двору мечети, а сундуки, в которых эти списки хранились, сделались корытами для корма монгольских коней; имамы, шейхи, сеййиды, улемы и муджтахиды должны были выполнять роль конюхов при конюшнях. Чингис-хан велел составить списки богачей; в них внесли 280 человек (190 горожан и 90 иногородних, укрывшихся в Бухаре); их обязали отдать все свои богатства и назначили людей из горожан для выявления и сбора богатств в городе. Часть воинов хорезмшаха из тюрков-кочевников заперлась во внутренней цитадели (хисар). Чингис-хан приказал жителям города взять цитадель своими силами; но «так как горожане, насколько было возможно, уклонялись от битв и ночных атак, то Чингис-хан приказал зажечь город; поскольку дома во всем городе были деревянные[545], то большая часть города в несколько дней сгорела, кроме соборной мечети и некоторых зданий из жженого кирпича»[546]. Тогда жителей Бухары снова погнали на штурм цитадели, которая наконец была взята. Тюркские ханы, вожди племен, знать и рядовые воины были все убиты[547], а их дети и жены уведены в рабство. Укрепления были срыты, все горожане выгнаны на время в поле. Чингис-хан «подарил им жизнь», но юноши и мужчины зрелого возраста были взяты в «толпу» (хашар) для осады Самарканда и Дабусии[548]. Из-за разрушения города жители рассеялись по окрестностям. Когда у одного бухарца, бежавшего в Хорасан, там спросили о судьбе Бухары, он ответил кратко: «Пришли, разрыли[549], сожгли, перебили, увели в неволю и ушли»[550].
Таков приведенный рассказ Джувейни. Рассказ Ибн ал-Асира, использовавшего рассказы очевидцев, во многом совпадает с рассказом Джувейни: упомянуты и осквернение соборной мечети и списков Корана, и вымогательство богатства у горожан (Ибн ал-Асир прибавляет: пытками и истязаниями). Но он сообщает и такие факты, которых нет у Джувейни, — жители Бухары были выгнаны в поле: «И они вышли из города, лишившись своего имущества: ни у одного из них не осталось ничего, кроме платья, какое было на нем». Чингис-хан приказал воинам разделить между собою жителей Бухары, иначе говоря, обратить их в рабство. «Они (татары), — говорит Ибн ал-Асир, — поделили их, и был это день ужасный из-за обильного плача мужчин, женщин и детей. Разбрелись они в разные стороны и были истерзаны как лохмотья; и женщин они (татары) поделили между собою». По словам Ибн ал-Асира, татары насиловали доставшихся им женщин тут же на глазах у горожан, которые «смотрели и плакали», ибо не могли ничем помочь. Но имам Рукн ад-Дин с сыном и казий Садр ад-Дин, не стерпев зрелища массовых насилий над женщинами, бросились на насильников и бились с ними, пока не были убиты. Бухара была разрушена до основания, «как будто ее вчера и не было»[551].
У В. В. Бартольда идеализация монгольского государства проявляется, между прочим, в том, что он, передавая рассказы источников, смягчает их. Так, он почти целиком пропускает драматический рассказ Ибн ал-Асира, не упоминает об обращении жителей Бухары в рабство, а вместо рассказа о массовых насилиях над женщинами говорит только, что монголы «позволяли себе насилия над женщинами»[552]. Говоря о сожжении Бухары, В. В. Бартольд пишет: «Едва ли есть основание предполагать, что сожжение города входило в планы Чингис-хана; пожар был почти неизбежен при разграблении города… вследствие скученности построек»[553]. А между тем Джувейни прямо говорит, что Чингис-хан «повелел зажечь кварталы [города][554]. Мы привели здесь два примера, но надо сказать, что у В. В. Бартольда и все изложение истории вторжения войск Чингис-хана в Среднюю Азию рисуется в смягченном виде не сравнению с мрачными рассказами источников, даже промонгольских (Джувейни и Рашид ад-Дин).
После взятия Бухары Чингис-хан двинулся к Самарканду с войском, ведя за собою осадную «толпу» из бухарских пленников[555]