Вытащив командира из палатки, Александр закинул его себе на спину и, не дожидаясь адъютанта с водой, пошел с грузом на спине вниз по склону через лес в свой лагерь.
Увидев Александра, несущего на себе вражеского командира, Успенский едва не упал и чуть не задохнулся. Он вскочил на ноги, но не успел сказать и слова, как Александр остановил его жестом:
– Хватит болтать! Дай мне веревку.
Александр с Успенским привязали мужчину к дереву за палаткой.
Остаток ночи Александр просидел перед захваченным офицером. Наконец он увидел, как офицер открыл глаза и посмотрел на него с сердитым недоумением. Александр снял повязку с его рта.
– Ты ублюдок! – были первые слова мужчины на русском. – Тебе следовало бы просто пристрелить меня. Нет, ты заставил меня бросить моих людей в разгар сражения. – (Александр молчал.) – Что ты смотришь на меня, твою мать?! – громко произнес командир. – Прикидываешь, как я предпочту умереть? Медленно, да? И мучительно. Мне начхать!
Прежде чем заговорить, Александр поднес ко рту мужчины фляжку с горячим кофе, и тот сделал несколько глотков.
– Как твое имя? – спросил Александр.
– Колончак, – ответил мужчина.
– А настоящее имя?
– Это мое настоящее имя.
– Как тебя зовут?
– Андрей Колончак.
Александр взял в руки винтовку:
– Понятно… Если это твое настоящее имя, мне придется убить тебя, чтобы твои бойцы не сделали из тебя героя или мученика.
– Наверное, ты думаешь, я боюсь смерти? – рассмеялся мужчина. – Стреляй, товарищ! Я готов.
– А люди, которых ты оставил, тоже готовы к смерти?
– Разумеется. Мы все готовы.
Мужчина сел прямо, прислонившись к дубу, и уставился на Александра.
– Кто ты? Скажи мне.
– Сказать тебе? А ты кто такой, мать твою?! Кто ты, мой брат по оружию? Ни хрена я тебе не скажу! Лучше убей меня прямо сейчас, потому что через секунду я издам боевой клич и мои люди зарядят оружие. Они умрут, заряжая оружие, но ты потеряешь жалкие остатки своего войска. Ни слова из меня не вытянешь.
– Ты в глубине моего лагеря. Это в полутора километрах от твоих позиций. Кричи сколько угодно. Никто тебя не услышит. Как тебя зовут?
– Андрей Колончак, я уже сказал.
– Твоя фамилия – это комбинация из Александра Колчака, лидера Белой армии времен Гражданской войны, и женщины-революционерки Коллонтай?
– Это так.
– Почему тогда адъютант назвал тебя капитаном Метановым?
Мужчина прищурился. На миг он отвел глаза от Александра, и этого мига было достаточно. Что-то сжалось у Александра в груди. Отпрянув и не глядя на мужчину, Александр спросил:
– Капитан Павел Метанов? – Повисла тишина; взглянув на свою винтовку, на мох, на сапоги, на камни, Александр с трудом набрал в легкие воздух и сказал: – Паша Метанов?
Подняв глаза, Александр увидел, что мужчина ошеломленно смотрит на него с выражением человека, услышавшего в Китае английскую речь, человека, прошедшего тысячу миль и увидевшего одно белое лицо, одно узнаваемое, знакомое лицо. Словно он увидел детский черно-белый снимок, сделанный камерой, которая поймала улыбающееся лицо мальчишки и умирающего солдата, сидящего на земле и привязанного к дереву, все вместе и даже больше того.
– Я не понимаю, – слабым голосом произнес мужчина. – Кто ты?
– Я… – начал Александр, но его голос осекся, он не мог продолжать.
Я… я… я кричу в глухое небо.
Но оно не глухое. Взгляни на то, что перед тобой.
Александр вглядывался в человека под деревом со смесью печали, смущения и недоверия.
– Я Александр Белов, – наконец проговорил он. – В тысяча девятьсот сорок втором я женился на девушке, которую звали Татьяна Метанова…
Насколько больно было Александру произнести ее имя, настолько же и даже больнее было услышать ее имя человеку, сидящему у дерева. Вздрогнув, он весь сжался, наклонил трясущуюся голову:
– Нет, перестань! Не может быть! Возьми свою пушку. Застрели меня.
Александр опустил автомат и пододвинулся к парню:
– Паша, о чем ты, на хрен, подумал? Что ты делаешь?
– Забудь обо мне, – сказал человек по имени Паша Метанов. – Ты женат на Тане? Значит, с ней порядок?
– Ее нет, – сказал Александр.
– Она умерла? – охнул он.
– Не думаю. – Александр понизил голос. – Уехала из Советского Союза.
– Не понимаю. Куда уехала?
– Паша…
– У нас есть время. У нас нет ничего, кроме времени. Расскажи.
– Она сбежала через Финляндию, – шепотом заговорил Александр. – Не знаю, добралась ли она, в безопасности ли она, свободна ли. Я не знаю ничего. Меня арестовали, поставили командовать этим штрафбатом.
– А мои… – Паша осекся, – родные?
Александр покачал головой.
– Кто-нибудь выжил?
– Никто, – выдохнул Александр.
– Моя мать? – с трудом произнес Паша.
– Ленинград забрал всех.
Несколько ужасных моментов Паша молчал, потом заплакал.
Александр так низко опустил голову, что коснулся подбородком груди.
– Зачем? – спросил убитый горем Паша. – Ты мог бы убить меня, и я никогда не узнал бы. Со мной был бы порядок. Я думал, что они эвакуировались, что они в безопасности. Я думал, они в Молотове. Меня успокаивала мысль о том, что они живы. Зачем ты пожалел меня? Разве ты не видишь, что меня не надо было жалеть? Перешел бы я на сторону врага, если бы хоть на миг подумал, что мою жизнь стоит сохранить? Кто просил тебя прийти и спасти меня?
– Никто, – ответил Александр. – Я тоже не просил тебя появляться. Я был готов бросить гранату в твою палатку. Ты был бы уже мертв, а твои бойцы уничтожены к утру. Вместо этого я услышал, как кто-то зовет тебя настоящим именем. Почему я это услышал? Спроси себя. – Он помолчал. – Могу я освободить тебя?
– Да. И я вырву твое сердце голыми руками.
– Если бы только оно у меня было! – воскликнул Александр, поднимаясь с земли и тяжелой рукой вставляя кляп Паше в рот.
Наступило утро, а с ним вернулась злость. Александр почти равнодушно смотрел, как мрачный Паша сидит, привязанный к дереву, с кляпом во рту. Если бы у него было время побеспокоиться об этом. В довершение всех бед зарядил дождь. Они пришли в горы Святого Креста умереть, а теперь они умрут промокшими.
Александр предложил Паше еды, но тот отказался. Папиросу? Тоже нет.
– А как насчет пули?
Паша даже не взглянул на Александра.
В то утро враг молчал. Александр не удивился, и Паша тоже. Пропал командир их подразделения.
– Что с тобой происходит? – вынув кляп изо рта Паши, спросил Александр.
– Зачем ты только рассказал мне о родных, – сказал Паша, и это прозвучало не как вопрос.
– Ты меня попросил.
– Мог бы соврать. Мог бы сказать, что с ними все хорошо.
– Ты бы этого хотел?
– Да! Тысячу раз да! Хотя это слабое утешение для человека, умирающего под дождем, но я бы этого хотел.
Александр вытер воду с лица Паши.
Потом он перегруппировал бойцов, и они заняли позиции вдоль деревьев. После перекура они открыли слабый огонь, ответа на который не последовало. В лесах звуки войны казались слишком близкими. Что в метре, что в километре, под сенью листьев, в густом подлеске, легкое влажное эхо заставляло выстрелы звучать гнетуще близко. Поля были лучше, мины были лучше, танки были лучше. Это был худший вариант.
У него осталось всего девятнадцать бойцов. Девятнадцать бойцов и заложник, которого обе стороны предпочли бы видеть мертвым.
Они перестали стрелять и уселись под деревьями. Александр молча сидел рядом с Пашей. Перед боем он снова пытался связаться с Грониным по телефону, но звук прерывался, и он почти ничего не услышал. Его бойцы остались практически без боеприпасов.
Подошел Успенский и шепотом сказал, что для продвижения в лесу им необходимо убить командира. Александр ответил, что они подождут.
И все это время лил дождь.
Прошел не один час, и Паша наконец завертел головой, привлекая внимание. Александра вынул у него кляп.
– Может быть, папиросу? – Александр протянул Паше папиросу, сделав длинную затяжку, тот спросил:
– Как ты познакомился с ней?
– Нас свела судьба, – ответил Александр. – В первый день войны я патрулировал улицы, а она ела мороженое.
– Похоже на нее. Она кивает и делает что хочет. Ее инструкции были очень четкими: не мешкай, иди и добудь еду. – Паша глянул на Александра. – В тот день я видел ее в последний раз. Видел свою семью.
– Знаю. – С болью в сердце Александр сказал: – Что мне с тобой делать, Паша Метанов, брат моей жены?
– Это твоя проблема, – пожал плечами Паша. – Дай расскажу тебе о своих бойцах. У меня их в лесу пятьдесят. Пятеро лейтенантов. Пятеро сержантов. Что, по-твоему, они будут делать без меня? Они ни за что не сдадутся. Они отойдут на достаточное расстояние, чтобы соединиться с моторизованными дивизиями вермахта, защищающими западные склоны холмов. Знаешь, сколько войска тебя там ждет? Полмиллиона. Как думаешь, насколько продвинутся твои девятнадцать солдат? Я знаю, что такое штрафбат. Никто не даст вам подкрепления, если оно нужно им самим. Что ты собираешься делать?
– Мой лейтенант считает, что мы должны убить тебя.
– Он прав. Я командир последних остатков армии генерала Власова. После моей смерти никого не останется.
– Откуда ты знаешь? – спросил Александр. – Я слышал, власовцы неистовствуют в Румынии, насилуя румынских женщин.
– Какое это имеет отношение ко мне? Я в Польше.
Александр понуро сидел, положив руки на колени.
– Что с тобой произошло? Твои родные были в полном неведении.
– Не говори мне больше ничего о моей семье, – прерывающимся голосом произнес Паша.
– После твоего исчезновения мать и отец были вне себя.
– Мама была всегда такой эмоциональной. – Паша заплакал. – Я думал, так будет лучше. Не знать. Подозревать худшее. Так или иначе, это все медленная смерть.
Александр не знал, лучше ли это.
– Таня поехала разыскивать тебя в твой лагерь в Доготино.