– Я тоже видела раньше поля, Александр.
– Заминированные поля?
Она помолчала, а потом сказала:
– Это картофельное поле. Оно не заминировано.
– И откуда ты знаешь? Ты что, смотрела на него в бинокль? Осматривала землю? Ползла по нему, ощупывая штыком почву? Или ты просто думаешь, что, когда была маленькой и росла среди лужских полей, они не были заминированы?
– Перестань, ладно? – тихо попросила она.
Он достал бинокль. Потом осмотрел почву и сказал, что все выглядит безопасным, но рисковать он не хочет. Несколько минут он изучал карту местности и предложил:
– Давай пойдем налево. Справа от нас шоссе. Слишком опасно. Но с другой стороны миль на десять тянется густой лес.
Он разрешил ей выкопать на краю поля пять или шесть картофелин.
Когда они вошли в лес, солнце уже садилось. Они остановились у ручья попить воды.
– Может, попробуем поймать рыбу? Если разведешь костер, я приготовлю картошку и рыбу. Мы перекусим. Разобьем лагерь. – Татьяна хотела улыбнуться, но он был таким мрачным, что она не решилась.
– Костер? Ты совсем сбрендила, да? Они учуяли мои сигареты в сарае. Наверняка их собаки учуют запах готовящейся рыбы.
– О-о, Александр! Они уже нас не ищут. Их здесь нет.
– Нет, они здесь. – Он махнул в неопределенном направлении. – Когда они здесь появятся, будет поздно.
– Значит, мы не станем есть?
– Съедим картошку сырой.
– Здорово, – пробубнила Татьяна.
Они так и сделали, съев также предпоследнюю банку «Spam». Татьяна привезла бы больше, но кто знал, что они не смогут разводить костер, готовить рыбу и картофель? Они снова умылись, он выкурил сигарету и спросил:
– Готова?
– Готова к чему?
– Нам пора идти.
– О-о, прошу тебя, хватит! Уже восемь часов вечера. Нам надо отдохнуть, завтра весь день будем идти.
Она могла бы добавить, что ей страшно идти поздним вечером, но не хотела показать свою слабость и промолчала, предоставив ему решать.
Он молчал, и она молчала.
– Будем идти до десяти, – со вздохом сказал он. – А потом остановимся на ночлег.
Она шла вплотную за ним. Ей страшно не нравилось, что она оказалась замыкающей в строю. Ее не оставляло ощущение, что в лесу кто-то есть, и она каждый раз оборачивалась, когда Александр останавливался и прислушивался. Один раз что-то упало, покатился камешек или зашуршала ветка, и Татьяна вскрикнула и ухватилась за Александра.
Он обнял ее.
– Что такое, Танюша? – ласково спросил он.
– Ничего-ничего.
Похлопав ее по плечу, он сказал:
– Давай остановимся.
Ей пришлось сдержаться, чтобы не начать умолять его найти амбар, сарай, канаву вблизи дома, даже заминированное поле – что угодно, только бы не ночевать в лесу.
Он соорудил небольшой навес из прочных ветвей и плащ-палатки и сказал, что сейчас вернется. Однако, прождав с четверть часа, Татьяна выбралась оттуда и увидела, что Александр сидит у дерева и курит.
– Шура, – прошептала она. – Что ты делаешь?
– Ничего. Ложись спать. Завтра у нас долгий день.
– Иди под навес.
– Он слишком маленький, мне здесь нормально.
– Он не маленький. Мы уснем рядышком, иди сюда.
Она потянула его за руку. Он отстранился.
Опустившись рядом с ним на колени, она всматривалась в него, а потом прижала ладони к его лицу:
– Шура…
– Послушай, тебе надо перестать бороться со мной. Я на твоей стороне. Ты должна позволить мне делать то, что я считаю нужным. Я не могу ссориться с тобой каждый раз, когда мы в опасности.
– Я понимаю, – сказала Татьяна. – Прости. Но я ничего не могу с собой поделать. Такова моя натура.
– Надо постараться. Знаю, это тяжело, и ты вся кипишь, но надо выиграть эту битву с собой. Так или иначе, надо сделать внутренний выбор. Или тебе безразлично, если победят варвары?
Он обнял ее. Она прижалась лицом к его груди.
– Мне не безразлично, если победят варвары. Я постараюсь, хорошо? – прошептала она.
– Ты справишься. – Александр обнял ее. – И сделаешь, как я скажу, и не станешь лечить тех, кто собирается нас убить. – Он взял ее лицо в руки. – Таня, в последний раз в Морозове я отпустил тебя, но сейчас не отпущу. В этот раз мы вместе выживем или вместе умрем.
– Да, Александр, – выдохнула она.
– Я отказался от всего лишнего в своем характере, оставив лишь то, что поможет нам выбраться отсюда, а ты откажешься от всего ненужного в своем.
– Да, Александр. Иди спать. – (Он покачал головой.) – Пожалуйста, мне страшно ночью в лесу.
Он залез под навес и лег у нее за спиной. Татьяна укрыла их кашемировым одеялом.
– Я купила его для тебя, – сказала она. – В мое первое Рождество в Нью-Йорке.
– Оно легкое и теплое. Хорошее одеяло. «О Господи, поменьше сделай одеяло звездное небес, чтоб мог я завернуться и с комфортом лечь»[11].
Они лежали, словно две ложки, тесно прижавшись друг к другу.
– Таня, – начал он, – скажи мне, я не расстроюсь. Я хотел, чтобы ты была счастлива. У тебя был кто-нибудь другой?
– Нет, – чуть помедлив, ответила она, мучимая угрызениями совести при мысли о том, как близко она подошла к этому с Джебом, как близко подошла с Эдвардом. – Кто еще благословен, как ты, кто наделен многими дарами богов?
Татьяна почувствовала, как напряглось тело Александра. Ей хотелось спросить его, но она не решилась.
– У меня тоже не было. – Он помолчал. – Хотя раз или два было искушение, чтобы отогнать смерть.
Она закрыла глаза.
– Да, и у меня тоже, – призналась она.
Когда она открыла глаза, было еще темно, но Александра рядом не было. Он сидел у навеса под деревом с автоматом в руках.
– Что ты делаешь? – спросила она.
– Сторожу тебя, – ответил он.
Татьяна вынесла одеяло наружу и укрыла Александра, а потом легла на землю, положила голову ему на колени, закрыла глаза и уснула.
Когда она проснулась, ее голова была прикрыта одеялом. Татьяна сдвинула его. Александр, вглядываясь в нее, курил, сидя в напряженной позе.
– Что случилось? – прошептала она.
– Я не хотел, чтобы тебе на волосы сыпался пепел.
– Нет, я хочу сказать… что не так?
Александр отвел взгляд и прошептал:
– Таня, не думаю, что у нас получится.
С минуту она глядела на него, а потом закрыла глаза, удобнее устраиваясь у него на коленях.
– Живи так, словно у тебя есть вера, и обретешь веру.
Он ничего не сказал.
Она сняла кольца со своей шеи. Надела маленькое на свой безымянный палец и взяла Александра за руку, хотя пришлось постараться, чтобы заставить его выпустить оружие, и надела большое кольцо ему на палец. Он сжал ее руку, потом снова взял кольт 1911.
– Хочешь поспать? Я посижу.
– Нет. Я не могу спать. – Татьяна погладила его плечо. – Что я могу для тебя сделать? – Она слегка подтолкнула его локтем. – Все что угодно.
– Нет.
– Нет? – удивленно переспросила она.
– Нет, – без выражения повторил он. – Так много вокруг опасностей. Я ни на миг не должен терять бдительность. Посмотри, что едва не случилось.
Татьяна опять уснула. Он разбудил ее, когда деревья поголубели от рассвета. Они молча почистили зубы, собрали вещи. Она отошла на несколько шагов в лес, а когда вернулась, он стоял к ней спиной.
– Есть хочешь? – спросила Татьяна и не успела договорить, как Александр резко обернулся, нацелив на нее два пистолета.
Через секунду он опустил оружие и, не сказав ни слова, вернулся к своему занятию.
Она пошла взглянуть, чем он занимается. Он дотошно обшаривал ее рюкзак.
– Что ты ищешь?
– У тебя есть еще сигареты?
– Конечно. Я привезла шесть пачек.
Он помолчал.
– А кроме них?
– Ты вчера выкурил шесть пачек сигарет? – (Он продолжал рыться в рюкзаке.) – А как насчет пачки, что ты взял у советских?
– Что насчет пачки? – спросил Александр.
Татьяна подошла к нему и забрала рюкзак. Потом попыталась вытащить у него из-за пояса оружие, но он не позволил. Она обняла его, невзирая на то что между ними были пистолеты и пулеметная лента.
– Шура, – прошептала она, – милый, муж мой, это будет…
– Пошли, – отодвигаясь от нее, сказал он. – Нам пора.
На этот раз они направились на юг. Постепенно он перестал разрешать ей удаляться от него даже на метр. Не было ни купания в ручьях, ни костров. У них иссяк запас «Spam» и крекеров. По пути они собирали чернику. И нашли еще одно картофельное поле.
Вечером она попросила разрешения развести костер. Ведь за весь день они не слышали ничего подозрительного. Он отказался. Она удивилась, что они прошли всего десять миль, хотя ей казалось, что они идут быстро. Татьяна думала, что по какой-то причине он опасается идти к Берлину. Но почему?
– Думаю, мы подошли близко. Разве нет?
– Нет. Хотя да… Мы всего в шести милях от него.
– Мы можем дойти к завтрашнему дню.
– Нет, – возразил Александр. – Думаю, нам стоит немного переждать в лесу.
– Переждать? Но ты настаивал на том, чтобы все время двигаться дальше, не хотел останавливаться.
– Давай остановимся.
– Во время стоянки нам нельзя разводить костер, нельзя готовить еду, нельзя есть, нельзя плавать, или спать, или… что-то еще. Что мы будем пережидать в лесу?
– Нас будут разыскивать. Разве ты не слышишь?
– Что слышу?
– Их. По краям, на расстоянии, снуют туда и обратно. Разве не слышишь?
Татьяна не слышала.
– Если даже и так, – допустила она, – северная часть Берлина очень вытянута. Нас не будут искать повсюду.
– Будут. Нам надо остаться здесь.
Она опять обняла его:
– Давай, Александр, пойдем, поторопимся, чтобы завершить то, что мы задумали.
– Отлично! – отодвинувшись от нее, произнес он. – Если ты этого хочешь, пойдем.
На последнем участке перед Берлином лес поредел. Местность была местами холмистая, местами ровная. Между полями росли деревья. Они передвигались медленно, а однажды два часа просидели в кустах, потому что Александру почудился на горизонте проезжающий грузовик.