[1839]. Н. Ц. Мункуев считает, что эта фраза источника относится только к старым и юным, но, по-видимому, к главам семей, которые, как правило, освобождались от подушного налога, но если они занимались земледелием, то обязаны были вносить тот вид налога (подушный или поземельный), который больше по сумме[1840].
На мой взгляд, замечание источника может относиться не только к старикам и юным или к горожанам и арендаторам, но и ко всем категориям податных (за исключением знати, чиновников и в определенные периоды монахов). Весь абзац о подушном налоге надо понимать таким образом, что этот налог взимался со всех подлежавших обложению совершеннолетних, за исключением стариков и детей. Что касается всех тех, кто занимался земледелием (а не только детей и стариков), то с них следовало взимать поземельный налог. Однако в этом случае чиновникам, собиравшим налоги, предоставлялся выбор — взимать тот вид налога (подушного или поземельного), который был больше по сумме[1841].
Поземельный налог, введенный в 1236 г., согласно данным Сун Цзы-чжэня, взимался в зависимости от качества и количества земли в размере: 3,5 шэна — с 1 му земли высшего качества, 3 шэна — с полей среднего качества, 2 шэна — с полей низшего качества и 5 шэнов — с заливных полей (шуй-тянь)[1842]. К тому же нельзя игнорировать разъяснение «Ши-хо-чжи» о том, что поземельный налог взимался не только в зависимости от категории земель, но и от количества тяглового скота и земледельческих орудий[1843]. Как правильно замечает Н. Ц. Мункуев, вторая часть этого разъяснения относится к арендаторам, обрабатывавшим чужую землю[1844]. По-видимому, поземельный налог в зависимости от количества тяглового скота и земледельческих орудий взимался не со всех арендаторов, а главным образом с тех, кто обрабатывал государственную землю. Как указывалось выше, часть из них государство снабжало тягловым скотом и орудиями труда, и в зависимости от этого (конечно, и от размеров арендуемой площади и качества ее) и вносилась арендная плата. О размерах ренты с частных земель уже говорилось; возможно, там тоже учитывалось, чьими сельскохозяйственными орудиями и тягловым скотом обрабатывалась земля — владельца ее или арендатора. Однако в использованных нами источниках мы не нашли никаких специальных указаний относительно этого.
Вернемся к крестьянам, обрабатывавшим государственные земли. Они обязаны были выплачивать упомянутые выше налоги, а также подворный налог шелком (сы-ляо), распространявшийся на все крестьянство (в том числе и в уделах) и крупных частных землевладельцев. На государственных землях, находившихся под непосредственным контролем центральной власти, монгольского хана, этот налог взимался в размере 1 цзиня шелковой пряжи с каждых двух дворов, а в уделах, как сказано выше, в таком же количестве — с каждых пяти дворов. Кроме того, существовал подворный налог серебром (бао-инь), которым с 1255 г. облагалось население Северного Китая в размере 4 лянов серебра с каждого двора. Позднее, при Хубилае, этот налог взимали не серебром, а бумажными деньгами[1845]. На юге Китая, после покорения его Хубилаем, существовали два вида налогов — осенний и летний, причем вначале был введен осенний. Что касается летнего налога (ся-шуй), то он впервые был введен на Юге в 1296 г. (2-й год эры Юань-чжэнь императора Чэн-цзуна). Осенний налог, по сути дела, — это поземельный налог зерном, летний налог выплачивался тканями и шелковой пряжей[1846].
Что касается государственных земель, обрабатывавшихся населением, то, как указывает «Ши-хо-чжи», они не облагались летним налогом[1847], т. е. на Юге арендаторы с государственных полей выплачивали только осенний или, другими словами, поземельный налог.
Арендные отношения как в частных владениях, так и в государственных хозяйствах контролировались властями. Арендаторы обязаны были регистрироваться в соответствующих управлениях и получать документ на аренду[1848].
По-видимому, рента-налог с арендаторов государственных земель была меньше по сравнению с арендной платой на частнособственнических землях. Об этом можно судить по некоторым данным из источников. Например, об одном дяньху сообщается, что он обрабатывал 30 му казенных полей и платил налог в размере 10 ши[1849], т. е. в среднем 3 доу 3 шэна с 1 му. Другой пример, когда арендаторы заливных приозерных полей на юге (Сунцзян) общей площадью 500 цин вносили в казну 7700 ши зерна[1850], т. е. в среднем 1 доу 5 шэн с лишним с му.
Отсюда можно заключить, что средний налог-рента с государственных земель составлял от 1 доу 5 шэн до 3 доу 3 шэна с му земли, что значительно меньше, чем арендная плата на частных землях, но в несколько раз выше поземельного налога (ди-шуй), введенного на Севере в 1236 г.
Эксплуатация непосредственных производителей на государственных землях не ограничивалась только взиманием ренты-налога, установленного правительством. Крестьянство, непосредственно зависимое от центральной власти, страдало от жестокости и произвола чиновников, взимавших дополнительные поборы в свою пользу или налоги с умерших земледельцев[1851], за которых приходилось расплачиваться живым, хотя к ним и не переходила земля умерших.
Как было сказано выше, крестьяне, продававшие свою землю, являвшуюся частной собственностью, по-прежнему выплачивали поземельный налог за эту землю. Так же обстояло дело и с государственными землями, если крестьяне по тем или иным причинам утрачивали их или оставляли родные места и бежали. Поземельный налог за них платили оставшиеся жители[1852].
Большой тяжестью для крестьян была выплата налогов за тех, кто отбывал различные повинности в армии. По-видимому, в данном случае действовала общинная круговая порука, при которой все отвечали друг за друга и обязанности (выплата налогов и отбывание повинностей) равномерно распределялись среди остальных членов общины. Существовал даже специальный термин дай шу (уплата налогов вместо кого-либо). В китайских источниках юаньской эпохи встречаются упоминания об освобождении от налогов тех, кто вносил их за других. Так, в 1237 г. (10-й год эры Чжи-юань, 5-й месяц, день и-хай) императорским указом освобождалось от внесения пряжи и серебра население, платившее налоги за тех, кто отбывал воинскую повинность[1853].
В другой раз сообщалось, что в связи с необходимостью пополнить специальные войска (сюнь-бин) во внешних лу с каждых 100 дворов отбирали одного человека из людей среднего достатка[1854] нести эту службу, а налоги за них приказано выплачивать остальным жителям[1855].
Кроме военных были и другие повинности, ложившиеся всей тяжестью на крестьянство. На строительстве дорог, плотин, дамб широко использовали крестьян. На строительстве и ремонте ирригационных сооружений иногда работали десятки тысяч людей[1856].
Тяжелым бременем ложилась на крестьян обязанность держать на постое монгольских солдат[1857], снабжать их продовольствием в случае недостатка питания, а больных солдат — лекарствами[1858].
Население должно было и обслуживать иностранных послов, приезжавших с данью, в частности мусульманских, которым приходилось поставлять скот. А так как мусульмане не ели того, что было зарезано не ими самими, то это приносило населению лишние заботы и страдания[1859]. Наконец, много хлопот населению доставляли послы и войска своими требованиями лошадей, хотя это было незаконно. Издавалось много указов, запрещавших отнимать у населения лошадей, тревожить жителей, но эти запреты нарушались[1860].
Несомненно, система феодальной эксплуатации, осуществлявшаяся монгольскими ханами и их сатрапами, всей тяжестью ложилась на различные слои крестьянства, будь то удельные или государственные зависимые крестьяне или так называемые арендаторы. Вся экономическая политика монгольских завоевателей была направлена на укрепление позиций феодалов, в первую очередь монгольских, и обеспечение их интересов. Однако эта политика, сопровождавшаяся ограблением широких масс населения и обнищанием его, вызывала обострение классовых противоречий в Монгольской империи и приводила к выступлениям трудящихся слоев, прежде всего крестьянства, против монгольского господства.
Н. Ц. МункуевЗаметки о древних монголах
XII–XIII века были для Монголии важнейшим периодом ее истории. В это время в жизни монгольского общества произошли крупные перемены, ознаменовавшие переход его от родового строя к феодальному. Изучение общественного строя монголов и тенденций внутреннего развития монгольского общества этого и предшествовавшего ему периода поможет выяснить общественно-экономические условия создания первого в истории монголов государства во главе с Чингис-ханом в начале XIII в. Не случай