Он обернулся:
– Ни звука, Таня! Перестань трястись!
Она молча кивнула, стараясь унять дрожь.
Дверь сарая открылась, и вошел фермер с одним из офицеров. Сердце Татьяны билось так сильно, что она с трудом слышала. Офицер говорил на очень плохом немецком вперемешку с русским. Вероятно, фермер сказал ему, что в этих местах никого не было, потому что офицер орал на русском:
– Ты точно знаешь, точно?
Несколько секунд они кружили на месте, и вдруг офицер замолчал и огляделся по сторонам.
– Ты куришь? – спросил он у фермера по-русски.
– Nein, nein, – ответил фермер. – Ich rauche nicht in der Scheune wegen Brandgefahr[10].
– Ну, пожар или не пожар, но в твоем чертовом сарае кто-то курил!
Чтобы не вскрикнуть, Татьяна зажала рот рукой.
Офицер выбежал из сарая. Она выглянула в окно. Военный сказал что-то другим. Один из них выключил двигатель, и они достали автоматы.
– Шура… – прошептала Татьяна.
– Ш-ш-ш. Молчи. Даже не дыши.
Фермер продолжал стоять посреди сарая, когда туда вошли четверо вооруженных советских офицеров.
– Убирайся отсюда на хрен! – велел один из них фермеру.
Тот убежал.
– Кто здесь?
Татьяна затаила дыхание.
– Здесь никого нет, – сказал один из них.
– Мы знаем, ты здесь, Белов, – сказал другой. – Просто выходи, и никто не пострадает. – (Александр молчал.) – У тебя есть жена, о которой тебе следует подумать. Ты ведь хочешь, чтобы она осталась в живых, да?
Татьяна услышала поскрипывание лестницы. Александр лежал так тихо, что можно было пройти рядом и не заметить его. Опять раздался скрип.
– Если спокойно выйдешь, твоя жена будет помилована, – произнес снизу один из офицеров.
– Мы все хорошо вооружены, – добавил другой. – Тебе не сбежать. Прояви благоразумие.
Александр чуть приподнялся и просто направил «коммандо» вниз, всадив пулю в голову человека на лестнице. Офицер, дернувшись, упал на спину, другие офицеры припали к земле, подняв оружие, но сделали это недостаточно быстро, а спрятаться им было негде. Александр три раза прицельно выстрелил. Люди не имели возможности укрыться и тем более открыть огонь.
Александр вскочил и повернулся к Татьяне:
– Пошли! Здесь ни секунды нельзя оставаться. Если у фермера есть телефон, он уже звонит.
– Может, у него нет телефона, – пробормотала Татьяна.
– Нельзя на это рассчитывать. Скорее!
Она быстро собрала вещи, пока Александр перезаряжал револьвер.
– Хорошее оружие, Таня, – сказал он. – Правда, небольшая отдача. Не знаешь, какая дульная скорость?
– Человек, продавший его мне, сказал, что четыреста пятьдесят метров в секунду.
Александр присвистнул:
– Огромная мощность! Почти как у моего «шпагина». Ты готова?
Они выглянули в окно, не идет ли кто, потом спустились по лестнице, переступили через тела у двери, но сначала Александр пошарил у них в карманах и забрал советские папиросы, после чего они вышли во двор. Из их машины Александр забрал один ручной пулемет с сошками и одну пулеметную ленту. Татьяна спросила, как он собирается унести еще и пулемет вдобавок к их оружию и все боеприпасы.
– Не беспокойся об этом, – сказал он, надевая металлическую пулеметную ленту себе на шею. – Лучше побеспокойся о своих вещах.
– Мы могли бы взять их грузовик, – предложила Татьяна.
– Да, хорошая идея, доедем до следующего КПП.
Они побежали через поле, подальше от фермы, в лес.
До полудня они шли без остановок.
– Может, немного передохнем? – взмолилась Татьяна, когда они собирались переправиться через ручей. – Ты, наверное, устал. Мы умоемся и перекусим. Скажи, где мы сейчас?
– Нигде, – с неохотой остановившись, ответил он. – Едва ли в четырех милях от фермы и советских войск.
– Четыре мили на юг? – с надеждой спросила она. – Это значит, что мы только около…
– На запад. Мы не идем на юг.
Она уставилась на него:
– Как это – не идем на юг? Берлин на юге.
– Гм… Они думают, что мы пойдем туда.
– Но в конечном итоге нам надо двигаться на юг, так?
– В конечном счете – да.
Она не хотела больше говорить. Они ополоснули лица и почистили зубы.
Татьяна достала кое-что из еды. С улыбкой подала ему консервы «Spam». Улыбнувшись в ответ, он сказал:
– Мне это нравится. Но как ты собираешься открыть банку?
– Так они же из Америки. В крышке есть маленький ключ.
У нее нашлись еще сухари, сушеные яблоки. Они поели, запивая водой из ручья.
– Ладно, пошли, – вскакивая, сказал он.
– Шура, мне хочется искупаться. – Татьяна подняла на него глаза. – Хорошо? Я быстро.
Он вздохнул. Выкурив две или три сигареты, он разделся и вошел в воду вслед за ней.
Они сидели на упавшем дереве у ручья в тенистом укромном уголке леса. Оседлав ствол, она сидела перед Александром, повернувшись к нему спиной. На нем были трусы, на ней белая майка и трусы. Они не разговаривали.
Какое-то время спустя Александр наклонился к ней и, целуя ее в шею за ухом, прошептал:
– Хочу увидеть твои веснушки.
Нежно заворковав, Татьяна повернула к нему голову. Они долго смотрели в глаза друг другу, а потом поцеловались. Он обнял ее за шею, дотрагиваясь до обручальных колец.
Наклонив ей голову назад, Александр скользнул рукой вниз – к ее груди, животу, бедрам. Она скинула с себя одежду и повернулась лицом к Александру, который притянул ее к себе, и она оседлала его.
По лесу разносились ее тихие стоны.
Александр отнес ее к расстеленной плащ-палатке. Она легла перед ним, и он, встав на колени, ненадолго прикоснулся к ней пальцами. Она была слишком распалена. Потом он лег на нее, а она все всхлипывала и всхлипывала…
Вдруг Татьяна замерла. Она не издавала ни звука, только часто и тяжело дышала, не в силах сдержаться. Прижимая к себе Александра, она прошептала:
– Шура, господи, на нас смотрит какой-то человек.
Он тоже замер.
– Где? – не поворачивая головы, шепнул он ей на ухо.
– Там, справа…
– Циферблат, Таня. Покажи мне, где он на часах. Я в центре.
– Где-то на полпятого.
Александр лежал совершенно неподвижно, как в сарае этим утром. Татьяна издала щенячий визг.
– Ш-ш-ш, – не дыша, шикнул он.
Пистолет Р-38 лежал у его левой руки. Александр слегка приподнялся над Татьяной, одним неуловимым движением взвел курок и три раза выстрелил. Из леса послышался крик и звук от падения тела в кусты.
Оба вскочили. Александр натянул штаны, Татьяна тоже оделась. Он пошел взглянуть, вооружившись «коммандо» и кольтом. Она последовала за ним, прикрывая груди ладонями.
Там, истекая кровью, лежал мужчина в советской военной форме. В него попали две пули: одна в плечо, другая в шею. Александр забрал у мужчины заряженный пистолет и вернулся на поляну. Татьяна опустилась на колени перед мужчиной и зажала рукой его рану на шее.
Сзади она услышала изумленный голос Александра:
– Татьяна, что ты делаешь?
– Ничего, – ответила она, расстегивая на мужчине воротник. – Он не дышит.
Издав гортанный звук, Александр схватил ее, оттащил в сторону, прицелился из кольта и дважды выстрелил мужчине в голову. Завизжав, она упала и в ужасе попыталась увернуться от Александра, который рывком поднял ее с земли, продолжая держать кольт в руке. Закрыв глаза, она изо всех сил сопротивлялась, едва не впадая в истерику.
– Татьяна! Что ты делаешь, твою мать?!
– Отпусти меня!
– Он не дышит? Надеюсь, что нет, черт побери! Определенно, теперь уже нет. Кого ты пытаешься спасти – его или нас? Это не гребаная шутка, твоя жизнь и моя! Зачем ты пыталась облегчить ему последние минуты жизни, когда мы с тобой на волосок от смерти?
– Перестань, перестань, отпусти меня!
– Какого хрена! – Александр уронил оружие и бросился к Татьяне, которая стояла перед ним, прижав дрожащие руки к груди. – Чего ты хочешь? Зачем ты сюда приехала? Зачем оставила нашего сына без матери? Неужели не понимаешь, что либо ты и я, либо они? Середины нет. Это долбаная война, неужели не понимаешь?
– Пожалуйста… просто…
– Нет, думаю, не понимаешь! – Он схватил ее, сжал в объятиях. – Он следил за нами, следил за тобой, может быть, с самого начала, он все видел, все слышал. И знаешь, чего он ждал? Ждал момента, чтобы убить меня, а потом овладеть тобой. А потом он убил бы тебя. Мы не знаем, кто он такой. Может быть, солдат или дезертир, но я знаю одно: он не собирался разделить с нами обед!
– О господи, что с тобой стряслось?
– Как ты смеешь меня осуждать?! – Александр оттолкнул ее и плюнул на землю. – Я солдат, а не долбаный святой.
– Я не осуждаю тебя, Шура, пожалуйста… – прошептала она, раскрывая ему объятия.
– Мы или они, Татьяна.
– Ты, Александр, ты.
Она покачнулась, и он поддержал ее одной рукой, но не прижал к себе, не успокоил.
– Неужели ты ничего не понимаешь? Иди смой его кровь и оденься. Нам пора уходить.
Через десять минут они покинули поляну и молча пошли через лес, изредка останавливаясь, чтобы выпить воды. Александр курил на ходу. Иногда он останавливался и прислушивался к шуму сельской глуши, а потом они осторожно шли дальше.
Они обходили стороной деревни и мощеные дороги, но с фермами тоже возникали проблемы. Было лето, время посадки, роста растений, сбора урожая некоторых культур. Повсюду были видны уборочные машины, молотилки, трактора, крестьяне. Чтобы избежать встречи с работниками, им приходилось обходить поля стороной.
Направляясь наконец на юг, они шли по лугам и лесу шесть часов подряд. Татьяна очень хотела передохнуть. Но Александр не сбавлял темпа, и она шагала следом.
Они подошли к картофельному полю, и проголодавшаяся Татьяна поспешила вперед. Он сразу же схватил ее и оттащил назад:
– Не иди впереди меня. Ты ничего не знаешь об этом поле.
– О-о, а ты знаешь.
– Да, потому что я видел тысячи таких.