[928]. В городе и сельских местностях поднялось восстание («мятеж велик»). Оно было настолько угрожающим, что писцы стали даже бояться за свою жизнь и просили князя Александра Ярославовича дать им вооруженную стражу. Александр обеспечил писцам охрану по ночам, поручив организовать ее сыну посадника и детям боярским. Таким образом, часть новгородских феодалов поддерживала монголо-татарских представителей.
Сопротивление народных масс («черни») писцам заставило последних пойти на хитрость. Они открыто заявили, что если им не дадут возможности приступить к «числу», то они «убегут» из Новгорода. В то же время тайно при содействии новгородских феодалов они стали подготавливать нападение на город с двух сторон. Новгородское население, по красочному выражению летописи, раздвоилось («издвоишася»). Трудовой народ («чернь») не желал подчиняться писцам и предпочитал умереть, чем допустить установление нового податного гнета. Представители господствующего класса («вятшии»), напротив, принуждали «меньших людей» покориться и начать давать требуемые завоевателями поборы.
Неизвестно, как новгородскому боярству удалось добиться повиновения «черных людей» и обеспечить писцам возможность переписывать население. Из летописи видно лишь, что писцы разъезжали в сопровождении князя Александра Ярославича и, очевидно, вооруженной силы и описывали дворы. Бояре старались переложить всю тяжесть податного гнета на «черных людей» («творяхуть бо собе бояре легко, а меншим зло»)[929].
В 1262 г. вспыхнули восстания против татаро-монгольского ига в ряде городов Северо-Восточной Руси. Точно определить, какие города были охвачены народно-освободительной борьбой, трудно. Устюжский летописец говорит в очень общей форме о движении «по всем градом руским»[930]. В других летописных сводах названы Ростов, Ярославль, Суздаль, Владимир, Устюг. А. Н. Насонов высказывает предположение, что в роли организатора борьбы с иноземным игом выступал Ростов[931].
В Устюжском летописце имеется рассказ о том, что в Устюг пришла грамота за подписью князя Александра Невского с призывом «татар бити»[932]. Трудно сказать, сколь достоверно это известие о причастности названного князя к антитатарскому движению в городах Владимиро-Суздальской земли.
Восстания 1262 г. были направлены в основном против монголо-татарских откупщиков — бесермен, которые, взяв на откуп сбор дани, доводили народ до разорения. Наряду с взысканием дани они занимались ростовщичеством, раздавая нуждающимся деньги при условии уплаты процентов и обращая в рабство тех, кто был не в состоянии их выплатить («откупахуть бо тии оканьнии бесурмене дани и от того велику пагубу людем творяхуть, роботяще резы, и многы души крестьяньскыя раздно ведоша»)[933]. Среди наиболее жестоких откупщиков летопись называет Титяма (или Титяка), присланного на Русь (по-видимому, в Ярославль) монгольским ханом Хубилаем. В Устюге действовал сборщик ясака Буга. Горожане на вечевых сходках выносили решения об изгнании откупщиков. Наиболее злостные из них были перебиты. «Бысть вечье на бесермены по всем градом руским, — читаем в летописи, — и побиша татар везде, не терпяще насилия от них, занеже умножишась татарове во всех градех руских, а ясащики живуще, не выходя»[934]. Во время восстания в Ярославле был убит монах Изосима, который перешел в мусульманство; его «поспехом» (при помощи) творил беззакония Титяк. Сборщик ясака Буга явился в Устюге на вече, вымолил прощение («доби челом устюжаном на им воле»)[935] и принял христианство.
Борьба с чужеземным игом шла и в Юго-Западной Руси. Здесь под непосредственной монголо-татарской властью находились Болоховская земля (на границе Галицкого, Волынского и Киевского княжеств) и Галицкое Понизье. Болоховские князья еще во время похода Батыя признали его власть и были им пощажены. Население Болоховской земли должно было выполнять определенные повинности («да им орють пшеницю и просо»). Летопись говорит, что князь Даниил галицкий держал «на не болшоую вражьдоу, яко от тотар болшоую надежоу имеахоу»[936]. После ухода Батыя из Галицкой земли Даниил велел сжечь их города: Деревич, Губин, Кобуд, Кодингородец, Божский, Дядьков — и раскопать основания под крепостными стенами[937]. Но затем власть монголо-татар над Болоховской землей была восстановлена.
В середине XIII в. по Днепру действовали две монгольские орды: под начальством Мауци (Могучего) и Корейцы (Куремсы). Про последнего Плано Карпини говорил: «Этот вождь является господином всех, которые поставлены на заставе против всех народов Запада, чтобы те случайно не ринулись на них неожиданно и врасплох; как мы слышали, этот вождь имеет под свою власть шестьдесят тысяч вооруженных людей»[938]. Продвигаясь в западном направлении, Куремса ставил под непосредственную угрозу земли Галицко-Волынской Руси.
В 1252 г., одновременно с походом Неврюя на Суздальскую землю, Куремса двинулся со своими силами на запад[939]. В 1254 г. он подвел свою орду к г. Бакоте в Галицком Понизье, где на его сторону предался наместник Милей, дважды изменявший князю Даниилу и сделанный татарами за это баскаком. Затем Куремса двинулся к Кременцу. Здешний наместник Андрей колебался, перейти ему на сторону завоевателей или сохранить верность галицкому князю. Он был убит татарами, несмотря на то, что ссылался на наличие у него охранной грамоты Батыя. Добиться каких-либо успехов в районе Кременца Куремсе не удалось.
Между тем Даниил Романович галицкий взял инициативу в свои руки, «воздвиже рать противу татаром» и отвоевал ряд городов, находившихся под их властью: Межибожье, Болохов, Побожье, Городок, Семоч, Городеч, Жедечев, Возвязгль[940]. Куремса ответил на это нападением на Владимир Волынский и Луцк. Владимирцы оказали неприятелю сильное сопротивление. Луцк не был готов к обороне («бе не оутвержен и не оуряжен»)[941], однако горожане уберегли его от сдачи врагу, уничтожив подвесной мост к городу. Не помогло татарам, и применение стенобитных машин («пороков»).
Наступление на Галицкую землю вел и монгольский военачальник Бурундай. В 1259 г. он предъявил Даниилу и Васильку Романовичам, требование, чтобы они в знак покорности вышли ему навстречу. Встречать его с дарами отправились Василько с племянником Львом Даниловичем и епископом, холмским Иваном. Бурундай заявил, что они должны разрушить ряд крепостей. Когда Даниилу стало известно (от прибывшего к нему; епископа Ивана) об «опале» со стороны Бурундая; он уехал через Польшу в Венгрию.
Повинуясь Бурундаю, обладавшему большими военными, силами, Василько и Лев велели «разметать» укрепления Данилова, Стожеска, Львова, Кременца, Луцка. Владимир Волынский был сначала подожжен, а затем посланец Бурундая Баймура приказал раскопать основания его крепости, как говорит летопись, — «назнаменоуя образ победы». Татары не сумели взять Холма. Это была прекрасная крепость. В ней имелись пороки, самострелы. Убедившись в «твердости»[942] города, Бурундай потребовал от Василька, чтобы тот уговорил горожан сдаться. Это не удалось.
Нашествие Бурундая наметило грань в отношениях Галицко-Волынской Руси с Ордой. Если, по словам летописи, князь Даниил Романович «держаше рать с Коуремьсою, и николи же не бояся Коуремьсе, не бе бо могл зла емоу створити»[943], то Бурундай, напротив, сумел подчинить галицко-волынских князей своей власти.
В 70–90-х годах XIII в. татарские отряды не раз опустошали земли Северо-Восточной Руси. Русские князья во время своих усобиц прибегали к ордынской помощи, нанося тем самым большой вред своей стране. В конце 60-х — начале 70-х годов в борьбе за Новгород искали военной поддержки в Орде великий князь Ярослав Ярославич и Василий Ярославич костромской. При Ярославе в Новгороде побывал «баскак великый володимерскый» Амраган. Когда в результате поднявшегося «мятежа» великий князь был вынужден покинуть город, он отправил в Орду «к цесарю татарьскому» тысяцкого Ратибора, «помоци прося»[944]. Ратибор уверил хана, что «мятеж» возник из-за нежелания новгородцев платить ордынскую дань, и тогда хан «отпустил рать на Новгород». Но другой претендент на новгородский княжеский стол, князь Василий Ярославич, также побывал в Орде и добился от хана возвращения из похода татарского войска, представив ему дело так, что «новгородци прави, а Ярослав виноват»[945]. В 1273 г. Василий Ярославич, опираясь на ордынскую поддержку, занял Новгород, причем татары пограбили новгородские волости.
В 1275 г. русские князья совершили вместе с татарским войском набег на Литву. При этом, проходя туда и обратно по русским землям, татары, как говорит летописец, причинили «велико зло и многу пакость и досаду» местному населению[946]. Они грабили дворы по селам, отнимали у жителей скот, имущество, всех встречных обирали донага. Особенно пострадал район Курска.
В 1281 г. князь Андрей Александрович городецкий использовал татарские полки во главе с Кавгадыем и Алгедаем в своей борьбе за Владимирское великое княжение с князем Дмитрием Александровичем переяславским. Татарские полчища «рассыпашася по земли» и «все пусто сотвориша» в окрестностях Владимира, Юрьева, Суздаля, Переяславля, Ростова, Твери, Торжка, «испустошиша и городы, и волости, и села, и погосты»